Глубина - Антон Кротков

Официант посоветовал им попробовать ещё пельмени в горшочках. И как оказалось, не зря. Горячий с пылу-жару горшочек был покрыт пропечённой лепёшкой. Ноздри машинально втянули просачивающийся аромат. Возникло ощущение приближения чего-то праздничного. Гордей осторожно приоткрыл лепёшку и струйка пара, насыщенная специями, вырвалась наружу. Сверху в бульоне плавала сметанка, а под ней лучок, морковка и куриная печень. В предвкушении сочных пельменей Мазаев набрал полную ложку бульона и, не спеша, стал смаковать… Вкусовые ароматы щекотали небо и язык, приглашали, а вернее настойчиво звали скорее опробовать главное. Пельмешки были завернуты в тоненькое тесто, которое просто таяло во рту. Само мясо было очень нежное…

…Наконец, Гордей откинулся на спинку стула:

– Все. Больше не могу. Давно так не обжирался! Слава маэстро, который всё это приготовил!

Между тем стемнело, и девушка-официантка стала обходить столики, оставляя светильнички с горящей внутри свечкой. Звучащая со сцены живая музыка в ритме «медляка» создавала особое настроение. Человек с саксофоном творил там чудеса. Видимо это и есть тот самый «Таракан с саксом», о котором упоминал Элем. Гордей задумчиво смотрел вдаль – на мерцающий подрагивающими огнями посёлок с расцвеченной набережной.

Люди вокруг тоже были расслаблены и дружелюбны. В глазах новых приятелей Гордею тоже виделась симпатия и благожелательность. Захотелось поделиться с ними тем, что не давало ему покоя со вчерашнего дня, и Мазаев рассказал о происшествии, которое случилось с ним накануне в лесу:

– …Вначале я решил сразу идти в милицию. Но потом подумал: а что я им скажу? Какие у меня есть факты? Где-то что-то померещилось вдали. Да мало ли что это могло быть. Мираж. Несерьёзно…

Добродушный Валик всё свёл к хохме:

– Тут неподалёку археологи вроде капище тысячелетней давности раскопали с дольменом и жертвенником. У древних ведь как было принято: если крутой вождь или шаман помирал, то вместе с ним на тот свет отправляли всех его жён и многочисленных наложниц. Бывало, что и в неурожайный год или просто в угоду богам самых красивых девушек племени в жертву приносили. Вот призраки невинно убиенных красоток и носятся между деревьев. Молодые неженатые мужчины их особенно привлекают.

– Там ещё голос зверя будто был… похож на волчий, – добавил Гордей, не улыбнувшись на шутку.

– Нет, крупные хищники в Крыму не водятся – успокоил Элем. – Правда иногда в здешних лесах можно услышать не самые милые звуки, например, очень отрывистый хриплый лай, но их издает косуля.

Впрочем, в отличие от приятеля, Элем воспринял рассказ Мазаева очень серьёзно. Он щёлкнул пальцами по лацкану своего пиджака, стряхивая невидимые пылинки, и заверил: – Хотя лично я бы не поставил точку, не будучи уверенным на все сто процентов.

Гордей прикусил губу от обиды, реплика Элема прозвучала как упрёк ему. Но что толку оправдываться: рассказывать, что ты несколько часов провёл в поисках, заглянул чуть ли не под каждый куст. Всё равно в главном то этот «испанский идальго» прав: а что если ему не показалось, и между деревьев мелькнул вовсе не бестелесный призрак, и он слышал реальный призыв о помощи?!

– Ладно, не кори себя! – Элем хлопнул нахмурившегося Мазаева по плечу. – Что сделано, то сделано!

Со стороны сцены к ним подрулил молодой пижон артистической наружности: с волосами почти до плеч, жутко весь из себя элегантный. Хотя на вкус Гордея одет он был несколько крикливо, один красный кожаный галстук чего стоил.

Пижон спросил разрешения подсесть за их столик. Оказывается, москвичи уже успели познакомиться со здешней знаменитостью. Музыкант поинтересовался, где Вика и Инга, после чего шутливо пообещал, что без женского общества парни не останутся.

– Рудик, – представляется он Мазаеву. Голос у него был надтреснутый, несильный. Видимо, весь его талант заключался в длинных подвижных пальцах, между которыми он постоянно крутит мундштук. В группе Рудик играл на саксофоне. В ответ на комплимент Мазаева он ответил с самоуничижительным пренебрежением:

– Да брось, старичок, мы же обычные лабухи из кабака.

