Николай Онуфриевич Лосский: философские искания - Елена Петровна Борзова

распад. Развивая учение Хомякова о соборности, Бердяев понимает Церковь как подлинное всеединство. В ней осуществляется полнота жизни мира, духовности и человечности. Идея реальной связи не только между человеческими индивидами, но и вообще между всеми элементами мироздания, и только в том числе между людьми, в той или иной форме разделяется самыми выдающимися представителями русской философии XX века. Н. О. Лосский эту идею назвал «конкретным идеал-реализмом». Своеобразие учения Лосского заключается в том, что он дает метафизическое обоснование единству мира, разрабатывает теорию познания целого. С его точки зрения, познание представляет собой не что иное, как уяснение глубинного соотношения мировых элементов, их гармонической связи и эволюции.

Тем самым новое измерение получил в философии Лосского вопрос о времени, которому был совершенно чужд катастрофизм, отрицание исторической преемственности. Для «целого» нет времени, в нем – вечность. Н. О. Лосский не допускал уничтожения никакой традиции, для него в настоящем всегда сохранялось прошлое, органически сосуществуя с будущим. Подобно неоплатоникам, Лосский воспринимал мир и в его тварной сиюминутности, и в его вечной надмирной самотождественности; его время «позитивно», оно исключает «потерю любого содержания». Органическое миропонимание Лосского включало в единый процесс все движение мира– природное и социальное. Оно в равной степени было и натурфилософией, и культурологией. От целостности мира русский мыслитель шел к целостности культуры, и это, несомненно, составляет его главную философскую заслугу.

Н. О. Лосский этизирует космос и космизирует мораль, для него бесконечная красота мира неотъемлема от красоты человеческого духа. Его философия напоминает святилище, храм. Здесь все гармонично и целесообразно, служит совершенному идеалу. Но это не католический храм, не готика, где все устремлено ввысь, венчает торжество божественного над человеческим. Это православная церковь, собор, в котором божество нисходит до человека, делаясь сопричастником его радостей и страданий. В этом единении – «Царство духа», «совершенное Добро и Красота»[32].

Лосский своеобразно обосновывает в своей философии идею единства как божественного предназначения людей. В единстве он видит смысл жизни человечества на Земле, божественный замысел «венца» творения мира. Божественное предназначение человека – осуществить в нашем реальном мире вражды стремление к единению и всеобщей любви то, что к чему действительно должны стремиться люди, преодолевающие материальные силы отталкивания, эгоизма и борьбы за существование. Такие люди тянутся к Царству Духа и достигают его.

§ 4. Своеобразие интуитивистской философии

Н. О. Лосский придерживается той точки зрения, что его интуитивизм глубоко отличен от имеющего такое же название учения французского философа Анри Бергсона. Действительно ли это так?

Различие есть, и чем дальше Лосский развивает свою систему, тем больше становится эта разница. Согласно Бергсону, реальное бытие иррационально, то есть непостижимо разумом, а воспринимается непосредственно, в этом смысле познается интуитивно. Французский мыслитель жестко стоит на позициях иррационализма. Лосский пытается уйти от этой односторонности. Логика, логичность, рациональность рассматриваются им как необходимый момент в развитии познания человеком мира. В своем учении он пытается доказать, что система реального бытия наблюдается чувственной и интеллектуальной интуицией. Человек при этом выступает как сверхвременный и сверхпространственный деятель, и этим характеризуется индивидуальное человеческое «я», по терминологии Лосского. Оно как бы творит свои индивидуальные умственные акты внимания, воспоминания, желания и т. п., создавая реальное и идеальное бытие, вне пространства и времени.

Но в самом начале познания Н. О. Лосский находится на одной позиции с А. Бергсоном, выраженной в произведении «Материя и память». Они одинаково смотрят на ту роль, которую играют физиологические процессы в восприятии. Оно «схватывает» мир «в подлиннике» непосредственно, а стало быть, без подключения сознания.

Суть общих взглядов состоит также в том, что стимулирование отдельного органа чувств и физиологический процесс в коре головного мозга служат не причиной, а только стимулом, побуждающим познающее «Я» направлять свое внимание на реальное бытие. То, что выбирает «Я», – подсознательно.

Бергсон отделяет ум от интуиции. Ум, он считает, должен играть только служебную роль, а истинным органом является лишенная рациональности интуиция. Ум постигает только мертвое и материальное, поэтому он хорошо обслуживает естественные науки. Жизненный поток и непрерывность изменяющегося мира ум «схватить» не может и всякий раз терпит неудачу. Уловить изменчивость и беспрерывность может только интуиция. Лосский, в отличие от Бергсона, рационализирует интуицию, считает, что тот впадает в бессмысленность, когда пытается доказывать в рациональных терминах, как фактически пользоваться разумом, отрицая его пригодность в философском доказательстве. Лосский считает, что мир и жизнь мира объясняет интеллектуальная интуиция, и в ней разум существен.

У Бергсона интуиция родственна скорее инстинкту, чем уму. Интуиция в его философии – это сознательный инстинкт, луч света, мгновенно проникающий и озаряющий. Такую интуицию Бергсон считает методом философии, ее «органом». Его заслуга в том, что он восстановил в правах «сердце» истинной философии – метод, о котором говорили и Платон, и Фихте, и Шеллинг, и Гегель. Во второй половине XIX века о нем забыли, поскольку восторжествовали рационалистические тенденции в философии.

Бергсон сблизил инстинкт и метод философии и подвел к выводу, что именно в таком виде он проявляется в творчестве. Художественное восприятие есть мост, соединяющий ум с инстинктом. Бергсон обосновал это соединение в эстетике. Он сделал почти то же самое, что Кант в «Критике способности суждений», когда примирил в ней знание и веру в эстетическом восприятии.

Н. О. Лосский уходит от такого примирения, рассматривая рациональный метод не только как интеллектуальную интуицию, но и как мистическую. Она дается в интеллектуальном религиозном опыте, требующем спекулятивного мышления. Поэтому, критикуя Канта за утверждение ограниченности человеческого разума, он соглашается с Гегелем. Считает, что его философия не расходится с интуитивизмом. Взгляды на интуитивное понимание философии Гегеля Лосский изложил в статье «Гегель как интуитивист»[33]. В ней он во всем соглашается с немецким мыслителем, показывая глубокое понимание его философии и излагая ее сущность в терминах своего интуитивизма.

В понимании мистической интуиции Н. О. Лосский далеко уходит от индивидуального освоения и творения мира. Оно происходит по космическому принципу: «Космический принцип несоизмерим с миром, следовательно он становится основой мира не через посредство диалектического развития, или эманации, или какого-либо другого вида отношения, допускаемого пантеизмом, но через посредство абсолютного творчества, иначе говоря, творчества или творения и ничто. Это библейское учение, грамматически недостаточно выраженное, не следует понимать более просто: для сотворения мира бог не нуждается в том, чтобы брать какой-нибудь материал как из себя, так извне; он сотворил мир как совершенно новое бытие, иное, чем он сам»[34].

Н. О. Лосский также отмежевывается от «чистой» мистики, пытается уйти от ее односторонности, но основные идеи мистической традиции он включает в свою философию. Более того, он развивает и научно обосновывает идеи