Четыре чики и собачка - Калинина Дарья

Милослава тем временем нажала на кнопку звонка, но ей никто не ответил. Это вызвало у нее неудовольствие, потому что Милослава с раздражением давила на кнопку снова и снова. Потом ругнулась, извлекла ключи и попыталась ими открыть дверь.

Затем снова ругнулась:

– Так тут открыто!

Толкнула дверь и вошла.

– Антон! – раздался ее голос из глубины квартиры. – Антоша! С тобой все в порядке?

Вероника уже почти решилась войти следом, как вдруг услышала странный звук, который донеся из квартиры. Было такое впечатление, что Милославу тошнит.

Заинтригованная окончательно, Вероника сделала еще один шаг. Но в этот момент в квартире раздался топот бегущих ног, потом звук чего-то упавшего, а затем мимо Вероники пронеслось нечто рыжее, взлохмаченное и с выпученными безумными глазами.

Это была Слава, которая налетела на Веронику и, не произнося ни слова, ринулась бежать по лестнице вверх.

– Что случилось? – крикнула ей вслед Вероника.

Но Слава даже не оглянулась. Похоже, попросту не услышала. Скорость звука не могла соперничать с той скоростью, которую развила убегающая прочь Милослава.

Вероника осталась одна на пороге чужой ей квартиры, в которой скрывалось нечто пугающее.

Неизвестно, как бы повернулась жизнь Вероники, поступи она иначе. Но она поступила так, как ей подсказывало любопытство. Кстати, оно единственное голосовало «за», все прочие чувства, и в первую очередь самосохранение голосовало за то, чтобы смыться отсюда и сделать это как можно быстрее.

Вероника их не послушалась, победило любопытство. Девушка толкнула дверь и вошла в квартиру.

Звать Антона явно не имело смысла. Милослава именно так сперва и поступила, и где она теперь, эта Милослава?

– Обойдусь, – решила Вероника.

Тем более, что квартира была совсем невелика. Прихожая, а из нее три двери. Одна ведет на кухню, другая в санузел и последняя – в единственную жилую комнату, куда Вероника в первую очередь и заглянула.

Там стояла широкая разобранная кровать, которая ждала, чтобы в нее кто-нибудь лег. Белье на ней было черного цвета и блестело, словно из шелка.

Вероника подошла ближе, пощупала – так и есть, шелк.

– И кому придет в голову спать на шелке? Это же холодно, скользко и совсем неуютно.

Впрочем, Вероника знала ответ на свой вопрос. Есть особая категория граждан, которым плевать на удобства, если этого требует стиль. Все эти каблуки, осиные талии, выщипанные под ноль волосы по всему телу – все это можно отнести к этому разряду. Ведь, если вдуматься, то люди сами себе усложняют жизнь и при этом кажутся счастливыми.

Больше ничего интересного в комнате не было. На полу были разбросаны мужские вещи, включая нижнее белье, из чего Вероника сделала вывод, что Антон собирался принять душ перед тем, как лечь в кровать. Или, полежав в кровати, решил принять водные процедуры.

– Что же, это даже и к лучшему. Голый он будет сговорчивей. А что до приличий… Так его голую попу я сегодня уже видела. Стесняться нам друг перед другом нечего.

Заветное видео Вероника уже скинула себе на почту, послала нескольким подругам, сохранила еще несколькими способами и была уверена, что теперь Антон до него не доберется. Даже если он выхватит и утопит смартфон Вероники, то видео все равно останется живо. Да здравствует Интернет!

Дверь в ванную была приоткрыта, и отчего-то Веронику охватил страх. Она слышала, как в ванной течет вода, но не слышала ничего, что указывало бы на присутствие там живого человека.

На всякий случай она решила действовать осторожно. Приоткрыла маленькую щелочку и заглянула в нее одним глазом, потом моргнула и заглянула другим.

Увы, лучше от этого не стало.

