Серая хризантема(Фантастические повести и рассказы) - Шаламов Михаил Львович

Гуннар разыскал и вытащил из придорожной канавы труп, поднял и уложил его на телегу. Потом собрал несколько горстей пыли и тщательно засыпал ею все кровавые пятна, которые только разыскал. Вернулся к лошади и повел ее в поводу в лес. Проклиная все на свете, продрался с телегой к ближайшему оврагу. Там распряг лошадь, а телегу вместе с телом незадачливого старика столкнул вниз и забросал хворостом. Теперь его соплеменники не скоро сыщут пропажу.

Уже подходя к лагерю, он внезапно осознал, что лошадь, которую он ведет за собой, которая так уютно дышит сейчас ему в правое ухо, серого цвета, цвета чьей-то смерти. Он остановился в предчувствии надвигающейся беды, задумался. Так, задумавшись, он и вышел на поляну. У потухающих костров викинги обступили лежащее на траве тело, а рядом, прислонив к колену рукоять топора, берсерк Эйрик Бесстрашный примерял на руку знакомый золотой браслет и широко улыбался.

— Берсерк с Гунявым повздорили из-за рубашки гарда, — бросил мимоходом Льот Секира, — это была честная схватка…

Дел я знаю девять: Добрый висописец, Лих в игре тавлейной, Лыжник я и книжник. Лук, весло и славный Склад мне рун подвластны. Я искусен в ковке, Как и в гуде гусель. Рёнгвальд Кали

— Все в порядке, — сказал Гуннар, — Кале остался с носом! — Он смотрел, как на лице Ольги оживает недоверчивая улыбка, и сам улыбался ей широко и одобряюще. — Кале привел воинов к тому месту, где должно быть капище, и не нашел там даже прошлогодней шишки. Ох как он теперь зол, Хельга, как зол! Как он измордовал Вельси, когда тот подвернулся сдуру ему под руку! А сейчас сидит и думает. Скоро снова будет созывать совет!

— А ты уверен, что он не пойдет теперь на деревню? — спросила Ольга с наивной деловитостью в голосе.

— Еще как пойдет! — рассмеялся скальд. — Теперь ему или к вам в деревню, или восвояси. Третьего выхода у него нет.

Улыбка девушки умерла, едва родившись.

— Как в деревню?!

— Обыкновенно! Только ведь он на дорогу теперь не сунется, не захочет вашим глаза мозолить. А вдоль дороги, лесом, через буреломы да чащобу, — путь нескорый. За это время можно так подготовиться!.. Или в леса сбежать всей деревней. В общем, считай, Хельга, что волю Чужих Богов мы с тобой выполнили!

Гуннар сел с видом смертельно уставшего, но довольного человека.

Сейчас он напоминал Ольге отца, каким она помнила его с детства, еще до его болезни. Отец приходил с завода поздно, когда Ольга лежала в постели, и еще с порога говорил матери:

— Все, Люська! Пустили мы этот чертов стан! — И рушился в кресло, уставший до дрожи в руках, но довольный. И тогда Ольге разрешалось выскакивать из-под, одеяла, прыгать к отцу на колени и хохотать до упаду. Отец только улыбался ей. А на следующий день его захватывали другие проблемы огромного цеха, и он вновь забывал о семье, приходя домой только для того, чтобы, наскоро поужинав, забыться сном до предрассветного звонка будильника.

Ольга подошла к скальду и положила руку на его плечо.

— Этого не будет, Гуннар! — очень тихо, почти шепотом, сказала она.

— Чего не будет? — не понял викинг.

— Они не убегут в лес, не станут готовиться к бою…

— Как не станут? — Гуннар даже привстал от неожиданности.

— Так. Эти боги… они знали, что дают нам слишком трудную задачу. В деревне мне никто не поверит.

— Да ладно тебе! — Гуннар блаженно потянулся. — Глупые вы, бабы!..

Ольга отвернулась от него. Гуннар больше не напоминал ей отца. Теперь он был похож на сытого кота, который задавил в погребе крысу и, притащив ее на кухонный стол, ждет, когда хозяйка за отвагу почешет ему бока. Как объяснить все этому самодовольному варвару, который не желает понимать логику изменившегося мира? Он слышит Ольгины мысли, но считает их глупой блажью перепуганной женщины.

Она вздрогнула всем телом, ощутив обвившие ее сзади сильные руки викинга. Не давая Ольге вырваться, Гуннар рывком повернул девушку и прильнул дремучей и душной бородой к ее лицу. Его губы искали ее губы.

