10 мифов о КГБ - Александр Север

С полным основанием можно утверждать, что создание спецотдела – полезное, дальновидное решение, принесшее пользу не только советским спецслужбам, но и различным отраслям народного хозяйства, обороноспособности государства, развитию науки.

О проводившихся исследованиях знал не только Глеб Бокий, но и руководство ВЧК – ГПУ, и даже отдельные руководители страны.

Вот что, в частности, написал нарком иностранных дел Георгий Чичерин в своем заключении для Политбюро 1 августа 1925 года:

«Некто Барченко уже 19 лет изучает вопрос о нахождении остатков доисторической культуры. Его теория заключается в том, что в доисторические времена человечество развило необыкновенно богатую культуру, далеко превосходившую в своих научных достижениях переживаемый нами исторический период. Далее он считает, в среднеазиатских центрах умственной культуры, в Лхасе, в тайных братствах, существующих в Афганистане и тому подобных, сохранились остатки научных познаний этой богатой доисторической культуры. С этой теорией Барченко обратился к тов. Бокию, который ею необыкновенно заинтересовался и решил использовать аппарат своего Спец. Отдела для нахождения остатков доисторической культуры. Доклад об этом был сделан в Коллегии Президиума ОГПУ, которое точно так же чрезвычайно заинтересовалось задачей нахождения остатков доисторической культуры и решило даже употребить для этого некоторые финансовые средства…» [64]

Поясним, что речь идет о специально сформированной группе из ученых самых разных специальностей. Все они формально находились в подчинении заведующего лабораторией спецотдела Евгения Гопиуса, который возглавлял 7-е отделение (лабораторию) и числился заместителем Глеба Бокия по научной работе. Да и занимались эти люди не только вопросами оккультизма, но и множеством других вещей. Например, разработкой специальных технических средств для негласного получения информации («жучки», средства радиоразведки и т. п.).

После ликвидации спецотдела вопросами криптографической связи занимались сотрудники 9-го отдела ГУГБ НКВД СССР (декабрь 1936 года – март 1938 года, до ареста ими руководил Глеб Бокий), секретно-шифровального отдела НКВД (март – июнь 1938 года), 3-го спецотдела НКВД (июнь – сентябрь 1938 года), 7-го отдела ГУГБ НКВД (сентябрь 1938 года – февраль 1941 года), 5-го отдела НКГБ (февраль – июль 1941 года), 5-го спецотдела НКВД (июль 1941 года – ноябрь 1942 года), 5-го управления НКВД (ноябрь 1942 года – апрель 1943 года), 5-го управления НКГБ (апрель 1943 года – май 1946 года), 6-го управления МГБ (май 1946 года – ноябрь 1949 года), в 1949–1953 годах – Главного управления специальной службы ЦК партии, в 1953–1954 годах – 8-го управления МВД, в 1954–1991 годах – 8-го Главного управления КГБ.

Коньяк в обмен на секретные документы

Сотрудники спецотдела регулярно проверяли соблюдения требование ведения секретного делопроизводства, организации внутриобъектового и пропускного режима, а также надежности инженерно-технических средств защиты.

Сам начальник спецотдела рассказывал о случае, произошедшем с будущим наркомом иностранных дел Литвиновым в 1922 году:

«Я сказал Литвинову, что у него плохо охраняется комната, где находится сейф с секретными документами, и кончится тем, что их у него свистнут… Литвинов расхохотался, тогда я предложил ему пари на бутылку французского коньяка, что я у него документы из сейфа выкраду.

Ударили по рукам. После этого он поставил у дверей комнаты, которая раньше не охранялась, часового. Но все равно, конечно, мои люди залезли в комнату, вскрыли сейф и забрали документы. Я посылаю эти документы Литвинову и пишу ему, чтобы прислал проигранный коньяк. И представьте себе: на другой день мне звонит Ленин и говорит, что к нему поступила жалоба Литвинова, что я взломал его сейф» [65] .

Оговоримся сразу, чекисты крайне редко позволяли себе такие выходки. Обычно процедура проверки носила официальный характер. Чекисты просто проверяли соблюдение всех требований нормативных документов в сфере организации секретного делопроизводства, внутриобъектового и пропускного режима, организации шифровальной работы и т. п. А свою способность добывать документы из запертых и опечатанных сейфов, не оставляя при этом следов, они в течение всего периода существования Советского Союза доказывали, когда тайно проникали на территорию иностранных дипломатических миссий.

