Кортес - Михаил Ишков

Вот когда Кортес не смог сдержать гнев - выругался длинно и витиевато. Он едва удержался, чтобы не пнуть ногой толмача Мельчорехо. И пнул бы, если бы не решил, что это нанесет ущерб его чести. Неудача с этим тупицей связывала его по рукам и ногам. Без языка, в чужой стране, среди чуждого народа, способного строить такие города - это была настоящая беда! Мельчорехо и старики-туземцы изъяснялись на одном языке, однако в изложении Мельчорехо понять, что лопотали трясущиеся от страха - оба в набедренных повязках с пропущенными вперед концами материи - индейцы можно было с трудом. В основном изъяснялись на языке жестов, таким способом дон Эрнандо и сам мог объясниться с пленниками. Кое-как удалось втолковать старикам, что бородатые люди хотят мира и желают поговорить с их вождем. Пусть старики и женщина возвращаются к своим и заберут все, что было по недоразумению взято в поселке. Кроме кур... Кортес с сожалением развел руками - кур уже не вернешь. Поздно... Как же объяснить? Он сказал, обращаясь к переводчику - скажи, что кур уже съели. Тот, постоянно заискивающе и жалко улыбавшийся, вдруг расцвел и принялся с грозным видом что-то объяснять местным жителям. Те принялись кивать, потом один из них робко взглянул на капитан-генерала и робко развел руками. Точь-в-точь, как Кортес. Тот вздохнул с облегчением - хвала Господу, договорились!

Также через пень колоду приходилось объясняться и с местными касиками, которые сначала по одиночке, потом группой - видно, собрались со всей округи - пришли в лагерь испанцев. Кортес между тем вызвал Берналя Диаса и приказал ему заняться с Мельчорехо кастильским. Серьезно заняться, чтобы можно было понять, что он там талдычит... Так вышло, что Берналь стал присутствовать и при беседах с касиками. После одной из них дон Эрнандо собрал ветеранов и спросил, как понять постоянно упоминаемое вождями в разговоре слово "кастилан"?

- Надо расспросить обо всем подробно. Завтра, как хотите, а надо выяснить - нет ли в здешних местах испанцев.

По утверждениям вождей, действительно по ту сторону пролива в неволе находятся бородатые люди, которые называют себя "кастилан". Их даже можно выкупить, они со своей стороны готовы послать пирогу на север, к мысу Каточе, откуда посуху можно добраться до сильномогучего царя тех мест, который дал приют испанцам. Дон Эрнандо тут же распорядился послать к этому мысу каравеллу под командованием Диего де Ордаса, которому предписывалось дождаться томящихся в рабстве соотечественников.

Между тем лагерь заметно обустроился, оброс подобием ограды, артиллерийскими позициями, кузней, столяркой, плотницкой, загоном для лошадей. В сопровождении небольшого отряда солдат и местных вождей дон Эрнандо приступил к обследованию острова. Особенно его интересовали языческие капища, представлявшие из себя ступенчатые пирамиды, которые ему довелось наблюдать на побережье Юкатана. Остров Косумель считался у местных индейцев, чем-то вроде святой земли, куда совершали паломничества не только обитатели Юкатана, но приплывали из более отдаленных мест. Например, оттуда - и Мельчорехо махнул в полуденную сторону и тут же испуганно добавил, что золото там вообще не водится. Там джунгли, болота, широкие реки... Потом он кое-как растолковал капитан-генералу, о чем говорили местные жрецы. Вот этот храм - Мельчорехо указал на самую высокую пирамиду - выстроен в честь великого бога Кукулькана. Это был славный вождь, который после смерти обернулся в "Пернатого змея". Чтобы оказать почести этому могучему господину, здесь и собрались люди. Ужасное суеверие, возмутился Кортес. Господь - один, поклоняться следует только животворящему кресту. Сокрушить, приказал он солдатам, мерзкое капище и немедленно! Патеры Ольмедо и Диас всполошились, начали призывать к благоразумию, пытались убедить командующего, что не следует рубить с плеча. Акт веры есть дело добровольное, результат просвещения. Что прежде надо начать с детишек. Крещение - это великое благодеяния для заблудших душ, великое таинство, и может состояться только с их полного согласия и готовности причаститься святой истине. Неразумное рвение не угодно Богу. Глупости, не согласился с ними Кортес, я сам им все объясню. Битый час он с помощью Мельчорехо пытался втолковать перепугавшимся сначала, а потом все более испытывающим интерес индейцам, что такое Пресвятая Троица, Отец и Сын и "Espiritu Santo" - "Святой дух". По его приказу из лагеря доставили изображение Богоматери с младенцем на руках. Индейцы толпами полезли к иконе. Каждый хотел потрогать её руками, Кортес между тем все вещал. Указывая на младенца, назвал его Спасителем, который претерпел за всех нас. И за вас тоже - он обвел рукой многочисленную толпу полуголых, восхищенно разглядывающих картинку людей. Тут же шустрые ребята из новобранцев взобрались на вершину пирамиды, преодолевая брезгливость - все вокруг было испачкано запекшейся человеческой кровью - скинули вырезанную из камня змею с крылышками. Кортес, падре Ольмедо и Диас осенили крестным знамением ахнувшую толпу. Кое-кто даже в страхе присел на землю, ожидая мгновенного и неотвратимого наказания, которому могучий Кукулькан подвергнет незваных пришельцев. Однако небо по-прежнему ласково посматривало на своих сыновей, солнечные лучи поигрывали в листве, ветерок совсем стих, и в наступившей тишине послышался топот. Толпа раздалась и к Кортесу подбежал вестовой.

