Босиком по звездам - Сергей Бабинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, летим на Вир-На?
– Да. А заодно попробую найти покупателя на эти стволы. И что-нибудь более съедобное. Ефронские пайки уже в горле застревают.
– Ну ладно, погнали, – хмыкнул я. Изо дня в день жевать абсолютно безвкусную пищу и правда здорово надоело, так какой смысл противиться короткой задержке? Конечно, хочется поскорее вернуться домой, но несколько часов погоды не сделают. Да и вообще, перечить капитану корабля, на котором летишь – плохой тон.
Если на судне веган я был предоставлен сам себе и с трудом отгонял дурные мысли, то моргл мне такого шанса не дал в принципе. Тренировки занимали все свободное время, и даже во сне я видел не родной город или лица знакомых, а только голубое солнце, россыпь звезд над лиловой травой, да ухмыляющихся из кустов собак. Но, пожалуй, оно и к лучшему. Глупо горевать о том, чего ты не в силах изменить.
Подчиняясь воле Борка, "Прескалиста" повернула на заправку, и очень скоро под нами уже горели яркие огни громадного космопорта.
Когда мы приземлились, моргл отправился решать насущные проблемы, а я, пользуясь случаем, присел передохнуть в кресло второго пилота. Борк не особенно это любил, но иногда мне все же удавалось понаблюдать за его работой, так что назначение многих кнопок я уже знал. И когда на панели зажглась красная лампочка экстренной связи, надавил нужную.
– Андрей! Слушай внимательно и запоминай! Сейчас за тобой придут. Не сопротивляйся и ничего им не рассказывай хотя бы первые пару дней! Слышишь меня? Ничего! Скажи, что ты случайный пассажир, летишь с Риа Секунда, где пересел на корабль с тамошнего катера. Документы забыл дома. Имени капитана не знаешь, но это был хаккон. И все! Больше ничего! Не могу говорить… Придумай что-нибудь… Постарайся придумать…
Ну что же, сказал я сам себе, когда меня вели в наручниках по зданию космопорта. Борк верит мне, это хорошо. И в то же время он не верит в меня. Это плохо. Но самое главное, что я сам сейчас в себя не верю. И вот это – полная жопа.
Глава 7. Ветреный день во фьорде
В камере, куда меня втолкнули, было холодно, грязно и воняло тухлятиной. С потолка лился яркий свет, вдоль стен располагалась пара коек без намеков на белье, посредине помещения из пола вспучилось что-то вроде полусферы мутно-белого цвета.
Я стоял, прислонившись спиной к двери, потирал намятые наручниками запястья и разглядывал нехитрую обстановку. А сокамерники изучали меня.
Их было трое, и выглядели они недобро. Первый – волосатый гуманоид с длиннющими ушами – восседал на возвышении в центре, глядя на меня из-под спутанной челки. Другой, чем-то похожий на палочника, лениво работал жвалами, перемалывая пищу, но глаза его при этом бешено вращались, успевая, кажется, отмечать каждое мое движение. Третий арестант больше всего напоминал змею в глухом шлеме, из прорезей которого то и дело вырывались облачка синего газа. Не уверен, мог ли он меня видеть, но голова его, во всяком случае, была повернута ко мне.
Хорошо, если они обычные карманники, или как я – схвачены по ошибке, а что, если все трое – матерые убийцы и каннибалы? Раньше я подобных созданий не видел, и чего от них ожидать, понятия не имел.
Гуманоид, изучив меня с ног до головы, что-то сказал на межгалактическом, но я не разобрал ни слова. Эсперанто же, как выяснилось очень скоро, мои собратья по несчастью не знали. Диалог не задался с самого начала.
И тем не менее, даже осознав, казалось бы, что я их не понимаю, соседи по камере не сдавались. Они говорили и говорили, глядя на меня, а я, если даже и вылавливал в потоке чужацкой речи знакомые слова, совершенно не мог уяснить, чего же им надо.
В конечном итоге ушастый издал нечто, очень напоминающее смех, а потом вальяжно поднялся со своего сидения, приблизился, шлепая разношенными тапками, ко мне и дал затрещину.
Точнее, попытался дать. Я успел отпрянуть, мясистая ладонь просвистела мимо моей щеки. Следующий замах также не достиг своей цели, а когда драчливый арестант попытался достать меня в третий раз, теперь уже кулаком, то угодил по металлической двери. Он был ощутимо крупнее, но какой-то заторможенный и, наверное, не очень умный. Во всяком случае, ссадив кожу, этот бугай поднес кулак к носу и принялся его рассматривать, будто никогда раньше не видел крови. Тем временем к нам двинулись двое других, и я понял, что сейчас меня будут лупцевать всей камерой. За что, с какой целью? А какое, собственно, дело мне, избитому, до их мотивов?
– Ладно, скоты, – сказал я на родном языке и сжал кулаки. – Будет вам сейчас комиссарское тело.
Ни единого шанса справиться с тремя у меня не было, и я это прекрасно понимал. Ну, пару раз я их достану, наверное. А потом меня зажмут в углу и начнут месить, пока не потеряю сознание… а может, и после этого тоже. И хорошо еще, если здесь у них не в ходу поножовщина. Борк, черт побери! Ты куда опять меня втянул?!
Дверь камеры открылась в тот самый момент, когда до начала стычки оставались считанные секунды. Волосатый прекратил уже изучать кулак и надвигался на меня, его кореша, издавая грозные звуки, заходили с боков.
Стоило в дверном проеме показаться невысокой фигуре в красной форме местной полиции, как бойцов будто подменили. Если бы я не находился в камере последние полчаса, то решил бы, что передо мной любители поэзии или секция художественного свиста, такими невинными овечками прикинулись вдруг арестанты. Один сделал вид, что разминает плечевой пояс, другой уполз под кровать – должно быть, за потерянными тапочками. А уж когда "Палочник" и правда засвистел, я не смог сдержать смеха.
– Ви венос кун ми, – произнес полицейский с акцентом похуже моего, и мне ничего не оставалось, кроме как пойти с ним. Взгляды, что бросали мне вслед подонки, наверное, могли бы прожечь меня насквозь, не окажись между ними и мной стража порядка.
– Куда мы идем? – спросил я так же на эсперанто, шагая длинными коридорами участка. По пути нам то и дело попадались другие инопланетяне в красных мундирах.
– Куда следует, – отвечал полицейский и подтолкнул меня в спину. – Пошевеливайтесь.
А какого еще ответа я ожидал?
