Кровавая прогулка дьявола (ЛП) - Грин Дэвид

Сураз замирает, повернувшись ко мне спиной. Есть кое-что, о чем я должен его спросить. Вопрос о том, почему Ад такой, какой он есть, с людьми, живущими рядом с мертвыми, мучил меня последние пять лет. Прошлой ночью Дьявол подбросил мне кусочек истины.

— Люцифер сказал, что мы все жили на Небесах. Люди присоединились к его восстанию, и Бог изгнал нас всех. Это правда?

— Да. — Плечи Сураза снова поникли. — Он… Мы… сражались за вас, хотя ваш род этого не помнит. Для ангелов Бога Небеса представляли собой совершенство. Это блаженство досталось не всем.

— Значит, Бог просто создал все это место, чтобы наказать нас, как сказал Люцифер. А как же Харон? Его он тоже создал?

Нефилим поворачивается кругом, палец снова указывает в мою сторону.

— Это опасные вопросы, и тебе лучше их забыть, Холлеран. Осталась только одна жизнь.

Он выметается из комнаты, оставляя меня с еще большим количеством вопросов и без мысли перестать их задавать.

— Давай сядем за столик, — говорю я Диане. — Нам нужно о многом поговорить.

***

Я представляю себя на месте Дианы, когда бар возвращается в нормальное состояние вокруг нас. Люди, которых выгнал Сураз, проскальзывают обратно и продолжают свой вечер как ни в чем не бывало. Все, кроме Руби, которая смотрит на меня с подозрением, но приносит мне «Олд Фэшн» и записывает его на мой счет.

Боб, мертвый гитарист, снова на сцене, играет на своей акустической гитаре. Некоторые говорят, что он умер там и не переставал играть. Интересно, его фамилия Джонстон, и не продал ли он свою душу… Стоп, о чем я думаю?

Усталость накатывает на меня. Мое тело напоминает о нагрузках, выпавших на его долю за последние двадцать четыре часа, после того, как действие укола Люцифера иссякло. Я надеялся, что доживу до вечера, но все волнения после ухода из офиса настигают меня.

Диана сидит напротив, на столе нетронутый стакан с краской. Это не настоящая краска, но на вкус она точно похожа на нее. Видите ли, у призраков есть пороки, как и у живых, и некоторым нравится «напиваться», но обычный алкоголь мертвым не подходит. Недостаточно крепкий, не по зубам. Поэтому Руби подает им коктейль, состоящий из лечебного спирта, сильных духов, которые никогда не должны смешиваться, и дьявол знает, чего еще.

Я отодвигаю стакан от Дианы. Не совсем понимаю, почему Руби налила это ребенку. Даже если мертва, она все равно несовершеннолетняя. Сила привычки, полагаю.

Диана ставит меня в тупик. Она обрела Осознанность и Усиление практически за одну ночь. Она может ходить, говорить, влиять на остальной Ад и взаимодействовать, как ей вздумается, плюс вся эта «эмпатия». Никогда не видел подобного раньше. Почему это произошло сейчас? Почему так быстро?

Все-таки стоит выяснить, как она себя чувствует. Малышка очнулась в офисе, где убийца лишил ее глаз и сделал с ней бог знает, что еще. Потом я приглашаю ее в путешествие по Аду, где нас подстерегают Харон, существа в тумане и гребаный нефилим.

Ну, я улыбаюсь, со мной никогда не бывает просто.

— Тяжелый час, да? Расскажи мне о себе, детка.

Что еще я могу сказать? Я единственный ребенок, и потерял своих родителей рано. Проблемы из отсутствия отца и матери в моей сознательной жизни витают, как призрак в углу офиса. Большую часть своего детства я провел в одиночестве, поэтому у меня нет опыта общения с детьми, не говоря уже о мертвых, родившихся почти за два десятилетия до меня.

Диана бросает быстрый взгляд по сторонам, и ее внимание останавливается на столе неподалеку. За ним сидит мертвая пара и беззаботно болтает. Донни и Бет погибли во время восхождения десять лет назад и остались в аду. Красивая пара.

Я хмурюсь, гадая, что же в них такого интересного. Может, дело в том, что они сидят на твердом стуле, но и Диана тоже. Ад устроен подобным образом. Призраки могут взаимодействовать с чем угодно. Это их плоскость существования, такая же, как и наша, так почему бы им не взаимодействовать?

И тут меня осенило. Донни — кореец, Бет — черная.