В ванной на полу совершенно обнаженный лежал Антон. Лежал он на животе, так что его голая попа с приметным родимым пятном в виде подковы была отлично видна. Но на этом все хорошее и заканчивалось, потому что, судя по состоянию остального тела Антона, он был мертв. Как ни мало была сведуща Вероника в медицине, но и она понимала, что человек с головой, затылок которой почти превратился в лепешку, живым остаться точно не может.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вероника снова моргнула, перевела дыхание и велела себе досчитать до тридцати. Сумела до десяти, потом попросту сбилась и вовсе забыла, какие идут цифры дальше.

Постояла немного и, поражаясь собственной отваге, снова заглянула в дверь ванной. Там ничего не изменилось. Мертвое тело на полу никуда не делось. Все стены, кафель и сантехника были забрызганы кровью и заляпаны какими-то серыми ошметками. Не стали исключением и полотенца, развешанные на крючках. Создавалось такое впечатление, что Антона долго, с чувством и расстановкой лупили всем, что попадалось под руки, а он почему-то не оказал ни малейшего сопротивления.

– Мне надо передохнуть, – пробормотала Вероника, и ноги сами понесли ее в сторону кухни.

Там она плюхнулась на стул, попутно отметив, какой он удобный. У нее был шок. Мозг отказывался принимать то, что видели глаза. И Вероника готова была думать о чем угодно, но только не о том, что творилось в ванной комнате.

Она даже повертелась на стуле, пытаясь понять, точно ли вещь стоящая и не надо ли разузнать, где такие продаются, чтобы при случае заехать и купить себе такие же.

Затем Вероника все же спохватилась:

– О чем это я! Тут человека убили, а у меня какие-то стулья на уме!

И все равно она еще немного попрыгала на стуле, убедилась, что он удобней не придумаешь, и стала с чувством и с комфортом думать о том положении, в которое угодила.

– С одной стороны, все не так уж и плохо. То есть плохо, просто ужасно, но однозначно, что поехать вместо меня в «Сириус» бедный Антоша теперь не сможет. Значит, этот вопрос можно считать решенным. Но, с другой… то, как вопрос был решен, может бросить тень и на меня.

И чем дольше раздумывала над этим моментом Вероника, тем незавидней казалась ей собственная участь.

– Я нахожусь на месте преступления. Убит мой враг или, во всяком случае, человек, которого я прилюдно грозилась прикончить. И вот теперь его кто-то прикончил, а я тоже тут. Сижу и думаю о всякой ерунде. Надо уходить!

Но как только Вероника вскочила со стула, взгляд ее уперся в бутылку виски. И ей стало окончательно худо. Это была та самая заботливо приготовленная ее папулей бутылка виски, которую сегодня забрал с собой Антон. И она была уже без всякой коробки и початая! В ней не хватало доброй четверти, а отец говорил, что эффект наступает после приема всего одной рюмки. Антон же явно выпил гораздо больше.

– Выпил, ему стало плохо, он пошел в ванную, где его и настиг убийца. А бедный Антон даже не смог оказать ему сопротивления. И в этом виновата я и папино виски!

И Вероника в отчаянии закрыла лицо руками. Какой ужас! Из-за ее нежелания пойти навстречу Антону и пустить его вместо себя в Сочи теперь убит человек. Живой, кого-то любящий и кем-то, несомненно, любимый. И он погиб. И это уже окончательно и возврату не подлежит.

И тут отчаяние наконец накрыло Веронику с головой, того и гляди, слезы брызнут из глаз.

Глава 4

Но поплакать Веронике не удалось. Стоило первой слезинке скатиться из ее глаз, как на лестнице раздались шум шагов и голоса людей. В числе прочих и громче прочих раздавался голос Милославы. И с первых же сказанных ею слов стало ясно, куда она рванула с места преступления с такой скоростью.

– Говорю вам, его жена убила! Она его в измене заподозрила и убила! Вы, когда увидите, в каком состоянии тело, то сразу поймете: только обезумевший человек мог такое сотворить. Обезумевший от ревности и ненависти!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вероника было заметалась по квартире, но быстро сообразила, деваться ей некуда. Квартира маленькая, в ней не спрячешься. Этаж хоть и первый, да на окнах решетки.

Все, попала она в западню, откуда не выбраться. Единственное, что сумела сделать девушка, так это схватить со стола злополучную бутылку виски и спрятать ее в своей сумке.