Повенчанные небесами, или Моя маленькая тайна - Татьяна Фомина

— Юлиана, ты удивительная, — доносится шепот сквозь мое бешено стучащее сердце.

— Ты тоже, — выдыхаю признание, еле держась на ногах. Меня ведет, словно хмельную. Мысли не слушаются, а тело испытывает неизвестное ранее притяжение.

Несколько невероятно долгих мгновений мы не отрываясь смотрим друг на друга. Жадно. С болью. Впитывая в себя. Прощаясь. И вместе, словно по невидимой команде, сливаемся в поцелуе. Именно об этом я неосознанно мечтала весь день, когда украдкой наблюдала за Богданом, все больше и больше восхищаясь им. Его прощальный поцелуй совсем не такой, какой был в самолете. Другой. Жадный, исступленный, безжалостный. Словно выпивающий до самой последней капли. И я теряюсь от ощущений. Они настолько головокружительны, что мне приходится обвить мужскую шею руками, чтобы не упасть. Слышу слабый стон (мой или его — неважно) и лечу в пропасть. Мне не хватает воздуха, наше дыхание сбивается в одно на двоих, и я начинаю задыхаться от накрывшего с головой цунами чувств.

— Юлиана, — Богдан выдыхает мое имя, касаясь горячим дыханием, и мелкая дрожь барашками волн пробегает по моей коже. — Если ты скажешь уйти, я уйду…

«Не-е-ет», — кричит сознание, прежде чем отключиться. Иначе я сгорю в этом пожаре, в котором полыхает мое тело.

— Я не хочу… чтобы ты… уходил… — шепчу отрывисто и снова попадаю в мучительно-сладкий плен жадных губ.

Это какое-то безумие. Страстное, пьянящее, настойчивое. Бесконтрольное. Словно нас накрыло девятым валом. Швырнуло волной всепоглощающего чувства друг к другу, дав единственную возможность выжить в разбушевавшейся стихии страсти. Судьба дала нам шанс на спасение, вопреки всему, и сопротивляться этому притяжению бессмысленно.

— Богдан, — выдыхаю мужское имя и рвано хватаю спасительный глоток воздуха. Смотрю на мужчину затуманенным взором. Голова кружится то ли от нехватки кислорода, то ли от переполнявших эмоций и чувств.

— Юлиана, — звучит в унисон.

От тембра хриплого голоса меня снова уносит в пьянящую эйфорию. Цепляюсь за мужчину непослушными руками, чтобы не упасть, но меня и так надежно держат в крепких объятиях. В потемневших бархатных глазах плещется шторм желания. И я тону в нем. Мой взгляд останавливается на губах Богдана. Никогда бы не подумала, что они могут быть такими нежными и требовательными одновременно. Его поцелуй сейчас мне нужнее, чем воздух. И Богдан не заставляет ждать. Снова накрывает мои губы своими, вырывая из моей груди тихий стон. Сильные руки крепче прижимают к себе, как самое дорогое и бесценное сокровище, не оставляя между нашими телами ни одного миллиметра. Смело опускаются ниже поясницы и вжимают в себя, силой и нетерпимостью доводя до исступления. Это невероятно, мучительно, сладостно. На грани. Я совершенно не контролирую ни себя, ни свое тело. Богдан не спешит, а я изнываю от томительной боли внизу живота, которая отдает сладостной пульсацией по всему телу. Безмолвно повторяю его имя пересохшими губами, как последнее слово, как молитву на спасение.

Вздрагиваю, когда горячие ладони касаются обнаженной кожи бедер. Обжигают, будто через меня пропустили высоковольтный разряд. Каждая клеточка как оголенный нерв. От меня буквально искрит от каждого прикосновения. Я никогда не была с мужчиной, и не испытывала ничего подобного, чтобы сама хотела раствориться в нем, полностью, без остатка, отдать все, что чувствую, и впитать в себя именно этого мужчину, которого подарили мне небеса.

Я совершенно не помню, как мы оказались в спальне, куда делась одежда вместе с моим стыдом, когда я изнывала от нежных ласк и горячих поцелуев, покрывающих мое тело, полностью потеряла контроль от предвкушения первой близости, и ушла в небытие, когда вымотанная и обессиленная в последний раз прохрипела ставшее таким дорогим мужское имя.

Сквозь дымку помутневшего сознания чувствую, как Богдан бережно и в то же время крепко прижимает меня к себе. Проводит ладонью по моему расслабленному телу, гладит, успокаивает, бесконечное количество раз касается губами моих волос, шепчет нежные слова, но я совершенно не разбираю их смысл. Я рассыпана на миллионы частиц, застыла во Вселенной в невесомости и не хочу возвращаться. Чувствую тепло обнаженного мужчины и словно парю в состоянии наслаждения и блаженства. Мне так хорошо и спокойно в этих объятиях, что я могу оставаться в них вечно… Это последняя связная мысль, которую я помню, проваливаясь в глубокий, безмятежный и такой сказочный сон. Потому что явь не бывает такой волшебной.

Богдан

Юлиана спит. Я слушаю ее ровное дыхание и боюсь пропустить хотя бы мгновение. Она — чистый ангел, посланный мне небесами, чтобы спасти мою грешную душу. Но как? Как, черт побери, это сделать?

Провожу рукой по волосам и касаюсь их губами. Вдыхаю ни с чем не сравнимый запах и с горечью осознаю, что теперь не смогу жить без него. Он настолько проник в мои легкие, что вытеснил из них весь кислород. Юлиана стала моим воздухом, моей свободой, моей нирваной.

За окном безжалостно наступает рассвет. Наглыми лучами бесцеремонно пробирается в комнату, цинично напоминая, что отведенное мне время закончилось. Я с таким трудом вырвал из убийственного графика себе этот день, летев с пересадкой. А ведь именно эта пересадка перевернула мое небо с землей. Но я так благодарен судьбе за такое стечение обстоятельств, и… Снежане, так настойчиво звавшей меня во сне, что нисколько не жалею ни о чем.

Больше всего на свете, я хочу остаться здесь, сейчас, разбудить своего неискушенного ангела и снова любить; терзать нежные, такие манящие и соблазнительные губы; ловить и жадно пить сладкие стоны. Но вместо этого убираю руку, последним поцелуем касаюсь волос и невероятным усилием заставляю себя встать с постели. Чувствую себя вором, который, идя на эшафот, стащил у судьбы из-под носа самый спелый и сочный плод и хотя бы на миг ощутил настоящий вкус жизни.

Юлиана бормочет что-то во сне и поворачивается на другой бок, попадая под льющийся из окна утренний свет. Любуюсь совершенным телом, и прячу его от любопытных солнечных лучей, задернув портьеры. Пусть она дольше поспит. Накрываю ее, и взгляд невольно скользит по пятнам на смятой постели — ее невинности и нашей любви. Весь вчерашний день я убеждал себя, что между нами ничего не будет. Что я не имею никакого шанса даже думать об этом, и… просчитался. Не устоял. Не смог заставить себя уйти. И только в самый последний момент вспомнил, что без защиты. Надеюсь, моя беспечность не принесет Юлиане дополнительных проблем, хотя мне так хотелось улететь, оставшись внутри нее. Но нельзя. Мы оба