Алмаз раджи. Собрание сочинений - Стивенсон Роберт Льюис

Следуя этому указанию, мы открыли пакет и прочитали (вернее, я прочитал, так как егерь с грехом пополам разбирал только печатные буквы) следующее сообщение:

«Таверна “Старый Якорь”, Бристоль, 1 марта 17… г.

Дорогой Ливси! Я не знаю, где вы сейчас находитесь, в моем поместье или в Лондоне, поэтому одновременно пишу в оба адреса.

Судно куплено и снаряжено. Оно стоит на якоре, готовое к отплытию. Вы не можете себе представить, какая это превосходная шхуна – даже ребенок может с нею управиться в море. Она носит имя «Эспаньола», а ее водоизмещение – двести тонн. Я раздобыл ее лишь благодаря помощи моего старинного приятеля Блендли, который оказался на удивление ловким дельцом. Ради меня он трудился, как каторжник. Впрочем, помогали мне и другие бристольцы, узнав о том, что мы отправляемся за сокровищами…»

– Редрут, – сказал я, прервав чтение. – Боюсь, доктору Ливси это сильно не понравится. Сквайр, оказывается, все разболтал.

– Ну так что же? – проворчал егерь. – Значит, он счел необходимым так поступить, вот и все!

Я не стал с ним спорить и продолжил читать дальше:

«…Блендли нашел для нас “Эспаньолу” и приобрел ее, благодаря своей ловкости, чуть ли не даром. В Бристоле очень многие его недолюбливают и болтают, что Блендли на все готов ради денег, а “Эспаньола”, дескать, прежде принадлежала ему самому, и он продал мне ее за баснословную цену. Гнусная клевета! Впрочем, никто из болтунов не отрицает достоинств шхуны. Таким образом, судно у нас есть. Но больше всего хлопот доставил мне подбор экипажа. Я решил, что нам нужны не менее двадцати человек – на случай нападения туземцев, пиратов или французов. С невероятным трудом мне удалось набрать с полдюжины людей, пока по счастливой случайности я не наткнулся как раз на такого человека, который все устроил.

Я без всякой особой цели заговорил с ним на набережной. Оказалось, что он старый мореплаватель, владелец таверны. Он хорошо знает всех моряков в Бристоле, но скверно переносит жизнь на суше и теперь хочет наняться хотя бы поваром на какое-нибудь судно. На набережную он вышел, по его словам, только затем, чтобы подышать морским воздухом.

Я был растроган такой любовью к морю и из чистого сострадания предложил ему место повара на нашем судне. Зовут его Долговязый Джон Сильвер, у него нет одной ноги, но я считаю это лучшей рекомендацией, так как ноги он лишился, сражаясь за родину под командованием бессмертного Хоука[11]. Вообразите, он не получает даже скромной пенсии. Что за несправедливость, что за ужасные времена!

Но вместе с поваром я получил в придачу целую команду! С помощью Сильвера я в несколько дней сколотил экипаж из настоящих морских волков, не слишком привлекательных с виду, но, судя по их лицам, отчаянных храбрецов. С такой командой мы сможем взять на абордаж даже тридцатипушечный фрегат!

Сильвер посоветовал мне также рассчитать двоих нанятых раньше матросов, доказав, что они годятся только драить палубу и станут помехой в нашем опасном плавании.

Я чувствую себя и телесно, и духовно превосходно, ем, как волк, сплю, как бревно. Жду не дождусь того момента, когда наконец мои морячки кое-что подлатают и заштопают на судне. Море, только оно манит меня! К дьяволу сокровища! Не они, а дальние странствия кружат мне голову! Одним словом, Ливси, приезжайте скорее, не тратя ни минуты лишней, если вы меня уважаете.

Пусть Хокинс в сопровождении Редрута немедленно отправляется проститься со своей матерью, а затем пусть оба немедленно выезжают в Бристоль.

