Королевский фаворит - Поль Феваль

При рождении донны Катерины, дочери нового короля, Химена, графиня Кастельмелор, была назначена к ней воспитательницей и не оставляла ее до самого ее замужества. Несмотря на все это, в 1652 году, за десять лет до начала нашего рассказа, граф Кастельмелор вдруг оставил Лиссабон и отправился, вместе с двумя сыновьями, в свой замок Васконселлос, в провинции Эстремадура.

Донна Химена по настоятельной просьбе королевы, которая была ее другом, не последовала за мужем, а осталась с Катериной Португальской.

Этот неожиданный отъезд графа долго был предметом толков при дворе. Одни говорили, что граф сердится на короля, потому что последний отказался назначить его герцогом Кадоваль после смерти Нуно Альвареса Перейра, последнего герцога, что было тем более непонятно, что Кастельмелор, кроме своих заслуг, имел право наследовать титул Кадоваля, так как его жена была из фамилии Перейра. Другие уверяли, будто инфант дон Альфонс, грубо оскорбил старшего сына Сузы в присутствии многочисленного собрания и не хотел извиниться. Как те, так и другие ошибались. Король сам предлагал графу титул герцога Кадоваль, но граф, исполненный рыцарского великодушия отвечал, что титул должен остаться в наследство дочери Перейра, которая передаст этот титул своему мужу и что он не такой человек, который был бы способен обобрать сироту, которую закон ставил под его покровительство. Что касается второй причины, то всем было известно, что, к несчастью, инфант не принадлежит к числу людей, от которых можно требовать отчета в их поступках.

Нужна была более важная причина, которая бы заставила такого человека, как граф, оставить двор, где его любили и уважали.

Этой причиной была ненависть графа к Англии, коварную политику которой он вполне распознал.

Действительно, едва король Иоанн вступил на португальский престол, как Лондонский двор прислал в Лиссабон посланника, который постоянно старался вмешиваться в дела страны. В это время Англией управлял Кромвель. Иоанн, соблазненный заискиваниями могущественной державы, принял англичан с восторгом: несмотря на предостережения графа Кастельмелора и других благоразумных советников, он заключил с Англией коммерческие трактаты, выгодные по наружности, но в сущности разорительные для страны. Граф употребил все, от него зависевшее, чтобы помешать этому. Все было напрасно. Не желая присутствовать при том, что, по его мнению, должно было привести к упадку и разорению Португалии, он оставил Лиссабон прежде подписания трактата и никогда уже более не возвращался ко двору.

От его брака с донной Хименой Перейра было два сына близнеца — Луи и Симон Суза.

Мы уже знаем, что по наружности они необыкновенно походили друг на друга; оба были красивы и имели благородную наружность. Но характеры их были совершенно различны. Луи был серьезен, прилежен и сдержан; Симон, напротив, был жив и резв. С годами оба характера обозначились резче. Резвость Симона перешла в открытость и безграничное великодушие, тогда как дон Луи был хитер и честолюбив и его соблазнительная наружность скрывала душу, в которой не было ничего благородного.

Братья любили друг друга, то есть Симон был по-настоящему сильно привязан к брату, а Луи, по привычке или по чему-нибудь другому, не включал своего брата в круг людей, равных себе и выше, которых он всех ненавидел. Но случилось одно обстоятельство, которое, не изменив нисколько любви Симона к брату, совершенно изгнало всякое братское чувство из сердца Луи.

За два года до описанных нами событий донна Химена, графиня Кастельмелор, оставила Лиссабонский двор, где ее присутствие не было более необходимо, и приехала к мужу в замок Васконселлос. Она привезла с собою донну Инессу Кадаваль.

Мы уже сказали, что Инесса была хороша собой, а ее душа превосходила внешнюю прелесть. Оба брата полюбили ее. Оба, хотя и по различным причинам, скрывали друг от друга это чувство.

Скромный Симон думал, что его любовь была бы опошлена, если бы он посвятил в ее тайну хотя бы даже брата.

А Луи, угадав чувства брата, хотел опередить его и утаивал от него свои намерения, дабы избавиться от ревнивого надзора с его стороны.

Но случилось так, что все его расчеты были уничтожены. Донна Инесса полюбила Симона и была с ним торжественно обручена в капелле замка Васконселлос. С этой минуты глухая неприязнь затаилась в сердце дона Луи. В его любовь к донне Инессе примешивалась большая доза расчета. Успех Симона отнимал у него не только любимую женщину, но и громадное состояние, а Луи был не такой человек, который мог простить такую вещь. Побежденный с этой стороны, но не потеряв надежды, так как во всяком случае брак еще не был заключен, он обратил все свои мысли к честолюбивым планам, положил себе целью найти кратчайший путь к вершинам власти.

Между тем здоровье старого графа все больше ухудшалось. Приближалась минута, когда братья, свободные в своих поступках, должны будут выбрать себе место и роль в свете. До сих пор воля Жуана Сузы удерживала их в Васконселлосе, но со смертью графа уже не было бы власти, которая могла удержать их в замке.

Луи очень хорошо знал это и действовал сообразно. Он собирал, насколько возможно, подобные сведения обо всем, что происходило при дворе. С его именем и при помощи ловкости и смелости он надеялся играть не последнюю роль при таком короле, как Альфонс VI. Этому плану представлялось одно препятствие: Конти, этот плебей, которого случай и безумный король сделали вельможей. Луи долго спрашивал себя, следует ли ему бороться против фаворита или же служить ему. Наконец его хитрый ум нашел третий выход — он решил обмануть фаворита.

К несчастью, ему недолго пришлось ждать случая привести в исполнение свои планы. Старый граф был уже давно болен, но вдруг случился кризис, который ускорил развязку.

Однажды ночью братья были разбужены криками отчаяния.

— Граф умирает! — говорили в замке.

Луи и Симон бросились в комнату отца. Граф оставил постель и сидел в старом кресле с гербом Суза, в котором, по преданию, умирали все представители этого знатного рода, начиная с Рюи Суза по прозванию Испанец, приехавшего из Кастилии при короле Мореплавателе.

Граф был бледен и неподвижен; печать смерти уже виднелась на его челе. Графиня, стоя около мужа на коленях, плакала и молилась, капеллан замка шептал на ухо умирающему последнее прощание христианской души с землею. Братья также опустились на колени, и когда капеллан произнес последнее слово молитвы, они, в свою очередь, подошли к отцу. Их присутствие, казалось, оживило старика, в глазах которого сверкнула искра жизни.

— Прощай, — сказал он графине. — Я надеюсь, что Бог даст мне силы исполнить перед смертью последний долг, оставь меня с сыновьями.