Способ убийства - Эд Макбейн

— Держи связь с больницей, Хэл, — сказал Бернс, — оформим ее потом. Сейчас мы не можем сделать больше… — Он повернул голову туда, где сидела Вирджиния Додж.

— Хорошо. Ладно, Анжелика. Скрести ноги вместо пальцев и молись. Кто знает, может, Касым не умрет, может быть, у него есть какой-нибудь талисман.

— Надеюсь, сукин сын сгниет в могила, — ответила Анжелика.

— Добрая девочка, — сказал Уиллис, потрепав ее по плечу.

Мейер вынул из пишущей машинки свое сочинение. Оно имело такой вид:

РАПОРТ

МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ

Детективы 87-го полицейского участка

улица

ФАМИЛИЯ ЗАЯВИТЕЛЯ, УВЕДОМИВШЕГО О ПРОИСШЕСТВИИ

Захвачены женщиной, вооруженной револьвером и имеющей при себе бутыль с нитроглицерином.

инициалы заявителя

АДРЕС ЗАЯВИТЕЛЯ

Если вы найдете эту бумагу, немедленно сообщите в полицейское управление! Номер — Центр 6-0800

улица

ДЛЯ РАССЛЕДОВАНИЯ НАЗНАЧЕН ДЕТЕКТИВ

Срочно!

ДЕТЕКТИВ 2 СТЕПЕНИ МЕЙЕР

Фамилия инициалы номер удостоверения

ЗАДЕРЖАНЫ

Мейер вынул копировальную бумагу и сложил голубые бланки вместе, потом прочитал первый экземпляр. Он читал его внимательно, потому что был терпеливым человеком и хотел, чтобы все было правильно с первого раза. Второго могло уже не быть.

Окно возле стола было открыто. Наружная решетка, предохранявшая стекло от обломков кирпича, который любили швырять в окна обитатели окрестных улиц, не представляла каких-либо трудностей. Наблюдая одним глазом за Вирджинией Додж, Мейер скатал первый лист в узкий длинный цилиндр. Он лихорадочно просунул цилиндр сквозь отверстие решетки и протолкнул его наружу. Потом поднял глаза.

Вирджиния Додж не смотрела на него.

Мейер свернул второй лист и тоже протолкнул его сквозь решетку.

Он просовывал сквозь отверстие третий и последний лист, когда услышал крик Вирджинии:

— Стой, буду стрелять!

Глава 7

Мейер отпрянул от полуоткрытого окна.

Он сжался, ожидая, что сейчас раздастся выстрел и он упадет, а потом понял, что Вирджиния Додж смотрит совсем в другую сторону. Опустив плечи и вытянув вперед руку с револьвером, она вышла из-за стола, оставив бутыль с нитроглицерином, и подошла к барьеру.

По другую сторону барьера застыл Альф Мисколо.

Он стоял, слегка открыв рот, ко лбу прилипли курчавые черные волосы, голубые подтяжки натянулись на тяжелых плечах, рукава рубашки были закатаны, открывая мускулистые руки. Лицо его не выражало ничего, кроме безграничного удивления. Он вышел из своей комнаты, где весь день обливался потом над бумагами, подошел к барьеру, крикнул: «Эй, кто из вас уже освободился?» И вдруг увидел, что навстречу ему идет женщина с 38-м калибром в руке.

Он повернулся и хотел бежать, но она завопила: «Стой!

Буду стрелять!» Альф остановился и повернулся к ней, но сразу же стал сомневаться, правильно ли он поступил.

Мисколо не был трусом. Это был опытный полицейский, временно исполнявший канцелярскую работу. Он научился метко стрелять еще в полицейской академии и теперь горячо желал, чтобы его револьвер был у него в руке, а не в одном из ящиков картотеки в техническом отделе.

Женщина, стоявшая у барьера, явно была ненормальной стервой. Мисколо приходилось и раньше видеть такие лица, поэтому он подумал, что благоразумнее остановиться. К тому же в комнате были и другие. Господи, неужто она хочет всех перестрелять?

Мисколо постоял в нерешительности еще минуту.

У него была жена и взрослый сын, который служил в авиации. Мисколо не хотел, чтобы его жена стала вдовой полицейского, погибшего при исполнении служебных обязанностей, и обивала порог полицейского управления, хлопоча о помощи. Господи, у этой бабы вид сумасшедшей.

Что если она внезапно придет в бешенство и начнет стрелять? Он повернулся и побежал по коридору.

Вирджиния Додж тщательно прицелилась и нажала на курок.

Она выстрелила один раз.

