Лавр Корнилов - Александр Ушаков

ЭКСПЕДИЦИИ В АФГАНИСТАН, КИТАЙ, ПЕРСИЮ И ИНДИЮ

Осенью 1898 года Корнилов прибывает в Туркестан, в распоряжение известного исследователя Центральной Азии, начальника 4-й Туркестанской линейной бригады генерала М.Е. Ионова. Сразу же молодой офицер покоряет старого исследователя тягой к новым знаниям и исследованиям.

В это время русские войска занимают важный стратегический пункт на правом берегу Аму-Дарьи — древнюю столицу Бактрии — город Термез, где и располагается штаб-квартира генерала Ионова. Прямо напротив Термеза на другом берегу реки находился Мазари-Шариф, столица «афганского Туркестана». Здесь, у выхода из ущелья Гинду-Куш, для прикрытия путей и перевалов через Бамьян в Кабул, афганцы соорудили крепость Дейдади. Крепость была построена не афганскими, а британскими фортификаторами, по последнему слову европейской военно-инженерной мысли. Таким образом, британцы укрепляли дальние подступы к Индии.

Первая разведывательная экспедиция Корнилова связана с рекогносцировкой приграничной с Афганистаном полосы. Официальных данных об этой командировке нет, кроме указаний в финансовых отчетах 13-го Туркестанского линейного батальона о том, что необходимо «выдать капитану Генерального штаба Корнилову до 300 рублей денег для разведок в Афганистане»{70}, и поэтому она приобрела полумифический, легендарный характер.

«Мне, — рассказывал М.Е. Ионов, — страстно хотелось выяснить характер работ, предпринятых афганцами, и по возможности воздвигнутых ими укреплений. Однако крепость стояла в пятидесяти верстах от берега, афганцы были бдительны и неумолимы к нашим разведчикам, и сведений об укреплении мы не имели»{71}. Как-то раз Ионов сетовал на недоступность Дейдади в присутствии Корнилова. Молча слушал молодой капитан сетования старого генерала, а в конце вечера попросил разрешения уехать в отпуск на три дня. Балуя симпатичного и старательного офицера, Ионов отпустил его, даже не спросив, куда он собирается ехать.

У Корнилова были знакомые туркмены, которых он любил за смелость и гордый нрав. Туркмены отвечали ему взаимностью, прежде всего потому, что он говорил на их языке так же хорошо, как и они сами. Не раз спрашивал русский офицер у них, что делается в Дейдади, но они лишь улыбались.

«— Поезжайте сами и посмотрите, что там делается, — сказал туркмен Корнилову, когда тот на настойчивый вопрос получил туманный и неопределенный ответ, — писал В. Севский. Вспыхнул Корнилов:

— Меня некому вести на том берегу, но я бы поехал, если бы нашлись проводники.

— Таксыр, я поведу тебя, если ты поедешь, — сказал один туркмен.

Другой прибавил:

— Но ты обещаешь нам, что ты не отдашься живым, если попадешь в плен. Будет неудача — мы все примем страшную смерть.

— Последняя пуля будет мне. Люди вашего народа не возьмут меня живым»{72}. В этот же вечер Корнилов обрил себе голову, подстриг усы, «вобрал в плечи» афганский полосатый халат и явился к готовым его сопровождать туркменам, которые не сразу узнали его. В сорока верстах от Термеза всадники нашли подходящее место для переправы. Сделав плот из козьих бурдюков, они сумели переправиться через бурные воды Аму-Дарьи.

На рассвете, отдохнув на постоялом дворе близ Дейдади, разведчики достигли крепости. Недалеко от Дейдади навстречу Корнилову подъезжает всадник. Туркмены предупреждают, что это афганский офицер, наблюдающий за крепостью. Заметив четырех всадников, он спрашивает их, кто они и куда едут. «Кланяется Корнилов афганцу и отвечает на его языке, четко выговаривая каждое слово:

— Великий Абдурахман, эмир Афганистана, собирает всадников в конный полк. Я еду к нему на службу.

— Да будет благословенно имя Абдурахмана, — отвечает афганец и проезжает дальше»{73}. Опасность миновала, и Корнилов со спутниками едет к крепости, попутно отмечая в памяти каждую деталь. Ему удается сделать пять фотоснимков и хладнокровно произвести съемку двух дорог, ведущих к российской границе. С тем же невозмутимым хладнокровием, какое проявляла группа в течение всей разведки, проехав пятьдесят верст по неприятельской территории средь бела дня, разведчики, при помощи команды охотников 13-го туркестанского батальона, переправляются на свой берег.

Вернувшийся из «отпуска» Корнилов молча подал генералу Ионову фотографии и объяснительную записку, в которой говорилось о том, что в случае боевых действий сложность положения российских войск состоит в том, что они будут оперировать в практически не освоенных и слабо укрепленных районах. Здесь же он предостерегал русское командование, в случае наступления на Афганистан, от втягивания войск в глубокие и узкие ущелья Гиндукушских гор. Удивлению Ионова не было предела.

— Но ведь вас же могли посадить на кол афганцы! — воскликнул генерал, обнимая разведчика.

— Я знал, на что шел, но зато вы получили необходимые вам сведения, — хладнокровно отвечал Лавр Георгиевич.

Ионов немедленно отправил в Ташкент, командующему войсками округа, подробный рапорт, требуя наградить капитана Корнилова орденом Святого Владимира с мечами и бантом. Но командующий посмотрел иначе на несанкционированную акцию. Генерал Ионов получил строгий выговор за то, что рисковал молодым способным офицером в делах, за которые афганцы «посадили бы Корнилова на кол»{74}. Сам же Корнилов получил выговор и угрозу месяца ареста за повторение подобного. Но выговор и угроза ареста — это одно, а взять на заметку инициативного, владеющего иностранными языками и способного к разведывательным операциям офицера — другое. В дальнейшем рекогносцировка, проведенная Корниловым, послужила отправным пунктом в мероприятиях по военной подготовке на границах Туркестана, а самому Корнилову стали поручать серьезные и ответственные задания.

Летом 1899 года ему поручают изучить район Кушки, направление на Мейман и Герат. В этом также непростом деле Лавру Георгиевичу опять помогают верные туркмены. Не успел Корнилов сдать эту работу, как в конце 1899 года ему поручают новую, серьезную и ответственную. Его командируют в Кашгарию. Командующий войсками Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Н.А. Иванов в секретном рапорте на имя военного министра Куропаткина докладывал, что в Кашгарию «назначены были… Генерального штаба капитан Корнилов, помощником его 3-го Туркестанского стрелкового батальона подпоручик Кириллов и для заведывания почтовым сообщением между Кашгаром и Памирами 1-го Ташкентского резервного батальона поручик Бабушкин»{75}.