Галоп - Сергей Куприянов

– Да, да, – радостно закивал «ветеринар». – Дядя Густав сказал.

– Больше так делать не надо, – строго сказал я и поспешно удалился, унося с собой банку.

Может, я чего-то не понимаю? С одной стороны откровенный дебил в составе межпланетной экспедиции в компании с уголовником это уже само по себе нечто неслыханное. Я, конечно, не профессиональный ксенолог, но уж в этих-то пределах могу себе представить, кто тут может быть, а кого быть не должно ни по какой причине. И если Рэм еще пусть каким-то чудом и мог просочиться, то уж этот несчастный – никак. Место такому в специализированной клинике под присмотром врачей и воспитателей и больше нигде.

Злополучную банку я хотел было сунуть где-нибудь в конюшне, хоть в ящик с опилками или еще куда, но ничего подобного здесь не оказалось. Только голые стены и пустые ясли. Кстати, расположенные слишком низко. Просто не конюшня, а пустыня какая-то. Если бы не витавшие тут запахи, то можно было бы подумать, что это огромное помещение необитаемо.

Выйдя из полумрака на яркий солнечный свет, я зажмурился и решил двигаться сначала к тому единственному месту, которое я хотя бы условно мог считать своим. К тренерскому домику. А уж после этого искать Густава и выяснять отношения.

Я не бежал, но двигался достаточно быстро, охваченный гневом и нетерпением. Громко топая, взбежал по ступенькам, рванул на себя дверь и, когда очутился внутри, сначала увидел свой распахнутый сундук, а потом отключился.

Видимо, не надолго.

Потому что когда истошный крик достиг моего сознания и я открыл глаза, пятно желтой дряни на полу все еще расплывалось, шевелясь как живое.

Несложная реставрация событий, произведенная чуть позже, позволила восстановить картину произошедшего в полном объеме. Вкратце дело обстояло так. Когда я, возбужденный, громко протопал под окном и по крыльцу, воришка, занятый потрошением моего багажа, не мог это не услышать и успел отскочить к стене, заняв позицию возле двери с крюком в руке. На мое счастье, я передвигался достаточно быстро, поэтому удар пришелся не по темечку, а вскользь, содрав мне кожу на голове, отбив плечо и выключив сознание. В последний момент я не то среагировал, не то просто рефлекторно дернулся так, что банка в моей руке взметнулась верх и в сторону, и из нее выплеснулась эта желтая зараза, обгадив не только стену и пол, но и попав в рожу Рэму. Да мало того что в рожу – в глаза.

Примерно часом позже врач экспедиции, обрабатывая мне рану на голове, сказал:

– Не знаю уж что там решит комиссия и суд, если он, конечно, будет, но то, что парень здорово потеряет в зрении – факт.

– Но хоть не ослеп? – спросил я с надеждой, чувствуя за собой вину.

– Вам повезло. Впрочем, и ему тоже. Хорошо, что у него голос громкий, услышали. А то ослеп бы к черту. Кстати, меня Том Иванович зовут.

– Очень приятно. Макс. А что это за дрянь такая? Ну, которой я… В банке которая была.

Врач вздохнул, продолжая приклеивать мой скальп.

– Это мазь макая. От ревматизма, для рассасывания гематом применяется. В общем, перепутал Костик. Взял не ту банку.

– Кто?

– Вы видели того, кто на конюшне работает? Вот это он и есть, Костиком зовут.

Мне показалось, что я услышал в его голосе обреченность. И вообще он что-то не договаривал.

– Знаете, я хотел вечером устроить что-то вроде вечера знакомств. Я привез там кое-что. Приходите. Я приглашаю. Есть очень недурные напитки.

– Коньячок?

– И он тоже.

– Не знаю. Боюсь, не смогу надолго отходить от Рэма, будь он… Но вы оставьте там бутылочку. В другой раз сядем, поболтаем. Расскажете последние новости с Земли. Вы ведь, кажется, жокеем до этого работали?

– Вроде того.

3.

Комиссия, суд и прочая демократия – ничего этого Кинг разводить не стал. Он здесь начальник, судья и прокурор в одном лице. Король. С Рэмом и так все было ясно – вор. Отдельные грешки за ним и раньше замечались, но у кого их нет? Только Господь безгрешен, но и к нему можно предъявить претензии хотя бы за то, что он так много дураков и балаболов позволил развести в роду человеческом. Это через них все беды и несчастья, потому что не делают – не могут, не хотят или не умеют – того, что им положено делать. Коли запряжены в одну телегу – тащите ее в одну сторону, а не врозь, каждый в свою норку. Так не то что не сдвинуться, но и телеги не будет – разорвет.

Воров он не жаловал в принципе. В старину правильно делали. Попался на воровстве – рубили руку и клеймо на лоб. Что б все знали и видели, вот он вор. Жестоко? Пусть так. Пусть! Но один клейменый удержит от воровства сто, а то и тысячу таких же, кто хочет посягнуть. Общество просто обязано проявлять разумную жестокость, иначе это не общество, а жертва.

Однако ж он признавал, что кроме правил, которых он склонен придерживаться, существуют и традиции. Если в одной среде совершенно нормально иметь четырех жен или даже целый гарем, то в другой и одна жена может считаться обузой. Хотя в принципе ему и так все было ясно до прозрачности, он счел необходимым и возможным выслушать обе стороны.

С Рэмом, попавшимся на крысятничестве, он не стал церемониться. Войдя в санблок, даже не стал слушать возражения врача, просто отстранив его.

Воришка лежал на кушетке с забинтованным лицом. От повязки, закрывающей глаза, а может и еще от чего, остро пахло лекарством.

– Ну? – спросил он, подставляя под зал легкий складной стульчик стандартной серии. Во всех помещениях базы имелись точно такие же. – И что скажешь?

– Начальник? – спросил Рэм.

– А ты кого-то другого ждал? Как здоровье?

– Да плохо здоровье. Очень плохо. Этот гад мне в рожу кислотой плеснул, чуть глаза не выжег. Спасибо доктору. Спас. Если бы не он, я бы через этого гада зрения лишился напрочь. А кому я слепой сдался, а?

– Ты чего у него в боксе делал?

– Как чего? Ждал. Ждал я! Я же чего? Отвел его туда, ну, к нему, а он и говорит, мол, погоди, сейчас разговляться будем, в смысле, по стаканчику, а я, типа, пройдусь, чего-то там ему надо было. Ну я и чего? Жду. Само собой. А он где-то…

– А по башке-то ты его зачем?

– Да ну какой там по башке, а? Ну в натуре. Подскользнулся он, и все дела. И ударился бестолковкой своей дубовой. Он вообще как, в порядке?

– На твоих соплях, что ли, поскользнулся?

– Я не знаю на чем он там. Может, он под кайфом был? А что? Нормально! У него ж целый баул не знаю чего. Может, он ширево какое с собой притащил, откуда мне знать. Мутный он, насквозь мутный, начальник. Так что я не при делах. Мне, так думаю, по закону компенсация положена. Доктор вон сказал, что у меня зрение теперь того, в минусе. Если вообще не лишусь. Как с этим? Страховочка мне полагается, а?