- Ваша милость, ваша милость! - с несказанной радостью на лице выкрикнул он. - Каравелла сеньора Морлы вернулась!..

Дон Эрнандо перекрестился. Солдаты, на мгновение замершие, попадали на колени.

"Чудо! Великое чудо!" - шепоток побежал их рядам. Патер Ольмедо, возвестив хвалу Господу, объяснил, что пока рано говорить о чуде, скорее всего это благоприятное стечение обстоятельств, но в любом случае проявление безмерной милости Всевышнего, ибо ничто в мире не свершается помимо воли Господа Бога.

Индейцы с любопытством наблюдали эту сцену. Мельчорехо кое-как объяснил, что у "кастилан" большая радость. Эта женщина с ребенком на руках сотворила чудо и вернула им большую пирогу. Выходит, её милость сильнее, чем гнев грозного Кукулькана, спросил его один из вождей и искоса глянул на обломки оперенной змеи. Выходит так, развел руками Мельчорехо.

К вечеру на тщательно отмытой, расчищенной от мусора вершине пирамиды каменщики-индейцы возвели алтарь, перед ним установили изготовленный плотниками Алонсо Ианесом и Альваро Лопесом деревянный крест.

Чудо не чудо, рассудил наедине с собой Кортес, укладываясь спать и подводя итоги дня, а знамение налицо. Морла тоже молодец! С ним случилось самое страшное, что может случиться с кораблем в бурю. У них сорвало руль, и утром - бывает же такое! - они обнаружили его плавающим неподалеку от корабля!

* * *

Через два дня, так и не дождавшись известий о томящихся в неволе "кастилан", на Косумель вернулся Диего де Ордас. Подобное своеволие вызвало откровенное неудовольствие Кортеса - ведь тому было ясно сказано, что следует дождаться индейской пироги, которая была послана в те места с дарами для местных правителей и с предложением выкупить белых соплеменников. Однако делать было нечего, и утром следующего дня флотилия снялась с якорей и вышла в море. Взяли курс на север - так, чтобы обогнув мыс Каточе, выйти в места, где уже побывали Кордова и Грихальва, и двинуться дальше наполночь. Ушли недалеко - у одного из кораблей, груженых хлебом, открылась течь, так что пришлось вернуться к месту прежней стоянки и заняться ремонтом.

Утром следующего дня с выставленного на побережье поста прибежал посыльный и сообщил, что со стороны Юкатана к острову приближается лодка с семью индейцами на борту. Кортес приказал устроить засаду, и, когда туземцы сошли на берег, Андрес де Талья, молодой парнишка, примкнувший к экспедиции в Тринидаде, отрезал им путь к отступлению. Несколько индейцев со страху бросились к пироге, в этот момент один из туземцев крикнул им что-то по-своему, затем подошел к Андресу и с заметной натугой выкрикнул: "Бог, Святая Дева, Севилья!"

Испанцы остолбенели, а незнакомец вдруг обнял юношу и зарыдал навзрыд.

Всю группу привели в лагерь. Никто из испанцев, собравшихся возле шатра капитан-генерала, не мог определить, кто из гостей их соотечественник. Все они были полуголы, все держали весла на плечах. Острижены на обычный для туземцев манер - обрезалась только челка, остальная грива закидывалась назад либо связывалась пучком на затылке. Наконец, один из гостей вышел вперед, снял весло и, по индейскому обычаю, коснувшись ладонями сначала земли, потом лба, объявил, что его зовут Херонимо Агиляр.

...История его напоминала жуткую сказку. Родом он был из Эсихи - у него в отряде даже земляк нашелся. За море отправился с доном Кристобалем Колоном, сопровождал его в последнем четвертом путешествии... Обосновался в Дарьене, откуда в 1511 году под командой сеньора Вальдивии пошел в плавание на Гаити, в город Санто-Доминго. Вальдивия должен был дать отчет губернатору Эспаньолы о мятеже, разразившемся в Новой Андалузии, а также доставить двадцать тысяч золотых дукатов, которые в качестве королевской пятины должны были внести в казну.