Джордж Элиот. Ее жизнь и литературная деятельность - Лидия Давыдова

Когда повесть была закончена, Льюис, который все время чрезвычайно интересовался работой жены и читал ее по главам, откровенно признался ей, что она превзошла все его ожидания. Он был убежден, что описательная сторона выйдет у нее очень хорошо, но сомневался в ее умении изображать драматические и патетические моменты; последняя глава повести – описание смерти Милли – окончательно разубедила его в этом. Повесть, подписанная скромным псевдонимом «Джордж Элиот», была послана в журнал «Blockwoods Magazine», где тотчас же была напечатана и обратила на себя внимание читающей публики.

Когда этот первый шаг оказался таким удачным, Джордж Элиот начала работать с удивительной быстротой. Она как будто старалась вознаградить себя за долгие бесплодно прошедшие годы молодости и в тот же год написала еще две повести – «Любовь мистера Гильфиля» и «Исповедь Дженнет», которые также были напечатаны в «Blockwoods Magazine» и в конце года вышли отдельным изданием под заглавием: «Сцены из жизни духовенства».

Эти три небольшие повести уже заключают в себе все характерные особенности дальнейших произведений Джордж Элиот. Сюжет их крайне несложен, и прелесть их заключается не в запутанной интриге и драматических коллизиях, а в правдивом и в то же время полном поэзии описании обыденной жизни, обыденных характеров и обыденных страданий маленьких, простых людей. Изображение провинциального общества, этого царства сплетен и мелочей жизни, дышит неподдельной свежестью и юмором. Перед читателем как живые проходят фигуры забитого, обремененного семейством сельского викария Амоса Бартона, его кроткой, любящей жены, словоохотливой, энергичной фермерши миссис Гэкит, провинциального врача мистера Пильгрима и других. Все это совсем обыкновенные люди, каких встречаешь на каждом шагу, и Джордж Элиот говорит по этому поводу в одном из своих довольно многочисленных обращений к читателю (в «Амосе Бартоне»): «Поверьте мне, Вы бы несказанно много выиграли, если бы сумели понять хоть частицу той поэзии и того пафоса, того трагизма и комизма, которые заключены в душе простого человека, смотрящего на мир тусклыми, серыми глазами и говорящего только самые обыденные, незначительные речи».

Материалом для этих повестей, как и для многих последующих романов, послужили детские и юношеские воспоминания. Так, в истории Амоса Бартона рассказывается действительное происшествие, героиней которого была одна подруга ее матери. В лице фермерши миссис Гэкит Джордж Элиот выставила свою мать.

«Сцены из жизни духовенства» сразу обратили на себя общее внимание, и неизвестный автор, скрывающийся под ничего не говорящим псевдонимом «Джордж Элиот», сделался предметом многочисленных толков и догадок. Большинство придерживалось того взгляда, что автор этих повестей – священник; сам издатель, по случайному сходству почерков, подозревал одно время в авторстве профессора физиологии Оуэна; третьи приписывали новую книгу лорду Булверу Литтону. Но в одном пункте все были согласны – все были убеждены, что новый автор, обладающий таким выдающимся литературным талантом, – несомненно мужчина. Единственный, кто разгадал женщину в таинственном писателе, которого принимали то за священника, то за профессора физиологии, был Диккенс. Приведем отрывок из его письма к Джордж Элиот, написанный в благодарность за присланный ему экземпляр повестей: «Книга, которую Вы были так любезны прислать мне через Блэквуда, произвела на меня такое сильное впечатление, что я не могу удержаться от того, чтобы не выразить Вам моего восторга по поводу ее необыкновенных достоинств. Я нигде не встречал такой правды и такой художественности, каким дышат юмористические и патетические сцены этих повестей…

Обращая эти несколько слов к автору „Злоключений Амоса Бортона“ и печальной истории „Любви мистера Гильфиля“, я обязан признавать то имя, которым автору угодно было назвать себя. Но если бы я мог следовать голосу своего чувства, я бы сказал, что Вы – женщина. Я подметил такие женственные черты в Ваших рассказах, что мужского имени на заглавном листе недостаточно, чтобы разубедить меня в этом предположении».

