Титан: Возвращение (СИ) - Рави Ивар

Оставался последний вопрос: в чем нести такое количество мяса и белковых батончиков. Два самодельных вещмешка мы смастерили из ткани противоперегрузочных капсул. Касаться области "ядра" спасательного модуля я не рискнул, а в остальной капсуле не было ничего, что можно было взять в дорогу: ни отверток, ни ножа, ничего абсолютно. Двадцать четвертого февраля, в ночь перед выходом в дорогу, Ната впервые поцеловала меня сама и испуганно отпрянула, словно совершила преступление. Пришлось подавить свой порыв, чтобы не спугнуть девушку. Да и до суши лучше не думать о таких вещах, сейчас главная задача — добраться до берега.

Глава 5. Начало пути

С запасом сушенного мяса, я перестарался. Плотно забив свой вещмешок, взглядом окинул оставшееся: две трети заготовленного не поместилось в мой импровизированный рюкзак. Есть еще рюкзак Наты, но в него она набрала белковых батончиков и еще чего-то, порывшись среди панелей спасательного модуля. Вначале хотел сделать санки, чтобы можно было взять продуктов побольше. Но санки имели ряд очевидных недостатков: с ними труднее убегать в случае опасности и пробираться через нагромождения льда весьма непросто. В итоге, взвесив все за и против, решил остановиться на проверенных мною вещмешках или рюкзаках. Они не сковывают движения, оставляют руки свободными, хотя уступают санкам по эффективности и грузоподъемности. Был еще один факт: мы выйдем на сушу практически весной, где санки становятся бесполезными в отличие от вещмешков. Оба копья взял сам, вручив Нате ножи. Пока комбинезоны обогревали, шкуру можно свернуть в валик, и приторочить к вещмешку, чтобы не затрудняла движений при ходьбе. Закончив, оглядел Нату, едва удержавшись от смеха. Так выглядели туристы времен СССР, когда, набрав все что возможно, уходили в поход. На фоне серебристого комбинезона шкура смотрелась пережитком прошлого.

— Готова?

— Ты уверен, что мы сможем пройти более шестисот километров по льду и не умереть, когда модуль не сможет поддерживать системы жизнеобеспечения скафандров?

— Не уверен, но одно знаю точно, что никто не прилетит на помощь, и оставшись здесь, мы точно помрем.

— Я готова, — просто ответила Ната, выслушав мою тираду.

— Тогда, с Богом, — я спустил аппарель, выбираясь наружу.

— Бога нет, — пробурчала заноза в моей заднице, следуя за мной. Оставил без ответа ее замечание, как припрет, первая завопит, прося о помощи. Почему-то люди всегда в минуты отчаяния обращаются к Богу, а не к техническому прогрессу, высокой материи или научным догматам. Как приспичит не на шутку, так научные догматы быстро сменяются религиозными.

— Лучше иди рядом со мной слева: твоя задача — смотреть под ноги и держать в поле зрения левый край, чтобы хищник не подобрался незаметно.

— Датчик на рукаве покажет наличие живых существ, — последовал ответ на мои слова.

Сдержав раздражение, пояснил:

— Самое позднее через триста километров датчик превратится в бесполезный хлам. А нам нужно пройти тысячи километров. Лучше уже сейчас начать доверять своим глазам и чувствам. Иначе ты не выживешь в дикой среде.

Приятно снова чувствовать себя молодым и полным сил. Еще вчера Ната провела мне диагностику в реабилитационной медицинской камере, что находилась в спасательном модуле. Результат ее поразил и приятно обрадовал меня: интеллектуальная машина показала отличное состояние моего здоровья.

У девушки хватило ума промолчать, может, умудрилась уловить раздражение в моем голосе. Больше часа мы шли молча: направление движения было выбрано заранее: следовать прямо на восток. Мы шли навстречу поднимающемуся, но пока еще по зимнему холодному солнцу. Пришлось немного сбавить скорость: слишком резво мы стартовали, появились неприятные ощущения в икроножных мышцах. Датчик на рукаве комбинезона показывал среднюю скорость и пройденный путь. Когда расстояние вплотную подобралось к пятнадцати километрам, путь преградило поле торосов, раскинувшееся с севера на восток.

