Птичка тари - Рут Ренделл

— Спокойно. Сидеть, — и они сели, хотя дрожали мелкой дрожью, как видела Лиза, возмущенные этой насильственной неподвижностью.

Мать сказала:

— Гулять, — и собаки принялись резвиться вокруг нее, подпрыгивая и пытаясь лизнуть ее, но скоро им это надоело, так как она не обращала на них внимания. Мать обогнула сторожку и исчезла из вида, собаки последовали за ней, но Лиза знала, что она не уйдет далеко, потому что вечерами она никогда этого не делала.

Лиза бегом вернулась в свою спальню, вскарабкалась на кровать и прижалась лицом к окну. Снаружи пронеслась летучая мышь, в такой близости от нее, что Лиза отпрянула назад, хотя знала, что их разделяет стекло. Руди и Хайди были в саду позади сторожки, играли, дрались друг с другом и шутливо ворчали, катаясь по земле. Матери с ними не было. Мать, должно быть, вернулась в дом.

Выйдя на лестничную площадку, Лиза прислушалась, но снизу не доносилось никакого шума, свидетельствующего, что мать дома. Она побежала в комнату матери и подобралась к окну. Мать сидела на стене, слушая музыку, выходившую из обруча на ее голове, и держа в руках маленькую черную коробку.

Где же собаки? В саду позади сторожки их теперь не было, как обнаружила Лиза, вновь забравшись на свою кровать. Они, должно быть, выскочили через дыру в ограде и убежали в рощу, как иногда делали. Но собаки были хорошо обучены, они всегда возвращались на зов.

Теперь стало скучно, поскольку больше ничего не происходило: мать сидела на стене, поджидая, когда собаки закончат свои игры. Лиза привыкла бродить из комнаты в комнату и не считала обязательным вернуться в постель, чтобы заснуть. Иногда она засыпала где придется, и мать находила ее спящей на лестничной площадке или в кресле перед окном. Утром Лиза всегда просыпалась в своей кровати. Но сейчас она не хотела ложиться, она не устала.

Возможно, мать задумала что-то необычное. Лиза побежала обратно, чтобы проверить свои догадки. Мать все еще сидела на том же месте, все еще слушала музыку. Теперь почти стемнело, но все-таки было не настолько темно, чтобы не увидеть мужчину с бородой, приближавшегося по проселочной дороге со стороны моста. Мужчина выглядел точно так же, как раньше, только на этот раз он не взял с собой сумки.

Он шел бесшумно по песчаной дорожке. Мать не могла слышать его шагов с этой штукой на голове и музыкой, льющейся ей в уши и называвшейся «Вагнер».

Лиза испугалась. Мать говорила, что собаки защитят их, но собак поблизости не было, собаки убежали далеко в лес.

Лиза больше не могла смотреть.

Почему она не застучала в окно, чтобы предупредить мать? Ей пришло это в голову только после того, что случилось. В первый раз, когда приходил мужчина, Лиза спряталась под кровать, во второй раз она дала ему напиться. На этот раз она закрыла глаза руками. Они разговаривали, Лиза слышала их голоса, но слов не могла разобрать. Очень осторожно Лиза разомкнула пальцы и посмотрела сквозь них, но мать и мужчина исчезли. Они или подошли совсем близко к сторожке, или же гуляли за домом. Лиза побежала в свою комнату и не успела забраться в кровать, как услышала крик матери.

— Что он с ней делал? — спросил Шон.

— Она так и не рассказала мне, ни тогда, ни позже. Сейчас я знаю, конечно, знаю. Когда она закричала, я так испугалась, что зажала уши, но я все же слышала, окно было открыто. Я подумала, что мужчина, вероятно, поймает ее и… сделает своей пленницей или что-нибудь в этом роде, а потом придет и заберет меня.

— Ты была всего лишь ребенком.

— И на много миль вокруг ни души. Тебе это известно. Там никогда никто не жил. Если бы кто-то оказался поблизости, этого не случилось бы, ничего не было бы.

Темнота еще не наступила, но начинались долгие летние сумерки. Когда крик матери замер, Лиза услышала смех мужчины и хриплый невнятный шепот. Она выглянула из окна, ей необходимо было посмотреть, и она увидела мать на дерновой дорожке, а мужчина лежал сверху. Одной рукой он пытался удержать ее в этом положении, а другой расстегивал свои джинсы.

Лизу охватил такой ужас, что не могла ни крикнуть, ни что-то предпринять. Но мать смогла. Мать повернула голову под рукой мужчины, обхватившего ее шею, и укусила его за палец. Он подскочил и затряс кистью, выкрикнув то слово, которое произнес Мэтт на их пороге, и мать закричала:

— Хайди, Руди! Фас! Фас!

