Сектор заражения - Валерий Увалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нечаев слушал выступления докладчиков и серьезно пытался вникнуть в эти графики и числа: должность обязывала хоть и не на профессиональном уровне, но в теме ориентироваться. И, как всегда, основной проблемой была доктрина, которую приняли еще много лет назад. Естественным образом Солнечная система была разделена на промышленные и, соответственно, военные анклавы – их всего восемь. Это Земля, Марс, спутники газовых гигантов, Плутон и главный пояс астероидов. Доктрина гласит, что анклавы должны быть равными – как по промышленному потенциалу, так и военному. Все для того, чтобы во время вторжения извне потеря одного такого анклава не ввергала в хаос производственные цепочки всей Солнечной системы. И никто не собирался эту доктрину менять, так как все еще помнили, как недавно человечество зависело от одной лишь Луны. Не сохранись тогда заводы и фабрики под поверхностью спутника Земли – и люди вернулись бы в каменный век.
Но это все в идеале, а на практике система Земля-Луна все еще оставалась крупнейшим промышленным и военным анклавом. Если в цифрах, то около сорока процентов всего потенциала Солнечной системы, остальные находились на разной степени развития. Разве что в военном потенциале все выглядело приблизительно одинаково, что создавало перекос в снабжении, но проблема была не только в этом. Если перерабатывающие орбитальные заводы можно построить практически в любом количестве, то вот добычу полезных ископаемых не всегда удается наладить в нужном объеме. И все потому, что либо конкретные залежи еще не найдены, либо неподходящие условия для их добычи, то есть существующие технологии не позволяют вести разработку месторождения. И тогда тут только два пути: строить гигантские хранилища недоступного в данном анклаве сырья или разрабатывать новые технологии добычи, что в принципе не отменяет параллельного процесса. Но с некоторым сырьем, без стратегических запасов не обойтись, например воды и водорода, по добыче которых газовым гигантам с их лунами равных нет.
Конечно, проблема не только в добыче сырья, но и в роботах рабочих, которых постоянно не хватает всем, ядерных реакторах, скорость производства которых не поспевает за постоянным ростом потребности в них и во многом другом. Да, Земная Федерация развивалась и крепла просто на глазах, что создавало потребность в постоянном регулировании. Ситуация стала усугубляться с появлением новых членов Федерации, которые предоставляют свою звездную систему для развертывания военных и промышленных баз и рабочую силу, которую, впрочем, нужно еще обучить. И хотя их вклад в общий ВВП Федерации не более нескольких процентов, но он будет расти.
– Как вы не понимаете! – чуть ли не криком доказывал свою правоту уже другой докладчик. – Мы не можем ввести в строй новую верфь на орбите Цереры и кластер добычи на астероиде Психея из-за отсутствия требуемого количество специалистов. А они не появятся из-за невозможности обеспечить их пищей. Так что, без увеличения снабжения или постройки автономных ферм это просто невозможно!
Но самым большим камнем преткновения были люди, точнее их малое количество. И если в системах иных цивилизаций с этим проблем почти нет, то вот в Солнечной системе это ощущалось очень остро. Сильнее всего это сказывалось на флоте: как гражданском, так и военном. Не каждый захочет проводить месяцы в консервной банке с минимумом удобств. Поэтому все чаще стали появляться смешанные экипажи, состоящие из людей и харгов, а в будущем, возможно, добавятся и представители других цивилизаций.
Всю эту кашу разбирали на каждом совещании и утверждали новый план на ближайший месяц. Конечно, программы искусственного интеллекта, способные обработать миллионы переменных и выдать наилучший результат для решения задачи, сильно упрощали процесс, но во многом эти результаты необходимо корректировать людям и даже принимать волевое решение.
Так, с перерывом, прошло четыре часа, план по производству и распределению ресурсов был утвержден и принят к исполнению. Но у Нечаева осталось ощущение, что сложность системы ручного регулирования экономики растет в геометрической прогрессии. Если так и продолжится, то надо будет собираться уже каждый день, и с этим нужно было что-то делать.
– Всем спасибо, – наконец произнес Нечаев. – Далее я продолжу совещание с генштабом.
