Убить Бенду - Лев Жаков

– Подайте калеке с детства, добрые женщины! Не пожалейте монетки!

Одна сунула ему медяк:

– Молись за преставившуюся Анастасию.

Соседки разошлись. Скоро должна была начаться служба, поэтому священник долго в доме не задержится. И черт с ним, где рыцарь? Не он же убил эту девицу? Юлий снова заглянул через забор, но тут же присел: во дворе стояли двое.

– Не возьму грех на душу, и не уговаривайте!

Юлий будто видел, как священник выдирает рукав из крепкого рыцарского захвата. Из дома неслись прерывистые рыдания. Услышав скрежет засова, нищий сел в траву на обочине, вжимая голову в плечи. Сумерки только начинались, а кругом не было никакого укрытия.

Рыцарь, видимо, придержал ворота.

– Что? – переспросил священник с удивлением в голосе.

– Я возьму на себя этот грех, – повторил рыцарь негромко, Юлий с трудом разобрал слова. – Так вышло, что я успел приобрести неприятности с законом в этом городе. Меня ищут. Вы не стали слушать Жанну, да и что бы изменили ее слова – Анастасия совершила преступление, и никакие причины не оправдают ее в глазах церкви.

– Бога, энц рыцарь, в глазах Бога!

– Я видел это, святой отец. Она умерла до того, как наложила на себя руки. Я не пытаюсь ее оправдать – что было, то было. Я хочу только, чтобы Анастасию похоронили достойно, как честную девушку. Отпойте ее как полагается, а уж Бог разберется, что с ней делать.

– Чего хочет Папа, того хочет Бог, – возразил священник, не делая, однако, попыток уйти. – Что вы хотите мне сказать?

– Я возьму на себя ее грех, вы сдадите меня страже, я претерплю за нее мучения, а вы отпоете и похороните девушку.

– Это похоже на сделку, – пробормотал священник. – Какая мне с этого выгода?

Юлий напряг слух.

– Если вам нужна мзда, почему не взяли денег? – тихо, с угрозой спросил рыцарь.

– Я говорил о духовной выгоде.

– Воздаяние за грех – самое то. А за мою поимку не сегодня-завтра объявят награду.

– Что же вы сделали?

– В караульной знают. Есть там один молодой лейтенант с подрезанным мужским достоинством...

Невдалеке зазвонил колокол, и священник заторопился:

– Мне пора.

– Не отпущу вас, святой отец, пока не пообещаете на этой же вечерней службе прочитать заупокойную молитву по девушке. Приходите с утра со стражей, скажете, что я девицу зарезал, а я пока распоряжусь, чтобы тело доставили в церковь. Сразу и отпоете. Или я вас найду и никакой Господь не убережет ваши седые волосы.

– Что вы себе позволяете?!..

Требуемое обещание было произнесено, тут же звякнул запор на воротах. Святой отец тенью выскользнул в сгущающиеся сумерки и поспешил прочь. Улица наполнилась звуками. Открывались калитки, в вечер выходили приодетые горожане, они вели жен, за чинно вышагивающими парами следовали служанки, которые держали за руки умытых и причесанных детей.

За забором, к которому прижимался встревоженный нищий, поднялась суета. Юлий слышал крики хозяев, причитания поднятых на ноги слуг, стук дверей, топот, плач. Во дворе замелькали зареванные женщины. Юлий потерял рыцаря из виду. «Если он сдастся страже, мне конец».

Заскрипели, открываясь, тяжелые створки с клыкастыми мордами, нищий едва успел отскочить. Из ворот выдвинулась траурная процессия. Собиралась она в неприличной спешке, потому выглядела забавно. Если б нищий не был настолько огорчен возможным крушением своих планов, он бы обязательно посмеялся над ее видом. Однако сейчас Юлию было не до смеха. Он только мельком глянул на неглаженые платья, темно-синее вместо черного покрывало, на то, что гроб несет сам хозяин, бледный, растрепанный, с выбившейся из-под кафтана сорочкой. Процессия скорым шагом двинулась к церкви – одно это могло бы вызвать насмешки всей улицы, однако, к счастью родни, все соседи уже сидели на службе.

Приоткрылась калитка, показался рыцарь, скользнул взглядом по нищему, не заметив его. Юлий вскочил:

– Энц рыцарь!

Арчибальд оглянулся. Юлий подошел ближе:

– Благородный рыцарь, умоляю, не отдавайтесь в руки стражи, право слово, эта девка не стоит того! Неба нет! А я знаю подземный ход и могу вывести вас из города! Только не...

Арчибальд сгреб его за ворот и втащил во двор.

– Ты кто такой? Откуда знаешь... про все это?

Юлий попытался отодвинуться от лезвия кинжала, появившегося в руке рыцаря.

– Только не режьте! Я подслушал. Я сидел здесь, за забором, и слышал, как вы говорили со святошей... Нет, не надо, я никому не скажу! Я пришел спасти вас!