Р. S. Я забыл сообщить вам, что Блэндли, который, кстати сказать, обещал отправить нам на помощь другое судно, если мы не вернемся в конце августа, подыскал нам отличного капитана. Это человек чертовски упрямый, но превосходный во всех остальных отношениях. Долговязый Джон Сильвер нашел отменного штурмана по имени Эрроу. А у меня уже есть на примете боцман, который умеет играть на боцманской дудке. Словом, у нас на “Эспаньоле” все будет, как на заправском военном корабле.

Я забыл также упомянуть, что Джон Сильвер – вполне состоятельный человек. У него, по моим сведениям, текущий счет в банке, и немалый. Хозяйничать в таверне он оставляет жену. Она не принадлежит к белой расе, и я как старый холостяк подозреваю, что именно она, а не пошатнувшееся здоровье, гонит его в открытое море.

Р. Р. S. Хокинс может провести один вечер вместе со своей матерью.

Вы и представить не можете, как взбудоражило меня это письмо. Я был вне себя от восторга и всей душой презирал старого Тома Редрута, который только и знал, что ворчать да жаловаться. Любой из его подручных согласился бы отправиться вместо него, но таково было повеление самого сквайра, и никто не решился его нарушить.

На следующее утро мы оба пешком отправились в таверну «Адмирал Бенбоу», и я наконец-то увиделся с матушкой. Она была здорова и весела, так как с кончиной капитана завершились и наши неприятности. Сквайр велел отремонтировать за свой счет нашу таверну и даже прибавил кое-что из мебели. Теперь за стойкой стояло удобное кресло, в котором посиживала моя матушка. В подмогу ей он нанял мальчишку, который должен был исполнять те же обязанности по хозяйству, которые прежде исполнял я.

Только увидев этого паренька, я окончательно осознал, что надолго расстаюсь с родным домом. До этой минуты я помышлял только о предстоящих приключениях и совсем забыл о доме. При виде неуклюжего подростка, занявшего мое место, я даже прослезился.

На следующий день после обеда мы с Редрутом пустились в обратный путь. Я простился с матерью и с заливом, даже с добрым старым «Адмиралом Бенбоу», который после ремонта казался мне слегка чужим. Невольно вспомнил я и о капитане, бродившем по берегу в своей потертой треуголке, с медной подзорной трубой под мышкой. Но вскоре мы перевалили через холм, и наш дом исчез из виду.

Уже смеркалось, когда мы с Редрутом сели в почтовый дилижанс, который останавливался у «Таверны короля Георга». Меня втиснули между егерем и каким-то пожилым толстяком. Несмотря на тряску и холодную ночь, вскоре я заснул как убитый, проспав все остановки. Когда я наконец очнулся от толчка в бок и открыл глаза, карета стояла перед большим зданием на городской улице. Уже давно рассвело.

– Где мы? – спросил я.

– В Бристоле, – отвечал Том. – Пора выходить.

Мистер Трелони поселился в таверне неподалеку от доков, чтобы следить за ходом работ на шхуне. Нам пришлось довольно долго идти пешком по причалам мимо кораблей самых различных видов, оснастки и национальности. На одном судне матросы слаженно распевали за работой, на другом висели в снастях, как пауки в паутине. И хоть я всю жизнь прожил на берегу, море в порту показалось мне таинственным и удивительным, словно я увидел его впервые. Воздух был словно пропитан дегтем и солью. Я видел резные форштевни кораблей, побывавших за океаном, старых морских волков с походкой вразвалку, серьгами в ушах, рыжими бакенбардами и косичками. Я впадал в восторг от одной мысли, что и сам скоро выйду в море, услышу свист боцманской дудки и голоса матросов и устремлюсь к таинственному острову в поисках невиданных сокровищ.

Погрузившись в эти мечты, я и не заметил, как мы добрались до большой таверны и предстали перед сквайром Трелони. На нем был синий суконный мундир, какие обычно носят морские офицеры, вдобавок он вышел нам навстречу, довольно ловко подражая качающейся походке моряков.

– А, вот и вы! – воскликнул он. – Доктор накануне уже прибыл из Лондона. Отлично! Теперь вся команда в сборе!