— Хельга! — прошептал он, сжимая ее еще крепче. — Хельга…

Ей не были противны ни его руки, ни его губы, но все-таки, когда она ткнула его под подбородок и Гуннар, кашляя и хватаясь руками за горло, отшатнулся от нее, Ольга почувствовала облегчение.

— Не время, Гуннар! — сказала она. — Мы не должны подпустить их к деревне! — И быстро вышла из кокона. Она читала о берсерках и боялась, что Гуннар может оказаться одним из них.

Олав конунг спросил:

— Что это лопнуло с таким треском?

Эйнар отвечает:

— Это лопнуло дело твое в Норвегии, конунг!

— Никогда не было такого громкого треска, — говорит конунг. — Возьми-ка мой лук и стреляй. — И он бросил ему свой лук. Эйнар натянул тетиву на острие стрелы и сказал:

— Слаб, слишком слаб лук конунга!

Сага об Олаве сыне Трюггви.

Ольга вернулась домой. С полчаса слонялась она из угла в угол своей тесной квартирки. Думала. Потом решительно собрала в кошелку кое-что из продуктов и представила себе матово-блестящие стены континуума. Гуннар ждал ее в коконе.

— Больно? — спросила она скальда.

— Я воин, — ответил тот, сдерживаясь.

— Извини! Так было нужно!.. Я вот тебе поесть принесла…

— Спасибо, фрея Хельга, отказываться не буду!

«Дьявольски корректен», — подумала Ольга, открывая кошелку. Она достала оттуда краюху хлеба, двухлитровую банку с еще теплыми пельменями и чекушку водки. Водку в сельмаге еще вчера купил по ее просьбе Толик: все-таки неудобно учительнице за бутылкой стоять.

— А вот вилку забыла! — огорченно заметила она, вытирая платком граненый стакан.

— Ерунда, — ответил скальд. Сколупнув пальцем пластмассовую крышку, Гуннар цеплял пельмени острием заговоренного кинжала и с удовольствием жевал. Через минуту — Ольга могла дать руку на отсечение — все обиды прошли. Ржаной хлеб тоже уминал за обе щеки — давно не ел такого свежего. На водку Гуннар реагировал странно. Когда Ольга налила ему стакан, Гуннар посетовал, что вода — не пиво. Цапнул полный, глотнул и закашлялся, выпучив глаза. Банка покатилась по гладкому полу кокона. Влажные, сочащиеся ароматным соком пельмени рассыпались вокруг.

— Отравить меня задумала? — прохрипел викинг, надсадно перхая.

— Ты чего? — непонимающе глядела на него девушка. А когда до нее дошло, что норманны не только водки, но и сухого вина в одиннадцатом веке выдумать не успели, Ольга испугалась не на шутку. Но скальд довольно быстро успокоился.

— Извини, — сказал он ей, — я все понял. Парни, которые ходили в набеги на Ирландию, рассказывали, что их вино крепче нашего оля, но я и представить себе не мог, что настолько. Слава богу, вовремя сообразил, чем ты меня угостила! Не взял греха на душу…

Он быстро и катастрофически пьянел. Ольга впервые видела, как стакан водки валит с ног такого здоровенного мужчину. Никто из ее знакомых на чекушку и смотреть бы не стал серьезно. Что поделаешь, другая культура — другие дозы. Не прошло и четверти часа, а храбрый витязь уже спал у ее ног, разметавшись среди посуды и остывших пельменей.

Жутко злая на себя за все, Ольга побежала домой за веником. Ей было жалко этого непутевого, провонявшего потом и дымом мужика.

Она постаралась не задерживаться дома. Время работало не на нее. Когда Ольга вернулась с огуречным рассолом, подмела в коконе и уселась вязать, ей все равно было не слишком-то уютно. Ольга продолжала мысленно считать секунды, хотя понимала разумом, что в коконе время над ней не властно…

Гуннар заворочался во сне. Ольга отложила спицы и поправила у него под головой принесенную из дому подушку. Вязание шло туго. И с ее миссией дела обстояли не лучше. Председатель Макар Петрович мягко отослал ее из своего кабинета, по-отечески выругав за дурацкие и совсем неуместные фантазии. Молодой милиционер Прокопий сначала слушал ее настороженно, но, когда узнал, что нападение на деревню готовят не беглые зэки, а давным-давно вымершие викинги, сразу потерял к Ольгиному рассказу всякий интерес.