Пуля попала Мисколо в спину, немного левее позвоночника. Удар повернул его на триста шестьдесят градусов и бросил на дверь мужского туалета. Минуту он стоял, цепляясь за дверь, потом медленно сполз на пол.

Бутыль с нитроглицерином на столе не взорвалась.

Загадочное убийство в запертой изнутри комнате — такого в реальной жизни не бывает.

Стив Карелла, во-первых, чувствовал это инстинктом постоянного читателя детективных романов с загадочными убийствами и, во-вторых, знал это, как полицейский по призванию.

И вот сейчас он расследует самоубийство, которое произошло в комнате без окон, и — что еще хуже — самоубийца, по всей видимости, повесился, заперев вначале дверь изнутри. Для того, чтобы взломать дверь и войти в комнату, понадобились усилия трех сильных мужчин. По крайней мере так ему сказали вчера, когда он знакомился с обстоятельствами дела.

Возможно, это действительно самоубийство, говорил себе Карелла. Полиция должна расследовать все случаи самоубийства так же, как и убийства, но это лишь формальность. Возможно, это действительно самоубийство, какого черта, почему я всегда думаю о людях только плохое? Беда в том, что эти парни выглядят так, будто способны напасть на слепую старушку и вырезать ей сердце. К тому же старик оставил немалое состояние, которое будет разделено между сыновьями. Не исключена возможность, что один из сыновей или все вместе и с общего согласия решили покончить со стариком и получить свои денежки, не дожидаясь естественного хода событий. Адвокат, который вел дела покойного, сказал вчера во время разговора с Кареллой, что старик завещал разделить «между возлюбленными сыновьями» после его смерти 750 000 наличными. Немалый соблазн. Не говоря уже о Скотт Индастриз Инкорпорейтед и других предприятиях, разбросанных по всей стране. Убийства, без сомнения, совершались и по меньшему поводу.

Но, конечно, это было самоубийство.

Почему бы не свернуть расследование и не покончить с этим? Он должен встретиться с Тедди в участке в семь — да, ребята, у меня будет ребенок, что вы на это скажете, — и он, конечно, не успеет прийти туда вовремя, если будет шастать по этому мрачному старому особняку и превращать в убийство явный случай самоубийства. Сегодня он будет угощать Тедди самыми изысканными блюдами и дорогим вином! Сегодня она. Будет королевой, и он достанет для нее все, что она пожелает. Господи, как я люблю ее, сказал себе Карелла. Надо кончать поскорее с этим делом, чтобы встретиться с Тедди вовремя. Между прочим, сколько сейчас? Он посмотрел на часы — 5.45. У него есть еще немного времени, чтобы поработать как следует. Хотя тут и не пахнет самоубийством,.. пахнет, не пахнет, вряд ли запах помогал когда-нибудь расследовать дело. И все-таки здесь и не пахнет самоубийством.

Замшелый, старый особняк был аномалией этого района. Построенный в 90-х годах XIX века, плотно прилипший к речному берегу, с окнами, занавешенными темными жалюзи, с покатой крышей, с треугольными фронтонами, придававшими дому странный угловатый вид, особняк находился на расстоянии неполных трех миль от моста Хамильтон Бридж, но у Стива было такое ощущение, будто их отделяло три столетия. Время, казалось, обтекало этот мрачный дом, раскорячившийся на берегу Гарба и отделенный от людей заржавевшей чугунной оградой. Владение Скотта. Он помнит начало вчерашнего вызова: «Это Роджер… Из владения Скотта. Мистер Скотт повесился».

Роджер был лакеем в доме Скоттов, и Карелла сразу же отвел его кандидатуру как подозреваемого. Лакеи никогда не убивают своих господ, ни в реальной жизни, ни в детективах. Кроме всего прочего, он был потрясен смертью хозяина больше, чем все другие обитатели дома. Да, надо признать, старик был не особенно приятным зрелищем, смерть от удушья не украсила его. Кареллу провели в общую кладовую, переоборудованную в маленький кабинет, хотя в доме был просторный кабинет на первом этаже. Три сына покойного — Алан, Марк и Дэвид — отошли от двери кабинета, когда Карелла приблизился к ней, словно им внушало ужас страшное зрелище мертвого отца и все, что находилось в этой комнате. Дверная рама была разбита. Щепки разного размера и разнообразной формы лежали в коридоре за дверью. Лом, которым взламывали дверь, был прислонен к стене с наружной стороны.

Дверь в коридор открывалась наружу. Она легко поддалась, когда Карелла потянул ее на себя. Он сразу заметил, что внутренний запор, обыкновенная стальная задвижка, был сорван при взламывании двери, она висела на одном шурупе.