Культурно-историческая психология – наука будущего - Майкл Коул

Дж. С. Милль предлагал решить проблему, создав более сложную науку: «Мы используем слово «психология» для обозначения науки об элементарных законах мышления. Этология [от греческого ethos – нрав] будет служить для обозначения другой науки, определяющей тип характера, возникающего в соответствии с этими общими законами» (там же, р. 176–177).

Такая дуальная (двойственная) наука требовала другой методологии. Психология для получения элементарных законов мышления должна была пользоваться экспериментом и дедукцией. Этология – учение о характере – должна основываться на приблизительных обобщениях, идти от элементов к целому. Дж. С. Милль добавляет, что есть тесная связь между этологией и образованием; даже в отсутствие точного каузального знания должно быть возможно, как он считает, организовывать обстоятельства развития отдельных людей и целых народов «… путем гораздо более предпочтительным в отношении желательных для нас целей, чем та форма, которую они приняли бы сами» (там же, р. 177). Следовательно, область образования (идет ли речь об отдельных людях или о целых народах), может предоставить поле для проверки того, что он называет «точной наукой о природе человека».

Движение volkerpsychologie. Идеи Дж. С. Милля наряду с идеями В. фон Гумбольдта были подхвачены двумя немецкими учеными, Морицем Лазарусом и Хейманном Штейнталем. В 1860 г. М. Лазарус и X. Штейнталь начали издавать «Журнал культурной психологии и филологии» (Zeitschrift fur Volkerpsychologie und Sprachwissenschaft), объявив его форумом для согласования естественных и культурно-исторических наук (Jahoda, 1992; KrewerandJahoda, 1990, Whitman, 1984). Испытавшие сильное влияние В. фон Гумбольдта, они явно заметили сходство между их версией Volkerpsychologie и концепцией этологии Дж. С. Милля. Страницы их журнала заполняли статьи ведущих ученых – историков, филологов, антропологов – того времени.[11] Эти статьи анализировали язык («Восклицание, вопрос и отрицание в семитских языках»), миф («О связи мифа и религии») и другие явления культуры (системы счисления, поговорки, календари, народную медицину и так далее). Все это было направлено на объяснение различий в «духе народов», так, чтобы это объяснение было одновременно и научным, и историчным.

Усилия М. Лазаруса и X. Штейнталя по наведению мостов между естественными и гуманитарными науками были подвергнуты суровой критике, поскольку они не учли идей ментальной химии и начали утверждать, что можно применить данные, полученные при изучении индивидуального мышления, для формулирования строгих законов, объясняющих культуру и исторические явления, то есть встали на путь, ошибочность которого показал Дж. С. Милль.

Описательная психология. Вильгельм Дильтей, деятельность которого продолжает оказывать влияние на многих современных ученых, занимающихся исследованием культуры, также пытался примирить естественные и гуманитарные науки. Психология, считал он, должна служить фундаментальной дисциплиной для всех гуманитарных наук (философии, лингвистики, истории, правоведения, искусствоведения, литературоведения и т. д.). Без такой фундаментальной науки, как он утверждал, гуманитарные науки не смогут стать истинной системой знаний (Dilthey, 1988).

В начале своей карьеры В. Дильтей допускал, что такой фундаментальной наукой может стать экспериментальная психология. Впоследствии, однако, он отказался от этой мысли, потому что чувствовал, что, пытаясь удовлетворить требованиям естественных наук Naturwissenschaften при определении причинно-следственных связей между элементами мышления, психологи изъяли мыслительные процессы из реальных отношений между людьми, которые только и придавали смысл этим элементам. Он не выбирал выражений в своих нападках на академическую психологию конца XIX в.: «Современная психология – это разбухшее учение об ощущениях и ассоциациях. Великое могущество жизни разума выпадает из поля зрения психологии. Психология превратилась всего лишь в учение о формах психических процессов, поэтому она способна охватить лишь малую часть того, что мы повседневно испытываем как жизнь разума» (цит. по: Ermath, 1978, р. 148).