Спецотдел наводит порядок

Начиная с 1923 года руководство страны начало принимать жесткие меры по соблюдению требований организации шифровальной связи во всех без исключения учреждениях Советского Союза. Так, 15 марта 1923 года всем местным прокурорам была разослана шифротелеграмма отдела прокуратуры Наркомата юстиции, где говорилось о строгом соблюдении инструкций шифрорганами:

«Никаких разговоров о шифре с кем бы то ни было недопустимы без исключения. Виновные в нарушении этого будут привлекаться к ответственности, вплоть до предания суду».

Кроме этого, служащим, имевшим отношение к шифрорганам, запрещалось посещать иностранные миссии, представительства, торговые консульства и организации Помгола (Помощь голодающим), а также иметь знакомства с сотрудниками этих органов. В случае наличия родственников или знакомых в иностранных миссиях работники шифрорганов должны были сообщить об этом в шифровальные отделения по месту работы. Нарушители требований циркуляра привлекались к «ответственности по всей строгости революционного закона».

Другой циркуляр, за подписью секретаря ЦК РКП (б) В. Куйбышева, 22 марта 1923 года был разослан всем секретарям губкомов, областных бюро и ЦК компартий национальных республик. В этом документе говорилось об уголовной ответственности за распространение сведений, содержащихся в шифропереписке.

Официальной датой введения единого порядка отправки, хранения и печати шифротелеграмм следует считать 7 декабря 1923 года. В тот день все отправители и получатели шифротелеграмм получили специальный циркуляр за подписью Иосифа Сталина, где были подробно описаны все указанные выше процедуры.

Примерно в это же время вопросами шифроработы в Красной Армии начал заниматься 7-й (шифровальный) отдел Штаба РККА. При этом он взаимодействовал с 5-м отделением спецотдела ГПУ [66] .

Кадры для специальной службы

Первоначально подготовка специалистов для спецотдела велась на шифровальном отделении курсов ВЧК, которые размещались в Москве на улице Покровка в доме № 27. Руководил курсами заместитель председателя ВЧК Иосиф Станиславович Уншлихт. Среди преподавателей курсов были специалисты – криптографы из Департамента полиции и Министерства иностранных дел Российской империи.

Вот что пишет в своих воспоминаниях бывший слушатель этих курсов М.П. Шариков:

«В ноябре 1921 года я, работник Краснопресненского райкома комсомола, по партийной мобилизации был направлен на курсы ВЧК. На курсах, которые помещались на Покровке в доме 27, меня определили на шифровальное отделение. В то время шифровальная работа в нашей молодой Советской республике была еще не налажена. Мало было советских специалистов-шифровальщиков. На курсах нас обучали старые специалисты, работавшие до революции в царской полиции и осужденные советским судом на длительные сроки заключения. На лекции их приводили под охраной. Среди старых специалистов, читавших нам лекции, мне хорошо запомнился Кирпичников-Кривош (правильно Кривош-Неманич. – Прим. авт. ), по национальности серб, знавший 14 языков и являвшийся агентом многих разведок. Его лекции познакомили нас с историей криптографии, дали большие знания в области шифров и различных систем стенографического письма. Другой такой же старый специалист, Зыбин, учил нас законам дешифровок. Из советских специалистов, занимавшихся с нами, мне запомнился Дельгинштед. Он учил нас разработке и составлению советских шифров, применению их на различных линиях связи. Руководитель нашего отделения В. Д. Цибизов (Владимир Дмитриевич Цибизов в середине тридцатых годов стал помощником начальника 9-го отдела НКВД СССР, а затем возглавил 8-й (криптография) отдел Генштаба РККА. – Прим. авт. ) читал лекции о значении шифров в деле охраны государственных секретов и об организации шифровальной работы в ВЧК, Красной Армии, Наркоминделе, Наркомвнешторге и других важных ведомствах Советского государства.

Кроме нашего специального отделения, на курсах были отделения по контрразведывательной, оперативной работе и другие. На курсах мы занимались до марта 1922 года. По окончании курсов мы держали выпускные экзамены. Курсами руководил заместитель председателя ВЧК И. Уншлихт. За его подписью нам выдавали удостоверения об окончании курсов».

Позднее при курсах ВЧК благодаря активному участию сотрудников спецотдела Ивана Александровича Зыбина и Владимира Ивановича Кривоша-Неманича (принявшего фамилию Кирпичников) были созданы отдельные 6-месячные шифровальные курсы, на которых изучались основы криптографии, решались учебные задачи по дешифрованию. Первый выпуск состоял из 14 человек.