Влюбленный викинг - Александра фон Лоренц

С этими словами граф вышел из конюшни и продолжил свой обход. Широкими шагами он прошел мимо дружинников, которые уже завтракали под навесом. Присоединяться к ним граф не стал, и, по- видимому, правильно, так как викинги подозрительно затихли, когда он приблизился. Скорее всего, они обсуждали своего хевдинга.

— Сегодня Аксель бушует, — изрек Грим, сидевший спиной к подошедшему графу.

— Побушуешь тут — малышка его даже на порог не пустила, — поддержал друга Ульф.

— Видать, не зря тебе достался этот фингал, — засмеялся Грим, — все-таки придется Акселю расстаться с пятьюдесятью солидами!

— Ты тише, а то услышит еще, — зашипели за столом.

— Ну и пусть слышит, от правды не убежишь, у рыжей кошечки крутой нрав.

— Да, без графского титула ему трудненько будет, — согласился Ульф,

Аксель услышал последнюю насмешку и угрожающе приблизился к столу. Все притихли: в такие моменты лучше не спорить с хозяином — это знал каждый. Но барон Бьярни, его близкий друг, мог позволить себе не обращать внимания на плохое настроение графа.

— Послушай, Аксель, вот что гласит народная мудрость: «Когда у тебя появляются деньги — у тебя появляются женщины! Появляются женщины — пропадают деньги! Пропадают деньги — пропадают женщины! Пропадают женщины — появляются деньги… Если ты сможешь из этого замкнутого круга убрать женщин — ты будешь сказочно богат»! Самый простой путь покорить сердце малышки — приехать к ней на Руфе во всей красе нормандского рыцаря!

— Э нет, так не пойдет, — вмешался Грим, — договаривались не использовать преимущества титула.

Аксель стоял, уперев мощные руки в бока, и было видно, что такие разговоры ему не по нраву.

— Ну, тогда забросай ее подарками, — не унимался барон, — она простушка, подари пару тряпок, тебе дорого не обойдется.

— Ну, с такой зверской рожей ему это может обойтись и больше пятидесяти солидов, — вставил Ульф, и сам испугался своих слов после злобного взгляда графа.

— Ты лучше посмотри на свою харю, — отпарировал тот. Все рассмеялись, посмотрев на разукрашенную синяком физиономию дерзкого викинга.

— Так это же ты меня так разукрасил! — возмутился Ульф, его изувеченное лицо растянулось в обиженной гримасе.

— Ну, это, конечно, уважительное обстоятельство, но не для женщин, — последние слова графа вызвали шквал хохота.

Граф развернулся, и тяжелая дубовая дверь захлопнулась за его спиной. Толкнув в массивную плаху, Аксель вошел в свою спальню. Несмотря на то, что солнце уже заглядывало под балдахин графской кровати, сарацинка Сусанна спала, сбросив одеяло с обнаженного тела. Кожа наложницы была смуглой, цвета темной слоновой кости; она даже на ночь не снимала с тонких рук многочисленные браслеты и ожерелья. Аксель провел жадным взглядом по плоскому животу и скользнул дальше. Теплая волна пробежала по его телу и остановилась пониже живота. Аксель подошел вплотную к кровати, но не стал рассматривать наложницу, а накинул на нее одеяло. Сусанна открыла глаза.

— Все уже давно встали, одна ты по-полдня валяешься, — недовольно проворчал граф.

— Ну, что вы, господин, — сарацинка кокетливо скосила свои подведенные сурьмой, бездонные черные глаза, — после такой бурной ночи немного подремала…

Краска уже упала с ресниц на щеки, но от этого молодая женщина не показалась Акселю непривлекательной, Граф развернулся и, подойдя к окну, распахнул занавески еще шире.

— И все же пора вставать, у тебя тоже есть обязанности по дому. Кроме того, служанка не может заняться уборкой спальни. Да и вообще это плохо, что ты любишь бездельничать. Женщина без дела прокисает через неделю. Полезут в голову разные дурные мысли. В общем, давай, — Аксель легко приподнял наложницу под мышки и поставил на пол. После этого он легким хлопком по голой попе придал ей ускорение в сторону двери. Хитрая красотка изобразила обиженный вид, но, все же, подхватив одежду, подчинилась и стала одеваться.

Вечером, как и ожидали, всех построили на крепостном дворе для «раздачи слонов».

— Многое можно понять, и многое простить, — рассуждал граф, прохаживаясь перед собравшимися. Мелкие камешки хрустели под его тяжелыми ногами, — но сон на вахте…

Аксель подошел к Свену и, приблизившись к нему почти вплотную, посмотрел ему в лицо. Викинг почувствовал напряженное дыхание графа, но внешне сохранял спокойствие.

— Весь замок безмятежно спит в надежде на Свена, — прошипел граф и повернулся к остальным, — все спокойны: выставлена стража на стенах. А стражник спит тоже! Потом будет поздно рассказывать, что днем устал, что сморил ночной ветерок…с кинжалом в спине.

Аксель сделал несколько шагов и, развернувшись, оказался посередине обитателей замка. Его грозная могучая фигура застыла в напряжении.

— Десять ударов плетью на первый раз — это очень милостиво с моей стороны, — по рядам пробежал легкий шумок, — думаю, твои друзья, Ульф или Грим, выписали бы тебе побольше, если бы среди ночи их разбудил шум от завязавшегося во дворе боя.

По взглядам дружинников было ясно, что все посчитали наказание справедливым. Все, кому были сделаны замечания в этот день, получили сполна. В зависимости от прошлых заслуг и положения в замке наказания были различными. Некоторые отделались просто шутками и осмеянием, другие подверглись порке и аресту. Но в общем, «раздача» была воспринята с пониманием. День был нервным и напряженным, но граф знал, что такие «разносы» помогают поддерживать в замке порядок. Особенно это касается дружинников, которые всегда должны быть начеку. Да и слугам контроль был только на пользу. Но наказания, применяемые к ним, были несравненно мягче. Например, поварам было приказано тщательно вычистить помещение поварни и испечь в свое свободное время по десять пирожков с капустой на каждого обитателя замка, по числу застигнутых в поварне кур.

— Их было не десять, а три, — пробовал возражать Гонтран, но дружные голоса из толпы поддержали графа и настояли, что птиц было именно десять.

Так, со смехом, и разошлись на ночлег участники «слоновьей раздачи». Пошел спать и граф, но вдруг остановился. Аксель почувствовал, что почему-то не хочется идти в спальню, где его ожидала наложница. Перед глазами возник образ прелестной Шарлотты. Казалось, он снова всматривается в искристые изумрудные глаза и держит в руках изящные тонкие пальчики. Мужчине даже почудилось, что он чувствует тонкий нежный аромат, исходивший от неприступной красавицы. Граф махнул головой, стараясь отбросить наваждение, и зашагал через мощеный каменный двор.

Аксель ухаживает