Талисман отчаянных - Жюльетта Бенцони

Но сон не был для него благом, во сне его подстерегли мрачные образы подсознания. Альдо снились кошмары. Главной героиней в них была План-Крепен. Два человека в масках намеревались бросить ее в бездонный колодец форта Жу, а рядом с колодцем, заливаясь слезами, стояла на коленях тетя Амели…

Глава 2

Снова кровь

Адальбер в эту ночь спал мало. Сначала он ждал звонка Ланглуа.

Тот позвонил где-то около полуночи, сняв с души хозяина гостиницы камень, потому что все это время он оставался на посту, не решаясь оставить незнакомца-француза, пусть даже вполне симпатичного, одного в большом нижнем зале. Теперь он наконец-то мог пойти спать. Нельзя сказать, что его не впечатлил суровый голос, который объявил: «Префектура полиции города Парижа». Но выслушать дальнейшее ему не пришлось, Адальбер буквально вырвал у него из рук трубку[5].

С первых же слов Адальберу стало ясно, что шеф полиции пребывает в отвратительном настроении. Может быть, он не выспался?

– Ну, что там у вас? Вы нашли мадемуазель дю План-Крепен?

– Нет, пока не нашли. Но сегодня утром в гостинице арестовали Морозини…

– Что? Что?!

Ланглуа заорал так громко, что Адальбер инстинктивно отстранил трубку от уха и вновь приложил ее к уху как раз в тот момент, когда шеф задал новый вопрос.

– Какое предъявили обвинение?

– Убийство двух человек – Георга и Марты Ольже, работавших в имении «Сеньория» в Грансоне. Морозини по приезде отправился прямо туда, надеясь поговорить с их хозяином, но не нашел его. Гуго де Хагенталя не было ни в «Сеньории», ни на «Ферме».

– Он туда ездил?

– Куда?

– На «Ферму». Послушайте, старина, я понимаю, что вы устали, но и я тоже устал, поэтому постарайтесь говорить яснее. Почему Морозини не поехал на «Ферму»?

– Он хотел встретить Мари-Анжелин в Понтарлье и следовать за ней, когда она сойдет с поезда. Он предполагал, что она приедет.

– Ах, он предполагал? Предполагал, значит? Может, она написала в письме, когда прибывает ее поезд? Она вполне могла приехать другим поездом и на другой вокзал. Не исключаю и путешествия на автомобиле, хотя вряд ли оно пришлось бы ей по душе, но…

– Вы считаете, что мадемуазель дю План-Крепен поехала вовсе не в Понтарлье?

– Да именно так я и считаю!

– Очень любопытно, а вот инспектор Дюрталь не исключал такой возможности. Альдо видел его на вокзале, когда прибыл поезд.

– Естественно! Мы не упускаем ни одной возможности, даже если она невероятна! И где теперь находится наш дорогой князь?

– Его отвезли в полицейский участок в Ивердон, чтобы допросить.

– Процедура повсюду одинакова. Он назвал им своего адвоката?

– Но у него никогда не было адвоката! Зачем он ему? Во всяком случае, я ничего не знаю об адвокате Морозини, хотя вообще-то знаю о нем немало.

– Ему дадут кого-нибудь из местных, и бог знает, чем это может кончиться. Итальянец, пусть даже из Венеции, которого обвинили в убийстве двух швейцарских граждан. Можете поверить, что адвокат не станет себя сильно утруждать.

– Может быть, мне стать его адвокатом? Вы же знаете, что у меня есть диплом юриста!

– Да, можно было бы, но в вашем удостоверении личности ничего об этом не сказано, а от вас потребуют документа и, скорее всего, вы окажетесь в соседней камере. Ладно! Я посмотрю, что могу сделать, а вы, как я понимаю, с утра пораньше отправитесь в Ивердон?

– Конечно. Но не скрою, что сейчас просто валюсь с ног от усталости! Сначала долгая дорога на автомобиле, потом эти ужасы с Альдо! К тому же и о Мари-Анжелин ни слуху ни духу. Боюсь, ей грозят серьезные опасности…

– Какой бы транспорт она ни выбрала, она, безусловно, где-то в ваших краях, и Лекок будет носом землю рыть, чтобы отыскать ее следы, пусть даже уже остывшие. Если вам удастся поговорить с Морозини с глазу на глаз, скажите ему, что я сделаю все, чтобы его вытащить. Но дело будет сложное. Когда речь идет об убийстве, швейцарцы крайне суровы.

– Прискорбно! – пробурчал Адальбер. – Нам не нужно ничего сверхъестественного, нас спасла бы обычная справедливость. Но я и здесь слышу, как вы зеваете. Давайте поспим, до утра уже недолго…

На следующее утро – часы только-только пробили восемь – Адальбер остановил автомобиль неподалеку от полицейского участка, взял с заднего сиденья чемоданчик и, не обращая внимания на дежурного у входа, ринулся в мрачное здание. Его остановил дежурный, поинтересовавшись, куда это он так резво направляется.

– Вчера арестовали моего друга, и я принес ему зубную щетку. Надеюсь, это разрешено? Он не может обходиться без зубной щетки.

– Ну, это мы еще посмотрим! Откройте-ка чемоданчик, я посмотрю, нет ли у вас там оружия.

Адальбер повиновался, изо всех сил стараясь не расхохотаться. Его страшно смешил здешний акцент, и всякий раз, когда он его слышал, то как ни старался, никак не мог удержаться от смеха. Его веселость очень не понравилась дежурному.

– Зря вы так насмехаетесь, – заявил он. – Забирайте ваши вещички и отправляйтесь отсюда. Ваш друг прекрасно обойдется без всяких зубных щеток!

Адальбер тут же начал извиняться, пытаясь совладать с непроизвольным смехом, который буквально душил его – уж больно смешно этот парень говорил! Он поспешил открыть чемоданчик, показывая, что не принес ничего опасного. Пара сменного белья и всякие туалетные мелочи фирмы «Гермес». Однако Адальберу стало не до смеха, когда он услышал следующий вопрос дежурного.

– Вот это вещицы! Неужто так выгодно убивать людей?

– Если все ваши соотечественники думают так же, как вы, моему другу придется плохо. А он, между прочим, эксперт международного уровня по части исторических драгоценностей и к тому же известный во всем мире антиквар. Трудно себе представить, чтобы он пользовался дешевыми магазинами.

– Почему бы и нет? Товары подешевле служат не хуже дорогих. Но понятное дело, так называемый князь…

Кровь кинулась в лицо Видаль-Пеликорна. Разговор вполне мог закончиться потасовкой, но на шум в коридор вышел из своего кабинета начальник полиции.

– Что тут происходит? Почему такой шум? У нас тут не таможня!

Начальник тоже говорил с акцентом, но так значительно и властно, что у Адальбера не возникло ни малейшего желания посмеяться. Позади начальника Адальбер разглядел монументальную фигуру инспектора Дюрталя, и у него возникло ощущение, что его послали небеса.

Мужчины объяснили, что происходит. Адальбер извинился, и все было улажено. Даже чемоданчик Морозини не вызывал больше нареканий. Адальбера пригласили в кабинет, который выглядел так же сурово, как и его начальник. На стене за рабочим столом красовался предельно простой красный с белым герб кантона с единственным украшением – ленточкой наверху, на которой было написано три слова: «Свобода и Родина».