— Привал, немного отдохнем и пойдем дальше, — я с большим облегчением сбросил вещмешок с притороченной шкурой, чувствуя, как затекли плечи. По времени, чтобы преодолеть этот путь, ушли три с половиной часа.

— Я не устала, могу идти, — Ната сделала слабую попытку возразить, но вещмешок с плеч сбросила быстро, сползая по стенке тороса.

— Отдыхай, первые три-четыре дня будем идти в среднем темпе, пока мышцы не привыкнут к нагрузкам. Самое опасное для нас — это перетрудиться в начале пути. Идти мы можем только в светлое время суток, значит, двадцать пять километров в день на первых порах — хороший показатель. Сейчас мы прошли тринадцать за три с половиной часа.

— А двадцать пять в день не мало? Ты же сам говорил, Макс, что нужно добраться до суши прежде, чем лед начнет взламываться.

— Говорил и могу повторить. Но я также знаю, чем чреваты преждевременные нагрузки. Ты не торопись, Ната, следующие пятнадцать километров у нас займут все пять часов. Может, съешь батончик, подкрепишься?

— Не хочу, — мотнула головой девушка, все еще полулежа на льду. Сколько бы ни отдыхал, при путешествии в холодных краях нужно помнить главное: нельзя допускать длительного отдыха, чтобы разгоряченные мышцы остыли. Почувствовав, как начинает накатываться усталость, поднялся:

— Ната, подъем, нужно идти.

— Мы всего десять минут отдыхали, может еще десяточку отдохнем? — голос звучал просительно. Это уже говорит не ее разум, а мышцы: начинают просыпаться микротравмы волокон, мышцы посылают импульсы в мозг, сигнализируя о неготовности продолжать путь.

— Нельзя, чем дольше сидим, тем тяжелее будет потом. — Поставив свой вещмешок на торос, повернувшись спиной, надел. Нате пришлось помочь, для нее ее груз стал тяжеловат и самостоятельно справиться с ним не получалось.

— Нам нужно обойти это поле торосов, это может даже прибавится пара лишних километров, но делать нечего, — я двинулся к северу, оставляя торосовое поле справа от себя.

— Может пройдем через него? Оно неширокое, — Ната догнала меня, пристраиваясь слева. Хорошо хоть запомнила, за какой край отвечает при движении.

— Это неразумно, там глыбы льда, они скользкие. Можно серьезно травмироваться, лучше не рисковать. — Эту фразу девушка приняла сразу без попыток доказать правоту своего предложения. Поле тянулось довольно далеко, датчик показал, что пришлось идти полтора километра, прежде чем достигли его оконечности.

Зимой темнеет очень рано, едва солнце перевалило за зенит, как стремительно пошло к горизонту, удлиняя тени. Пора бы определиться с местом для ночлега. Впереди и немного южнее нашего маршрута высился одинокий крупный торос, при приближении оказавшийся группой из четырех крупных льдин наползших друг на друга. Среди этого хаотичного нагромождения образовалось укрытие с трех сторон, закрытое льдинами и снегом.

— Остановимся здесь на ночь, мы прошли двадцать четыре километра, что весьма неплохо. — Скинув вещмешок, освободил шкуру, чтобы подстелить ее на место ночлега. Второй частью шкуры можно будет укрыться: комбинезоны отлично справлялись со своей функцией, но страховка не помешает.

Ната поужинала своим батончиком, взяв немного снега в рот вместо воды. Вытащив солидный ломоть сушеного мяса, я поставил на дезинтеграторе режим сварки на малую мощность. Первый ломоть я испортил, даже на малой мощности дезинтегратор просто сжигал мясо. Второй ломоть постарался обжарить на большем расстоянии: в воздухе запахло жаренным мясом.

— Ужасный запах, — поделилась своим мнением девушка, наблюдая за мной с некоторой злостью в глазах.

— Отличный вкус, — промычал с набитым ртом, понимая, что придет момент, когда она будет есть и полусырое мясо. И пропадут все принципы про бедных животных, про животные белки и остальное. Ната молча встала, отходя за нагромождение.

— Далеко не уходи, подглядывать не буду, — крикнул ей вслед, представляя, как перекосило ее лицо после моих слов.