Элем положил музыканту руку на плечо:

– Ну не прибедняйся, Рудик. Лабаете то вы ударно! За вечер перепели чуть ли не весь популярный репертуар советской эстрады, словно на «Песне года»: Пугачеву с Паулсом, Леонтьева, Ротару…

– Да… не даём друг другу помереть с голоду – с грустной иронией согласился музыкант, и вдруг оживился: – А слышал, как наш Алик под Бубу Кикабидзе работает? И не скажешь, что самоучка. Самородок! Ему любой акцент – не проблема. Может на бис и Яака Йолу и Тыниса Мяагу смяучить.

Кивая на приятеля-музыканта, Элем с гордостью объяснил Гордею:

– Наш маэстро не только потрясающе лабает на саксе, знаешь, какой он аранжировщик! А композитор! М-м! – Элем поцеловал себе пальцы в восточном жесте полного восторга. – Его оригинальные сочинения запросто могли бы звучать на «Песне года».

– Да куда нам! – замахал рукой Рудик. Впрочем, вместо новой порции грусти он нахально ухмыльнулся: – Блатняк – он тоже неплохо кормит. Сделаешь на распеве со слезой: «Я тоскую по маме в далёко деревне, мне ещё долго не видеть её», глядишь, а народ в зале стал очень серьёзен, «бруталы» хмурятся и допивают до дна. И понимаешь, что ты тут король…

Глаза музыканта подёрнулись поволокой загадочной мечтательности, и он добавил:

– А вообще, жизнь – большая лотерея. Почти как «Спортлото»! Вот только риск намного выше. Зато и банк можно сорвать – на порядок щедрее, чем в «6 из 49»!

После этого Рудольф завёл с Элемом приватный разговор о покупке-продаже какой-то вещи. Они беседовали очень тихо, да Гордей и не вслушивался. В конечном итоге они вроде как пришли к какому-то соглашению. Очень довольный Рудик благодушно поинтересовался у пухлого Вали, удалось ли ему за эти дни скинуть хотя бы пару килограммов. Но у толстяка на уме было другое:

– Вообще-то, нам обещали тут кое-что… – Валик многозначительно кивнул на кирпичную пристройку ресторана, где помимо кухни, видимо, размещались ещё и административно-хозяйственные помещения.

Саксофонист философски заметил, что они не первые ищут тут мифическое Эльдорадо, а не находят ничего.

– Вот и хорошо, что не нашли, – приобнял за плечи толстяка-приятеля Элем. – А то бы ты, Валюша, проигрался до трусов и остался без машины. И пришлось бы нам вчетвером втискиваться в мою… При всей моей любви к тебе и Викуле, нам с Ингой хотелось бы сохранить некоторое приватное пространство.

– Ты смотри какая! – вдруг с пол-оборота пришёл в возбуждение Рудик, и с придыханием: – Первый класс рыжик!

Оказывается, его восхитила та самая девица, которую Гордей встретил на местном переговорном пункте. Теперь на ней было длинное синее платье в пол, на лебединой шее и запястьях сверкали ювелирные украшения. Она походила на гордую молодую львицу – высокая, к тому же на шпильках, статная, с гривой роскошных волос огненно-рыжего цвета. Фигура у неё и в самом деле была умопомрачительная.

– Да… высший пилотаж! – согласился Валик.

Лишь Элем пожал плечами и тут же отыскал на веранде альтернативу:

– А мне больше нравится вон та.

– Какая? – с азартом поинтересовался Рудик.

– Вон та, в углу – девушка-загадка!

Музыкант испытал разочарование:

– Та смешная?! Ты шутишь?

– Ничуть.

– Послушай, старичок, я какой вечер за ней наблюдаю. И скажу тебе прямо: чудачка не пользуется спросом.

– Напрасно, – невозмутимо ответил Элем, засовывая в рот свою трубку, – в ней что-то есть

Снова громко заиграла музыка. Элем поднялся и направился к заинтересовавшей его особе. Подойдя к её столику, он стал что-то говорить явно ласковое. Несколько минут они мило беседовали. На прощание красавец-джентльмен поцеловал смущённой девушке руку и вернулся к приятелям.

– К сожалению, девушка не танцует, – объяснил Элем как будто даже немного разочарованно.

Оркестр взял небольшую паузу для отдыха, и к ним присоединились знакомые саксофониста – певица и здоровенный барабанщик с мощными волосатыми ручищами и неряшливо топорщащейся бородой. Он сразу объявил, что родом из Одессы и стал сыпать байками и шутками. В запале ударник энергично жестикулировал и так тряс головой, что махал своей длинной бородой по столу, как метёлкой.

Элем подозвал официанта и ещё заказал хорошего коньяку и икры для дамы.

…Через полчаса музыканты вернулись на сцену. Рудик взял свой «сакс» и стал исполнять на нём соло. Играл он действительно виртуозно и проникновенно, у расчувствовавшегося Вали даже глаза стали мокрыми. Так что Элем не преувеличивал, когда говорил, что Рудик достоин гораздо большего.