И пока лишние люди с шумом покидали помещение, Нечаев взял свой планшет и вызвал Кудрявцева.
– Слушаю, Владимир Сергеевич.
– Игорь, мне нужно, чтобы ты разыскал человека по имени, – Нечаев задумался на секунду, – Загорский Алексей Геннадиевич. Он раньше работал в руководстве компании РОС.
– Это срочно? И что сделать, когда разыщу?
– Нет, не срочно. Пригласи его на беседу. Пусть время сам назначит.
– Понял, сделаю.
– Спасибо. Отбой.
* * *
– Адмирал Пауэл, доложите текущую ситуацию. – Нечаев поерзал в кресле и всем своим видом показывал, что готов внимать.
– Да, сэр, – отозвался упомянутый адмирал.
В центре экрана проявилась звездная карта, охватывающая сферу радиусом пятьсот световых лет. Нечаев всматривался в десятки ярких точек, соответствующих реальным звездам, и пытался понять, стоит ли продолжать раздвигать границы Земной Федерации или остановиться и укрепиться на уже захваченных рубежах.
Солнечная система находилась в центре схемы и вокруг нее отображалась зеленая область в форме сферы. Так обозначалась зона гиперпространственного контроля. Такие же ореолы были у четырнадцати звезд, которые находились под контролем Земной Федерации. Пять из них выделялись особым значком, говорившем о том, что в этих звездных системах присутствует цивилизация. Это именно те, кто пожелал присоединиться к человечеству. Оставшиеся звездные системы контролировались только из-за перспективы их освоения.
От Солнечной системы к некоторым звездам тянулись линии желтого цвета, такой себе причудливый ежик. Эти линии символизировали, что по обе стороны есть гиперпространственные врата и установлены приводные маяки для гиперпространственной трассы. В первую очередь, конечно, такие трассы прокладывались к союзникам и туда, где находились небольшие форпосты вахтовой службы, но и были пустые системы.
И, конечно, рядом с каждой точкой выводилась информация о мощи обороны, наличии флота и его количестве, уровне развития пустотной промышленности и количестве населения, если таковое имеется. Разумеется, не в текстовом формате, а в виде условных значков, которые не засоряют изображение.
Нечаев хмыкнул от пришедшей ему мысли, что, по сути, люди сейчас – самая крупная сила в радиусе тысячи, а может, и двух тысяч световых лет, а контролируем всего четырнадцать звездных систем. Да и контролем это назвать нельзя. В звездных системах союзников находится по одной-две эскадры, фактически для демонстрации флага, в остальных и того меньше. Разве что харги исключение, там сейчас уже почти тридцать тысяч человек находится на постоянной основе и база третьего ударного флота. А если учесть, что среднее расстояние между звездами в Галактике – около семи световых лет, то человечество контролирует фактически пузырь с огромным неосвоенным пространством внутри, состоящим из тысяч звезд.
– Господин главнокомандующий, – прокашлялся адмирал, – за последний месяц нам удалось уничтожить три улья арахна, наши силы потерь не понесли. По следу еще одного была послана эскадра во главе с контр-адмиралом Ульямсом. Здесь и здесь, – адмирал указал на две точки звезд, – завершено строительство форпостов, тем самым нам удалось перекрыть брешь в зоне нашего контроля.
На схеме еще две звезды окрасились зеленым ореолом, и пузырь стал практически замкнутым.
– Почему только два форпоста, адмирал? – перебил его Нечаев. – В предыдущий раз вы докладывали, что система, – он подсмотрел в свой планшет и продолжил: – HD110302 очищена от арахна и на одной из планет есть цивилизация.
– Все верно, сэр, – кивнул Пауэл, – они называют себя трикийцами, родная планета – Трикия.
На экране от указанной звезды образовалась выноска, развернувшаяся в отдельное окно, в котором появилась чужая планетарная система. Затем картинка приблизилась к четвертой планете от светила, и сбоку появилось вращающееся изображение существа: две ноги, две непривычной для человека руки и голова, напоминающая форму сглаженной перевернутой пирамиды.
