Спутница для кинозвезды - Андреа Лоренс

– А именно?

– Нужно несколько раз мысленно проиграть сцену. Перестать думать о том, кто я. Это не поможет расслабиться. Смотрите на следующие несколько дней как на пьесу. Мы с вами в главных ролях. Я не более знаменит, чем вы. Мы равны.

– Прекрасная мысль, но все же…

Джулиан властно поднял руку:

– Никаких но. Мы актеры. Вы прекрасная актриса, играющая роль моей подружки. И вполне привыкли к тому, что я вас касаюсь. Как, собственно, и должно быть.

Гретхен вздохнула. Понадобится куда больше, чем исполнение роли, чтобы убедить ее в этом.

– Я не прекрасная актриса. Не могу ею быть.

– Почему нет? – нахмурился он, очевидно раздраженный ее нежеланием играть по его правилам.

– Для того чтобы быть прекрасной актрисой, нужно прежде всего быть красавицей.

Джулиан прищурился. Она заерзала под его взглядом. Оба знали, что она не из того материала, который годится для голливудских старлеток, но незачем смотреть на нее так пристально и разбирать недостатки.

Он взял ее руку.

– Вы знали, что у Бриджет были усики, которые приходилось удалять воском? Он не блондинка, волосы у нее наращенные. Грудь силиконовая. Нос – произведение хирурга. В ней все фальшивое.

– Но она прекрасно выглядит.

Если это действительно так, в карьеру Бриджет вложено немало денег. Будь у Гретхен пара лишних тысяч, она и сама бы могла кое-что улучшить.

– Джулия Монро абсолютно слепа без контактных линз. И если визажист неверно обрисует контуры ее лица, она выглядит как боксер, проигравший матч.

Джулия Монро – одна из суперзвезд Голливуда. Трудно поверить, что и она не совершенна.

– Для чего вы все это говорите?

– Вам необходимо знать, что все это иллюзия. Все красавцы и красавицы, с которыми вы сравниваете себя, всего лишь специально созданные для камер персонажи. Мы далеки от совершенства, и очень немногих можно считать красивыми, когда они обходятся без визажистов и парикмахеров.

– Вы хотите дать понять, что все голливудские актеры – тайные уродцы и я не должна чувствовать себя плохо.

Он ухмыльнулся и подался к ней, чтобы лучше втолковать.

– Я говорю, что вы привлекательная женщина. Действительно привлекательная. Не стоит мучиться, сравнивая себя с несуществующими идеалами. Все они фальшивы.

Гретхен подняла брови. Даже после преображения ей казалось, что Джулиан терпит ее лишь потому, что не может разорвать соглашение. Можно ли ему доверять, или он просто пытается подогреть ее эго, чтобы спокойно пройти через испытания этой недели?

– Во мне тоже все фальшивое, – продолжал он.

Легко было поверить, когда он говорил о женщинах, которых визажисты превращают в красавиц, но в Джулиане все выглядело вполне реальным.

– Бросьте, – упрекнула она, отнимая руку. На этот раз он ее обманывает.

– Нет. Я вполне серьезно. Эти голубые глаза – цветные линзы. Светлые пряди в волосах – мелирование. Зубы – фарфоровые коронки, потому что родители не могли позволить себе брекеты, когда я был маленьким. Загар наносится еженедельно. Даже мой акцент поддельный.

– У вас нет акцента, – запротестовала она.

– Точно. Я из Кентукки, – сказал он с отчетливым акцентом, который раньше сдерживал. – Но вы никогда этого акцента не услышите, потому что я скрываю его, как и все остальное.

Гретхен откинулась на спинку дивана, пытаясь осознать все, что он ей говорил. Трудно справиться с этим сразу.

– Пусть у всех нас крашеные волосы, грим и приходится много страдать, чтобы угнаться за изменчивой красотой и юностью, но все мы актеры. Это всего лишь очередной костюм. Так что думайте о своем преображении, как он новом костюме. Вам были даны все орудия, в которых вы нуждаетесь. Готовы сыграть роль подружки Джулиана Купера?

Она набрала в грудь воздуха и выпрямилась.

– Думаю, что так.

Он склонил голову и вызывающе вскинул брови.

– Готова, – поправилась она с фальшивой уверенностью в голосе. – Давайте сделаем это. С чего начнем?

Джулиан улыбнулся и повернулся к ней лицом.

– Прекрасно. Когда я учился в театральной студии, нам преподавал один непоколебимый профессор. Он утверждал, что нам необходимо разыгрывать самые трудные сцены и что, как только мы сумеем это сделать, все остальное пойдет легче. Поэтому мы начнем с самой трудной части вашей роли.

Гретхен напряглась. Самая трудная часть? Вся роль казалась ей достаточно сложной. Она была бы куда счастливее, продвигаясь постепенно, от простого к сложному.

– Как вы…

Он рванулся вперед и припал к ее губам поцелуем, заглушив вопрос. В отличие от быстрых, безразличных поцелуев в ресторане, этот был другим. Джулиан прижался к ней, стараясь приоткрыть ее губы языком и проникнуть внутрь.

Ей хотелось отстраниться, но он не позволил. Одна его рука лежала на ее талии, другая на плече, не давая ей отпрянуть. Гретхен закрыла глаза и вспомнила, что она актриса, играющая роль. Она перестала сопротивляться и попыталась расслабиться. Может, она сумеет позволить себе наслаждаться происходящим. Хотя бы раз!

Когда она неловко задела его язык своим, он тихо застонал. И этот звук послал молнию желания по ее телу, отчего внизу живота скопилась сладкая боль. Она обхватила его за шею и притянула ближе. А когда расслабилась, его хватка ослабла, руки стали мягче и скользнули по шелковистой ткани ее платья, обняли за талию.

Едва она успела расслабиться в его объятиях и стала наслаждаться их экспериментальным поцелуем, случилось нечто невероятное. Джулиан сделал неуловимое движение, и не успела она опомниться, как оседлала его колени. Платье задралось до бедер, и она ногой почувствовала давление его возбужденной плоти.

Сначала Гретхен почти не поверила такому. Она редко ощущала что-то подобное, а уж такого точно не ожидала. Неужели Джулиана так возбудил их поцелуй, или он просто очень убедительный актер?

Этот вопрос взволновал настолько, что она отстранилась. Но едва ее глаза открылись, как об этом пожалела. До сих пор все казалось правильным. Волнующим и страшным. Но правильным. Но сейчас она только и могла, что смущенно смотреть на человека, на коленях которого сидела. Это было неприлично и дерзко, и ей такое не по душе. Она чувствовала жар в груди и горле и знала, что лицо багровое от смущения.

Но Джулиан, казалось, не возражал. Все происходящее и ее тяжесть у него на коленях были не важны, если довольная ухмылка на его лице о чем-то говорила. Она не могла понять, счастлив ли он оттого, что она оказалась такой хорошей ученицей, или сам оказался хорошим актером, или происходящее ему действительно нравилось.

– Превосходная работа, – похвалил он. – Вы просто отличница!

– Означает ли это, что я должна слезть с ваших коленей, чтобы мы смогли перейти к следующему уроку?