Во имя твоё - Святослав Логинов

Рено с отвращением плюнул и пошел прочь. Он уже не хотел смотреть на казнь еретика, опасаясь, что тот своими страданиями пробудит в нем жалость. И без того его душа очистилась и утвердилась в первоначальном решении. Он все-таки поднимется на небо. Путь он теперь знает.

Возле городских ворот Рено повстречалась процессия, везущая еретика. Еретик, одетый в желтое санбенито, расшитое пляшущими чертями, сидел на осле. Руки его были стянуты за спиной.

– Злодей! – крикнул ему Рено. – Злодей! Бога у людей отнимаешь! Последнюю надежду!..

Еретик поднял голову и взглянул на Рено. Ни злобы ни отчаяния не было в его взгляде. Так смотрят добрые, но бесконечно усталые люди, когда им вместо отдыха приходится снова вставать и куда-то идти. Еретик не казался старым, но его волосы и борода густо серебрились сединой.

Рено поспешно отвернулся.

– Маска! – пробормотал он. – Дьявольские козни!

Глава 3. КОНЕЦ ПУТИ

Азиатский берег смутной чертой темнел на востоке. Слабое дыхание теплого ветра доносило оттуда пряные запахи. Пахло листвой, цветами. Не верилось, что сейчас середина зимы.

Наступал тот час ночи, когда тьма особенно сгущается, поэтому Рено греб, ориентируясь по звездам, стараясь не смотреть на линию берега, которая могла обмануть взгляд.

Ему сильно повезло, что он, совершенно сухопутный человек, сумел попасть на генуэзский корабль, торгующий с восточными странами. Просто купцу был нужен плотник, и Рено понравился ему. В залог пришлось отдать все деньги, что Рено скопил за месяц работы в порту, зато теперь он был в виду сирийского берега и плыл на похищенной шлюпке, гребя ладонями, потому что весел в шлюпке не оказалось.

Скорее всего, ему не удалось бы добраться до берега, но ветер вскоре переменился и стал дуть с моря все более резкими холодными порывами. Зубчатая стена скал постепенно вырастала, закрывала звезды, лодку ударило о камни и перевернуло.

Избитый волнами Рено выбрался на берег. Вокруг вздымалось к близкому небу множество скал. Оставалось только найти самую высокую.

Наверху росли кусты, и Рено на ощупь наломал сухих веток. Но трут промок и не загорался, костра развести не удалось. Рено сидел мокрый, мелко дрожа. Потом ветер прекратился. Сразу усилился пьяный запах незнакомых трав, закружилась голова. Тьма еще больше сгустилась, небо надвинулось совсем близко, казалось, до звезд можно достать рукой. И Рено вовсе не удивился, когда одна из звезд тихо упала и подожгла собранные ветки. Бледное пламя взвилось, рассыпая сотни новых звезд, улетающих на небо, и осветило самого Рено и темную фигуру, сидящую напротив.

– Рената… – позвал Рено.

Она сидела неподвижно, не отвечала и глядела сквозь него отсутствующим взглядом.

– Вот видишь, дочка, как получается, – сказал Рено. – Далеко я зашел. Так долго шел, что даже забыл о тебе. Только это неправда, что забыл. Я все время за тобой шел, потому что ты счастье. Людям нельзя жить на свете без дочерей, и это не дело, когда дочери умирают раньше отцов. Вот и пошел я за счастьем. Пусть не себе, но хотя бы другим людям счастье принесу. Не знаю только, по той ли дороге иду, – добавил он чуть слышно.

Костер вспыхнул ярче и высветил еще одну фигуру.

– Нет, не по той, – сказала ведьма. – верный путь тебе указан, еще не поздно.

– Уйди, – сказал Рено, и пламя снова поднялось лиловым призрачным столбом.

– Молись и делай свое дело, – произнес отец Де Бюсси. – Как исправим людей, если погаснут наши костры?

– Счастье бред! Бойся ада! – прогнусавил пьяный монах.

– Будь благочестив, и все простится, – посоветовал лесник, обнажив в плотоядной усмешке длинные желтые зубы.

– Будь покорен, бог тебя не оставит, – прошептал Казимир, а белый балахон опустился сверху, навсегда скрыв его.

Снова полыхнул огонь, вновь раздвинулись призраки, освобождая место новой фигуре. С неожиданным удивлением узнал Рено лишь однажды на миг мелькнувшие перед ним темные глаза и седину, бегущую по волосам и бороде.

– Думай, – сказал еретик. – Думай сам.

– Иди за мной! – позвала ведьма.

– О чем думать ? – спросил Рено.

– О себе, о жизни, о том, куда идешь и как дошел сюда…

– Я привела тебя! – ведьма приподнялась, и темная шаль невидимой птицей забилась на проснувшемся ветру.