– Нищий спасает рыцаря, – хмыкнул Арчибальд. – Да меня все собаки засмеют. К тому же, велеречивый отрок, смелый и болеющий душой за ближнего своего, да будет тебе известно, я не нуждаюсь в помощи. И отдаваться в руки этим ублюдкам не собираюсь. Как видишь, тут у меня стоит оседланный конь, на которого я сейчас сяду – и уеду из города. Стражники только завтра утром доложат начальнику о случившемся, днем выделят наряд, который лишь к вечеру дойдет до ворот. А тебе лучше проглотить собственный язык – без всяких условий, просто так, иначе я тебе его отрежу... вместе с головой.

Пока рыцарь все это говорил, Юлий пытался остановить его: молитвенно складывал руки, кивал и открывал рот, тыкал пальцем себе в грудь, но прервать рыцаря не решился. Когда Арчибальд выпустил его, молодой человек сам схватил рыцаря за подол.

– Выслушайте же меня! Тот, кто пришел, когда вы с девицами убегали, – сам начальник стражи. Уже по всему городу рыщут отряды, охрана ворот усилена, а может, даже все выходы перекрыты! Вам не уйти!

Рыцарь, уже перекинувший повод через голову коня, обернулся:

– Откуда знаешь? И говоришь как-то чисто для нищего. Признавайся, малыш, кто ты таков на самом деле?

Юлий отскочил, когда Арчибальд потянулся за мечом.

– Я нищий, меня полгорода знает, спросите кого угодно!

– Ага, разбежался. – Рыцарь остановился. – Чего тебе надо?

– Спасти вас. – Нищий постарался придать голосу убедительность. Однако рыцарь посмотрел на молодого человека с сомнением, и Юлий продолжил торопливо: – Я знаю подземный ход, который ведет за городскую черту, начинается неподалеку. Я смогу провести вас. Да, смогу! Только взамен... – (Арчибальд понимающе хмыкнул.) – Вы возьмете меня как своего оруженосца. Стража ищет одинокого рыцаря с лошадью в поводу. Со мной вас никто не заподозрит!

– Говоришь ты складно, – нахмурился рыцарь. – Но мы теряем время. Ты сказал: тебя знает полгорода. И никто ничего не заподозрит, уверяешь?

– Ха! – Юлий подошел к лошадиной поилке и, плеснув на лицо воды, растер. – Кто когда видел меня умытым?

Арчибальд поправил перевязь с мечом.

– А ты хитрый малый. Но что ты хочешь для себя?

– Я же говорю: быть вашим оруженосцем.

– Да? Я понял так, что это только трюк, хитрость, чтобы обмануть стражу. А оно вон как. Думаешь, у тебя получится? Ты умеешь ездить верхом, одевать рыцаря в доспех, подносить оружие, готовить, произносить речи, представляя и восхваляя своего господина? Умеешь ходить за лошадьми и чистить оружие, владеешь светской беседой и стихосложением, учишь грамматику и арифметику?

– Я попробую, – отозвался подавленный нищий. – Постараюсь. С застежками... разберусь. Поднести – это мы с детства обучены. Готовить – капусту там сварить с репой или кашу – запросто. Восхвалять и представлять – язык у меня неплохо подвешен, как-нибудь выкручусь, никто и не заметит. Оружие как чистить – вы меня научите, со сти... сложением хуже, да разве кто спросит оруженосца? Он же мелочь, на подхвате, зачем ему грамматика? А деньги считать любой умеет – вот вам и арифметика. – С каждым предложением тон нищего становился бодрее, закончил он откровенным хвастовством.

– Наглый ты отрок, – заметил рыцарь с легким неудовольствием. – Далеко пойдешь. Только оруженосец – не мелочь на подхвате, а будущий рыцарь. Так что тебе придется многому научиться. Для начала – нормально одеться.

Юлий подскочил, хлопнул в ладоши:

– Вы меня берете, энц рыцарь? Я сейчас сбегаю за одежкой, у меня есть! Служба, да с отпеванием, затемно закончится, так я до темноты обернусь! Вы пока тут погодите, пошарьте по дому – еды соберите в дорогу, а я мигом! – И он перемахнул через забор, легко, словно тот и не был с него ростом.

Рыцарь посмотрел вслед юноше, взялся за луку седла... остановился, задумавшись... привязал коня рядом с лошадью и пошел в дом. В комнате, где еще виднелись на полу следы крови, в спешке затертые женщинами, он опустился на колени перед распятием.

Юлий, пригнувшись, бежал по улицам. Предстояло сделать кучу всего. Сначала путь его лежал к тюрьме. С базарной площади схлынули покупатели, и под ярко-желтыми лучами заката остались только крестьяне с телегами и скотиной да нищие всех возрастов, которые отдыхали у фонтана от дневной жары. Пыльное марево над площадью улеглось с наступлением вечерней прохлады. Крестьяне, разведя костры, готовили немудреную еду, варили овощной суп или пшеничную похлебку. Юлий, ужом проскользнув между двумя возами, прихватил с одного пару яблок и нырнул в темноту уже известного читателю проулка у стены тюрьмы.