Из леса выскочили собаки. Они мчались во всю прыть, так, будто ожидали зова, будто прятались среди деревьев, прислушиваясь, не прозвучит ли команда. В полумраке они уже не казались мирными и дружелюбными собаками, которые готовы лизнуть тебя в лицо, это были исчадия ада, хотя Лиза тогда не слышала об исчадиях ада.

Собаки не прыгнули на мужчину, они буквально налетели на него. Все восемь мощных черных лап оторвались от земли, и псы взвились в воздух. Их пасти зияли черными провалами, и Лиза видела их белые, блестящие клыки. Мужчина, начавший было вставать, упал на спину, когда собаки набросились на него. Он закрыл лицо руками и катался по земле. Хайди зажала в челюстях половину его великолепной русой бороды, а Руди вцепился ему в горло. Собаки шумно дышали и издавали грубое угрожающее рычание.

Мать легко вскочила на ноги, будто ничего не случилось, и отряхнула юбку. Она стояла подбоченившись, шаль свободно свисала с ее плеч, и спокойно наблюдала за тем, как собаки терзают мужчину, а мужчина вопит от боли и извивается всем телом.

Через некоторое время она сказала:

— Хватит, собачки, этого достаточно. Теперь успокойтесь. Лежать.

Собаки тут же повиновались ей. Поразительно, но они остановились в тот момент, как она заговорила. Морда Руди была испачкана кровью мужчины, а из пасти Хайди торчала его борода. Мужчина снова перекатился на живот и обхватил голову руками, но кричать он перестал, он не издавал ни звука. Мать, наклонившись над ним, внимательно его осмотрела, она не прикоснулась к нему руками, лишь пихнула его маленькой изящной ножкой.

Лиза тихонько вскрикнула в своей спальне наверху, жалобно заскулила возле закрытой двери.

— Он был мертв? — хрипло спросил Шон.

— О нет, он не был мертв.

— Что она сделала?

— Ничего. Она просто смотрела на него.

— Она не оказала помощи? Ты говорила, что в Шроув-хаусе был телефон.

— Конечно, она не оказала помощи, — нетерпеливо ответила Лиза.

Мать взяла собак за ошейники и отвела их на ночь в маленький замок. Лиза увидела это из другого окна и услышала, как мать входит в их дом и закрывает за собой переднюю дверь. Лиза выбежала на лестничную площадку и прислушалась. В гостиной мать двигала стул, и по доносившимся снизу звукам Лиза поняла, что мать встала на стул, а потом спрыгнула с него. Лиза пробралась по кровати до окна, чтобы еще раз посмотреть на мужчину, лежавшего на траве. Он еще был там, но уже не лежал лицом вниз.

Теперь по-настоящему стемнело, стало так темно, что ничего не было видно, кроме силуэта сидящего мужчины, который склонил голову к коленям и обхватил ее руками. Скоро он встанет, и уйдет, и оставит их, и все будет в порядке. Лиза вглядывалась в темноту, надеясь, что так и случится.

Внезапно она очень ясно увидела мужчину в широкой полосе света. Задняя дверь была открыта, и свет падал из кухни. Лиза сморщила нос в гримасе, потому что лицо мужчины и борода были залиты кровью. Вот так же выглядели ее коленки, когда она упала и ободрала их на гравии.

В полосе света возникла мать, поднимавшая в руках какой-то предмет, а потом раздался ужасный грохот. Мужчина упал навзничь, слегка дернулся, по его телу прошла дрожь, и он затих. В маленьком замке собаки подняли дикий лай. Мать вернулась в дом, закрыла дверь и погасила свет.

4

Во второй половине дня проселочными дорогами, а не по шоссе, Шон и Лиза добрались до фруктового хозяйства Веннера. Это был край фруктовых садов: акр за акром тянулись длинные ряды тщательно обрезанных приземистых яблонь, а потом акр за акром груши «комайс» и «Луиз Бонн». По углам громоздились большие деревянные ящики для яблок. Лиза увидела женщин на приставных лестницах, срывавших большие зеленые груши. Очень немного груш осталось снять, но урожай яблок, «дискавери» и «джонаголд», был обильным, и под деревьями земля казалась ярко-красной от упавших плодов.

Шон свернул влево, на земли Веннера. Он бывал здесь раньше и знал, куда ехать. Длинная прямая мощенная щебнем дорога была обсажена по обеим сторонам ольхой, быстро растущими деревьями, которые образовали высокую живую изгородь. Шону пришлось притормозить, чтобы пропустить машину с брезентовым верхом, ехавшую им навстречу от фермерского магазина. За рулем сидела женщина. Она была яркой блондинкой, на губах красная помада, в ушах золотые серьги и красный лак на ногтях. Лиза проводила ее восхищенным взглядом.

— Ты ведь уже не думаешь, что все женщины брюнетки, а все мужчины блондины, правда, милая?