– Меня вел бог! – сказал Рено и сам удивился, как неубедительно прозвучали его слова.

– Думай…

Костер медленно погас. Небо над головой алело яркой утренней краской. Скалы острыми зубцами вставали из тумана. Одна из них была его.

Скала возвышалась над морем, белым острием вгрызаясь в голубизну утреннего неба. Она была по крайней мере на сотню шагов выше окрестных пиков, за ее вершину зацепилось случайное облачко. Со стороны моря скала круто обрывалась, мелкие волны лизали ее подножие.

Рено осторожно выбрался на вершину, встал и огляделся. Здесь не было ничего, кроме душного влажного воздуха и белой стены тумана впереди. Снизу тускло просвечивали размытые очертания берега.

Наверное, сейчас он должен помолиться. Вот только поможет ли молитва? Снимет ли с души хоть один грех, прибавит ли веры? Да и нужно ли ему замаливать грехи? Именно таким земным человеком должен он предстать перед глазами небесного владыки.

Рено, стараясь не глядеть вниз, перекрестился и что есть сил прыгнул вперед и верх. Плотная стена тумана расступилась, скрыв мир. И в ту секунду, когда Рено показалось, что он падает, он ударился грудью обо что-то твердое и покатое, упал на него, прижавшись всем телом, вцепившись скрюченными пальцами. Он неизбежно соскользнул бы, сорвался вниз, если бы не золото. Монеты сквозь тонкую обветшалую ткань впечатались в поверхность и удержали Рено. Один золотой вывалился в расползшуюся дыру и, звякнув, скатился вниз.

Рено отполз от края пропасти и немного передохнул. Но и потом он не решился встать на ноги, а пополз вперед на четвереньках.

Туман понемногу рассеялся. Рено поднял голову, бросил взгляд окрест.

Он был на небе!

Бескрайняя равнина расстилалась перед ним. А над головой вздымалось уже не небо. Там угадывались бесконечные сферы, полные великой музыки и света. Музыка сотнями голосов охватила Рено. Причудливая мелодия, чуть шелестящая, казалось, проходила сквозь него, очищала и нежила. Хрустальная дымка восхитительного голубеющего оттенка поднималась снизу, смягчала глаза, притупляла острый свет. Но видно было далеко и ясно. И там, в безбрежной дали, чудесно сияла цель его путешествия: дворец, построенный из света и чистого огня.

Семь дней Рено шел, поднимаясь на небесный купол. Свод под ногами опалово мерцал, временами становясь почти прозрачным, и тогда можно было видеть лежащий внизу темный земной круг. Там люди мерли от голода на истощенных, залитых водой нивах, а здесь, сколько видел глаз, расстилались поля, покрытые густой и тяжелой пшеницей. Там умирали в черных корчах среди грязи и смрада, а здесь лазоревый туман укреплял тело, журчащая музыка нежила душу. Внизу в тесных городах истощенные мастеровые день и ночь готовили все, что может понадобиться земле и небу, пьяные бароны грабили их, сами не становясь богаче, и не было видно смысла земной работе и конца земной бедности. Здесь же всякий камень стоил дороже целой деревни, но не было никого, чтобы поднять этот камень.

– Кто сделал все это? – спросил Рено, и удивительная мысль пришла в его голову: Быть может, господь столь озабочен украшением и прославлением вертограда своего, что забыл о земле, изнывающей без его милостей. Значит, надо напомнить создателю о земной скудости.

Рено ускорил шаг, ему казалось, что он стоит на месте, но огненные стены становились все ближе, вздымаясь на недостижимую высоту, и вот, наконец, Рено добрался к их подножию.

Здесь он первый раз остановился в затруднении: дверей не было.

Врата были словно нарисованы на стенах струящимся пламенем, пройти сквозь них Рено не мог. Растерявшись, он стоял, не зная, как быть дальше.

Тут-то и подошел к Рено Ангел. Настоящий Ангел в одеянии из снежно-белого виссона, с огромными изогнутыми крыльями за спиной и прозрачным нимбом вокруг головы.

– Мюжик! – произнес Ангел, – Что ты здесь делаешь?

Рено, уже готовый пасть ниц, при этих словах медленно выпрямился и, глядя в знакомое лицо, проговорил:

– Прошу прощения за дерзость, господин Ангел, но мне нужно попасть во дворец.

– Ты подл и грязен, – промолвил Ангел, – ты даже не можешь правильно обратиться к благородному духу…

– Я все понял, господин Д'Анжель, – перебил Рено.

Он поклонился так низко, что Ангел не мог видеть, что он делает, и, нащупав монету там, где куртка протерлась всего сильнее, дернул. Выпрямившись, он показал Ангелу поблескивающий золотой. Ангел попытался выхватить его, но Рено был наготове и мгновенно зажал кулак.