В. Дильтей предложил иной подход к психологическим исследованиям, подход, восходивший к предложениям Дж. Вико об изучении человеческой природы как исторически обусловленного феномена. В. Дильтей полагал, что объяснительная психология, поскольку она охватывает лишь часть психической жизни, должна быть подчинена социально-историческому подходу, который предполагает изучение людей в связи с их системами культуры и общества (Dilthey, 1988). Он называл этот подход описательной психологией. Она должна была основываться на анализе реальных психических процессов, происходящих в обстоятельствах реальной жизни, включая как взаимотношения между людьми, так и размышления отдельного человека. В поисках метода для такого рода исследований В. Дильтей предлагал внимательно изучить труды таких «философов жизни», как Блаженный Августин, М. Монтень и Блез Паскаль, считая, что они содержат глубокое понимание полноты восприятия реальности.

Компромисс Вильгельма Вундта. Предложенная В. Вундтом структура психологии развивала стратегию Дж. С. Милля: признать, что существует два вида реальности и создать соответственно две психологии. С одной стороны, существует «физиологическая психология» как экспериментальное исследование непосредственного опыта. Цель этой части дисциплины состоит в выявлении законов, посредством которых, элементарные ощущения вырастают в сознание, и универсальные законы, по которым взаимодействуют элементы сознания. Ярлык «физиологическая» Для этой части предложенной В. Вундтом дисциплины отчасти сбивает с толку, поскольку эксперименты, проводившиеся в ее рамках, редко включали физиологические измерения. Скорее предполагалось, что словесные отчеты испытуемых, тщательно обученных методам самонаблюдения (интроспекции), дадут результаты, которые впоследствии можно будет проследить вглубь вплоть до физиологических процессов. Проводившиеся с этой целью эксперименты были сконцентрированы на элементарных психологических функциях, то есть на характеристиках чувственного опыта и компонентах простых реакций.

В. Вундт также положил начало огромному количеству исследований высших психических функций, возникающих в результате слияния и наложения элементарных функций. Высшие функции включают такие процессы, как точное запоминание, рассуждение и речь. В. Вундт вслед за В. фон Гумбольдтом называл эту вторую ветвь психологии Volkerpsychologie. Он утверждал, что Volkerpsychologie не может исследоваться лабораторными методами тренированной интроспекции, направленными на содержание сознания, поскольку высшие психические функции простираются за пределы индивидуального человеческого сознания. Так, например, человек не может понять психологию использования языка, поскольку «язык никогда не был создан конкретным человеком. Это правда, что люди изобрели эсперанто и другие искусственные языки, однако, если бы к тому времени уже не существовал естественный язык, эти изобретения были бы невозможны. Кроме того, ни один из них не сумел зажить самостоятельно, и большинство из них обязаны своим существованием исключительно элементам, заимствованным из естественных языков» (Wundt, 1921, р. 3).

В соответствии с этими представлениями высшие психические функции должны исследоваться методами описательных наук, таких, как этнография, фольклористика и лингвистика. Книги В. Вундта по этой тематике полны данных, взятых из широкого круга исторических и антропологических отчетов о языках и обычаях в мировых культурах (Jahoda, 1992; Wundt, 1921). Эта ветвь психологии, считал он, должна соединить «… в единое целое различные данные, касающиеся умственного развития многих, как бы они ни различались по языку, религии, обычаям» (там же, р. 2).

В. Вундт полагал, что эти два направления, физиологическая психология и Volkerpsychologie, должны дополнять друг друга: только через синтез достигнутых ими пониманий могла бы возникнуть целостная психология. Тем, кто утверждал, что Volkerpsychologie могла быть полностью поглощена экспериментальной психологией, В. Вундт отвечал: «Ее проблемы связаны с теми психическими продуктами, которые создаются общественным характером человеческой жизни, и, следовательно, не поддаются объяснению в рамках одного лишь индивидуального сознания, поскольку они предполагают взаимодействие многих… Индивидуальное сознание абсолютно не способно дать нам историю развития человеческой мысли, поскольку оно обусловлено предшествующей историей, относительно которой само оно не может дать нам никакого знания» (там же, р. 3).

В связи с этим В. Вундт делает еще одно дополнительное методологическое замечание, которое занимает центральное место и в истории, и в современной практике исследований в области культурной психологии: Volkerpsychologie является генетической психологией в полном смысле этого слова. Это означает, что исследование высших психических функций требует применения методологии, схватывающей историческое развитие. По этой причине он считал, что Volkerpsychologie должна использовать методы этнологии, понимаемой как «наука о происхождении народов».