С изданием «Сцен из жизни духовенства» в жизни Джордж Элиот началась новая эра. Литературный талант, так внезапно проявившийся в ней уже на склоне лет, чрезвычайно взволновал ее, но она отнеслась к этому с такой же глубокой серьезностью, с какой относилась ко всем выдающимся событиям своей жизни, и у нее тотчас же появилось сознание новых обязанностей, новой ответственности, налагаемых на нее этим талантом. Она пишет в своем дневнике 31 декабря 1857 года: «Дорогой старый год прошел со всем его Weben und Streben. Но для меня он не совсем прошел, потому что те страдания и то счастие, которое я испытала за это время, до конца жизни останутся достоянием моей души. Жизнь моя сделалась несказанно глубже и полнее за этот год: я чувствую в себе больше силы для умственных и нравственных наслаждений, более острое сознание моих прегрешений в прошлом и более глубокое стремление исполнить возложенные на меня обязанности, чем когда-либо прежде. Мое личное счастие тоже увеличилось: наша взаимная любовь и единение возрастают с каждым днем. Я думаю, мало найдется женщин, которые за долгие печальные годы молодости были бы вознаграждены таким счастливым зрелым возрастом, как я». Закончив «Сцены из жизни духовенства», Джордж Элиот тотчас же принялась за новый роман, «Адам Бид», над которым она работала немногим более года (с октября 1857 до ноября 1858). Первая часть его была написана в Лондоне, все остальное – за границей, в Германии, куда Льюис, занимавшийся тогда естественными науками и писавший свою «Физиологию обыденной жизни», поехал ради научных целей. За границей они жили тою же трудовой, умственной жизнью, что и в Англии, с той только разницей, что тут они наслаждались живописной природой и обществом таких людей, как Либих, Боденштед, профессор Зибольд, и других, которые очень дружески относились к Льюису и его жене. Дрезденская картинная галерея со знаменитой «Сикстинской мадонной», концерты на открытом воздухе, прогулки по красивым окрестностям Дрездена – все это, по словам Джордж Элиот, «составляло приятную рамку для спокойного рабочего времени». Вот как она описывает свою жизнь в Дрездене: «Мы были счастливы, как принцы не бывают. Джордж писал в дальнем углу нашего большого салона, я – в своей комнате за закрытыми дверями. Здесь я написала почти всю вторую часть „Адама Бида“. Мы вставали в шесть часов и занимались все утро».

«Адам Бид» был закончен уже в Лондоне. Это – роман из деревенской жизни, материалом для которого, как и для «Сцен из жизни духовенства», послужили девичьи воспоминания писательницы. Джордж Элиот пишет в своем дневнике, что, когда она была еще совсем молодой девушкой, ее тетка-методистка рассказывала ей однажды о том, как она навещала в тюрьме одну преступницу, обвиняемую в детоубийстве и приговоренную к смертной казни; как ей удалось довести несчастную девушку до покаяния и как она потом сопровождала ее до места казни. Этот рассказ произвел сильное впечатление на будущую писательницу и глубоко врезался ей в память. «Спустя много лет, – пишет Джордж Элиот, – я случайно передала этот рассказ Джорджу, и он заметил, что сцена в тюрьме составила бы прекрасную главу в романе. Я стала думать над этим, и мне пришло в голову соединить в одно целое разные эпизоды из жизни и деятельности моей тетки с историей молодости моего отца… Когда я начала писать, единственное, что у меня было определенно задумано, кроме характера Дины, это были характеры Адама, в котором я хотела изобразить моего отца, и молодого Артура Донниторна и их взаимоотношения с Гетти, то есть с девушкой, совершившей детоубийство. Все остальное постепенно выяснялось само собой и вытекало из их характеров».