— Все такое другое, — вздыхает Диана, губы кривятся в намеке на улыбку. — Черная девушка сидит в баре со своим парнем, который не похож на нее.

— Все изменилось, — отвечаю я, пальцы зудят от желания достать сигарету. Вместо этого я делаю глоток «Олд Фэшн», решив, что могу обойтись без рассуждений Дианы о курении. — Мы уходим от всего этого. Или, по крайней мере, стараемся изо всех сил. Конечно, есть еще куча придурков, которые несут чушь, но мы исправляем то, что можно исправить, и продолжаем пытаться. Не всегда получается идеально, но мы к этому идем. Во всяком случае, так я говорю себе. Белый чувак, которому никогда никто не кричал в лицо о цвете кожи.

— Они так любят друг друга, — говорит Диана, как будто не слышала ни слова из того, что я сказал. — Разве вы не чувствуете этого?

Я оглядываюсь через плечо на Донни и Бет и пожимаю плечами.

— Я могу это видеть. То, как они смотрят друг другу в глаза, совсем как влюбленные под луной.

— А что насчет вас, Ник? Вы сказали, что поговорите с Розой о вашем свидании.

Смех вырывается из моей груди, и я качаю головой.

— Мы вроде говорим о тебе? Кто ты вообще такая? Купидон?

Она слегка пожимает плечами, ее внимание все еще приковано к влюбленным призракам.

— Я знаю, что вы чувствуете к ней. Все эти эмоции, которые переполняют вас, когда вы думаете о Розе. Вы не разберетесь с ними, оттолкнув ее, мистер.

— Ладно, — вздыхаю я, доставая свой сотовый. Интуиция Дианы в отношении эмоций и чувств меня заинтересовала. Так и должно быть. Без сомнения, сегодня она спасла мой зад. Она почувствовала скопление душ, собравшихся здесь, и выбрала путь через Мидоу-парк к «Стиксу». Держу пари, это разозлило старика Харона. — Я пошлю ей сообщение, посмотрим, получится ли перенести наше свидание. Потом мы сможем поговорить о тебе?

Она кивает.

— Конечно, Ник.

Я посылаю Розе сообщение. Поскольку это стало моей мантрой на сегодняшний день, я просто пишу.

«Привет, я помню, что говорил про следующую неделю, но свободен завтра. Что скажешь?!»

— Ладно, сделано. Эта твоя эмпатия. Она ведь не нова? Я спрашиваю, поскольку ты не выглядишь удивленной.

Диана поворачивается ко мне лицом, и я борюсь с желанием отвести взгляд от того места, где раньше находились ее глаза. Вместо этого представляю их на месте и улыбаюсь. Не ее вина, что она выглядит так, как выглядит, и от того, что я веду себя по-детски, когда она смотрит в мою сторону, ей не станет лучше.

— Думаю, я всегда могла делать это понемногу. Вот почему я так хорошо помогала маме с детьми. Я знала, что они чувствуют, еще до того, как они сами это поняли.

— Мир — странное и удивительное место. — Я делаю глоток своего напитка, обдумывая свои следующие слова. Мой разум работает медленно. Черт, я устал. — Тем не менее, могу поспорить, что у твоего таланта есть свои недостатки.

Диана сжимается в кресле и слегка кивает.

— Я знала, когда люди чувствовали гнев. Больше, чем злость. Человек, который уби… Ну, я не хочу больше никогда испытывать подобные чувства. Ярость, ужас, стыд, удовольствие, сожаление. Все вместе.

Эмпат. Отличный талант, но ребенку трудно им обладать.

— Детка, я должен сказать и мне это неприятно, но ты должна понять. Монстр, который убил тебя, скорее всего, мертв. Если он — твое незаконченное дело, то тебе придется его отпустить.

Диана качает головой.

— Нет, он жив, Ник. Я знаю это. Он ненамного старше меня. Двадцать, может быть. Двадцать один.

— Белый, полагаю.

— Да.

— Я могу обратиться к своим друзьям. Думаю, стоит начать с поиска информации о том, кто раньше жил в моем офисе. Это может занять день или два. Другая сторона — твоя семья. Диана, ты сказала, что у тебя есть младшие братья и сестры. Они все еще могут жить неподалеку. Расскажите мне о них.

Диана улыбается, и мое сердце замирает. Послушайте, я не пытаюсь показать, что у меня каменное сердце. Эмоции не заставляют меня бежать марафон в противоположном направлении, но выражение надежды на ее маленьком лице заставляет чувствовать себя неловко.