Возвышение Хоруса - Дэн Абнетт

И тогда его осенило. Внезапно стало ясно, почему пожилой мужчина так настойчиво требовал прихода верховного командующего. Локен поднял болтер на уровень пояса и ринулся к подножию пустого трона.

— Что ты собираешься делать? — спросил старик.

— Где он? — воскликнул Локен. — Где настоящий? Или он тоже невидим?

— Назад! — закричал мужчина и бросился наперерез Локену.

Раздался громкий хлопок. Грудная клетка старика лопнула и взорвалась кровавыми брызгами, обрывки горящего шелка и осколки металла полетели в разные стороны. Старик покачнулся и замер на краю платформы, остатки одежды на нем вспыхнули ярким пламенем.

Через мгновение он, раскинув ноги и руки, камнем полетел вниз к самому подножию башни. Экаддон опустил свой болт-пистолет.

— Никогда еще не приходилось убивать императоров, — со смехом произнес он.

— Это был не Император! — завопил Локен. — Ты глупец! Император все это время был где-то поблизости.

Он уже подошел к пустому трону и протянул руку, чтобы взяться за один из золотых подлокотников. В центре сиденья появилось странное пятно света. Оно было почти идеально круглым, но не настолько, чтобы образовать вокруг себя правильные тени.

Это ловушка. Именно эти два слова собрался произнести Локен. Но не смог.

Золотой трон задрожал и изверг из себя чудовищную волну невидимой энергии. Это было похоже на выстрел орудий гвардии Невидимых, только в сотни раз мощнее. Ударная волна разошлась во все стороны и сбила с ног Локена вместе с воинами Катулана, как порыв ураганного ветра вбивает в землю стебли пшеницы. Стеклянные панели купола разлетелись на миллионы радужных осколков.

Большую часть катуланцев просто сдуло, и они вылетели из башни вместе с осколками окон. Одного из них швырнуло на стальной прут. Воин вылетел в ночь со сломанной спиной и стал падать, словно сломанная кукла. Экаддон в полете сумел вцепиться в другую перекладину. Он удержался, обхватив опору пластальными пальцами перчаток, а ноги и тело под напором энергетического потока горизонтально повисли снаружи.

Локен находился слишком близко к подножию трона, чтобы ощутить полную силу удара, но и он плашмя растянулся на полу и заскользил к краю площадки, прямо к открытому проему, оставляя своими белыми доспехами глубокие царапины на ониксовом полу. Несмотря на все усилия, ему не удалось остановиться; ударная волна оказалась настолько сильной, что его, словно сухой лист, перенесло через отверстие в полу и швырнуло в противоположный край. Руками он сумел схватиться за кромку платформы, а ноги болтались над глубоким колодцем. Локен удержался на площадке благодаря страшной силе, прижавшей его к краю, и своим собственным отчаянным стараниям.

Едва не теряя сознание от ужасного удара, он все же смог удержаться.

Прямо перед ним на полу возникло зеленоватое мерцающее свечение. Луч телепортации быстро разгорелся, стал непереносимо ярким, а затем плавно погас, оставив после себя божество.

Бог был настоящим гигантом, он так же возвышался над любым из Астартес, как сами они возвышались над обычными людьми. Его доспехи сияли белым золотом, словно солнечный луч на рассвете дня, и были изготовлены руками лучших ремесленников. Множество разнообразных символов покрывало поверхность брони, но главным из них было изображение открытого глаза, расположенное в центре нагрудной пластины. За спиной величественной и устрашающей фигуры развевался белый плащ.

Над доспехами виднелось ничем не защищенное лицо, совершенное в своей красоте, безупречное в каждой малейшей черточке. Прекрасное лицо. Невыносимо прекрасное.

Одно мгновение бог стоял непоколебимо, окруженный сиянием своего могущества, но не двигался и не поднимал головы. Затем в его правой руке вздрогнул штурмовой болтер и снаряд устремился к источнику убийственного излучения.

Один выстрел.

По башне прокатилось эхо разрыва. Сдавленный крик в беспорядочном шуме был едва слышен, а затем внезапно шум резко стих.

Стена смертоносной энергии улеглась. Ураган затих. Осталось только редкое позвякивание стекол, падавших теперь на пол.

Экаддон, не испытывавший уже давления, всем телом прильнул к раме выбитого окна. Не выпуская стальной опоры, он забрался внутрь и встал на ноги.

— Мой господин! — воскликнул он, шагнув на платформу, и тотчас опустился на одно колено, склонив голову.

Едва исчезло давление, Локен понял, что больше не сможет удержаться на краю платформы. Руки стали скользить по гладкому ониксу пола, не находя никакой зацепки. Он почти сорвался. Но мощная рука схватила его за запястье и подняла на площадку. Локен, не в силах сдержать дрожь напряжения, перекатился на бок и взглянул на противоположную сторону, где стоял золотой трон. Теперь на его месте дымились развалины. Посреди искореженных золотых пластин и обугленных деталей, выпрямив спину, сидел дымящийся труп, скаля зубы почерневшего черепа. Наполовину сгоревшие руки все еще сжимали витые подлокотники трона.

— Вот так я поступаю с тиранами и обманщиками, — пророкотал низкий голос.

Локен поднял взгляд на возвышающегося над ним бога.

— Луперкаль... — только и смог он пробормотать.

Божество улыбнулось.

— Можно опустить формальности, капитан, — прошептал Хорус.

— Могу я задать тебе вопрос? — заговорила Мерсади Олитон.

Локен снял с крючка одежду и стал натягивать на себя.

— Конечно.

— Разве мы не могли оставить их в покое?

— Нет. Спроси о чем-нибудь другом.

— Хорошо. Какой он?

— Какой — кто? — переспросил Локен.

— Хорус.

— Если ты спрашиваешь, значит, ты с ним не встречалась, — заметил он.

— Нет, я не встречалась с ним, капитан. Я ожидала аудиенции. Но все же, что ты думаешь о Хорусе...

— Я думаю, что он — Воитель, — твердо сказал Локен. — Я думаю, что он повелитель Лунных Волков и избранный представитель Императора, да славится его имя, во всех его начинаниях. Он первый и достойнейший из всех примархов. И еще я думаю, что простым смертным не подобает произносить его имя без надлежащего уважения и титула.

— Ох! — воскликнула она. — Прошу прощения, капитан, я не хотела...

— Уверен, что не хотела, но он — Воитель Хорус. А ты — летописец. Не забывай об этом.

3

ИСК

СРЕДИ ЛЕТОПИСЦЕВ

ПРИБЛИЖЕНИЕ К ЧЕТВЕРКЕ

Спустя три месяца после битвы за Верхний Город к экспедиции присоединился первый из летописцев, прибывший на грузовом корабле непосредственно с Терры. С самого начала Великого Похода, на протяжении двухсот звездных лет, имперские силы, конечно, сопровождали различные хроникеры и протоколисты. Но это были в большей степени любители и добровольцы, случайные свидетели, собравшиеся на кораблях флотилии, словно дорожная пыль на колесах. Их записи были отрывочными и нерегулярными, события освещались от случая к случаю (с точки зрения самих участников, а также отдельных примархов и командующих, которые им покровительствовали и надеялись обессмертить свои деяния в стихах или прозе, на картине или в скульптуре).