Млечный Путь - Натали де Рамон

— Каких же?! — уязвленно воскликнул культуролог.

Рейно впился в него взором.

— А зачем, например, Наполеон приказал в Египте стрелять по сфинксу из пушек?

— Он хотел… — начал декан.

— И сам рассказал вам об этом, уважаемый мэтр? А парадокс переправы через Березину? — не останавливался Рейно. — Если, как утверждают наши историки, Наполеона в России погубил жестокий мороз, почему же, подойдя в декабре, в декабре, заметьте, дамы и господа, к реке Березине, через которую переправлялась армия, саперам пришлось наводить мосты? Если мороз был действительно столь силен, то река покрылась бы крепким льдом и в мостах не было бы необходимости. Кстати, дамы и господа, вы все, конечно, видели русский фильм «Ватерлоо»?..

В повисшей тишине декан зашевелил губами, но его опередил мой сын.

— А чего его смотреть? Бабушкин дед сам там был и наводил мосты.

— При Ватерлоо? — ошарашенно и в один голос спросили Рейно и культуролог.

— Ну, — кивнул Тьерри. — Ба, ты расскажи им, а то они мне не верят!

— И правильно делают, — сказала моя мама. — Потому что никакой не дед, а кузен по материнской линии его прапрадеда. Этот кузен был топографом и действительно участвовал в возведении переправы через Березину. А при Ватерлоо он не был. — Моя мама покивала, разводя руками. — Ты все вечно путаешь, Тьерри! В это время он был во Французской Гвиане в географической экспедиции. Он не мог быть одновременно в двух местах.

— Бог мой! — воскликнул декан. — Неужели ваш предок участвовал в экспедиции по следам Бонвояжа? И вы никогда об этом не рассказывали!

— А что рассказывать? И так все знают, что Бонвояж не вернулся.

— Общеизвестный факт! Как и ни одна из последующих экспедиций, отправленных за ним, — со знанием дела произнес удивительно долго молчавший Рейно. — За исключением нашей! Несколько лет назад мы делали документалку в Гвиане тоже по следам экспедиции Бонвояжа в золотую эту самую… Марта, ну ты помнишь, как она называется?..

— Шелгваукана [2]! — опередив Марту, рявкнул культуролог и с круглыми глазами обратился к моей маме: — И кузен вашего прапрадеда, значит, тоже пропал?

— Не совсем, — наконец тихо сказала мама.

— И вы располагаете какими-то сведениями о той экспедиции?.. — не унимался культуролог. — Какими-то артефактами?!

— А при чем здесь артишоки, дорогой? — впервые подала голос жена декана, мадам Оммаж. — Он же был топограф, а не ботаник…

— Он остался в Новом Свете? — не давая моей маме ответить, уточнил мой муж. — Простите, мадам Леклерк, вы когда-то рассказывали, но у меня все начисто выветрилось из памяти.

Мама вздохнула и томно опустила глаза. Марта с любопытством смотрела на меня. Тьерри делал мне знаки, мол, расскажи ты. Но я все же промолчала.

— Так все-таки, что же было дальше с кузеном вашего прапрадеда, мадам Леклерк? — напомнил тему мой свекор и как бы машинально опустошил свой бокал.

Моя свекровь покосилась на него, на остальных и тоже выпила. Их внук и его жена переглянулись и последовали заразительному примеру.

— Видите ли, — еще раз вздохнув, наконец заговорила моя мама. — В этой золотой Шелш, Шелгу…

— Шелгваукане, — услужливо подсказал декан.

— Ну да, там. Там было очень много золота, слишком много, так много, что люди просто забывали о всяких там научных целях и хотели лишь одного: обладать этим золотом. Плюс еще очень тяжелый экваториальный климат, непривычная пища, болезни, агрессия местного населения, дикие звери. И груды золота! Груды!

Все молчали. Рейно ошеломленно смотрел на мою маму и поглощал пирожки с ближайшего к нему блюда.

Мама снова повторила:

— Груды золота! Вы понимаете? Члены всех экспедиций просто сходили с ума и вырезали друг друга! Сначала — руководителей, потом — «конкурентов»… Настоящее сумасшествие! Но кому-то все-таки удавалось вовремя сбежать, набив карманы, естественно. Удалось и этому нашему прапрапракузену. Он оказался в Мексике, завел семью с вроде бы тоже европейской женщиной, а лет через двадцать после того даже приезжал во Францию, правда, под чужой фамилией. И далеко не с пустыми карманами. Даже я помню золотой браслет-змейку, дошедший до моей бабушки из тех сокровищ, но она обменяла его на лекарства для меня во время оккупации, есть только фотография, где она с этим браслетом… Остаться на родине он побоялся, понимая, что его тут ждет в случае разоблачения. Не самая романтичная семейная легенда, правда?

Декан кашлянул.

— Однако многое проясняет с точки зрения культурно-нравственной этимологии как таковой, особенно…

— Прошу прощения! — неожиданно сверху сказала Сесиль, и все сразу задрали головы в ее сторону. — Мам, пап, все очень здорово, но мы, наверное, поедем домой. Кристин категорически не хочет спать тут!

— Но ты уж хоть поешь, выпей с нами! — сказала моя мама. — А с малышкой пусть пока твой Николя посидит!

— А наш принц что-то разоспался, — отреагировала Тереза, невестка декана, и интимно погладила своего мужа по лацкану пиджака. — Пойдем, дорогой, посмотрим, как он там!

Сесиль хмыкнула и стала спускаться, а молодые Оммажи в обнимку поплыли наверх.

— Только очень быстро! — Сесиль уселась за стол, схватила бокал. — Пап, за тебя!

— Спасибо, милая! — ответил, поднимая свой бокал, Даниель.

— За нашего Даниеля! — возгласил его отец, мой свекор.

— За нашего мальчика! — воскликнула моя свекровь.

Все дружно выпили и дружно занялись едой.

— Так вот… — задумчиво заговорил Рейно, поглядывая на последний пирожок на ближайшем блюде и на полное пирожков блюдо на другом конце стола. — В этом фильме есть достаточно достоверный эпизод, когда Наполеон диктует писцам пять документов сразу. И в одном из них, к императору Александру, он говорит: «Я не узурпировал корону, я поднял ее своей шпагой, когда она лежала в грязи…». Действительно, здесь цитируется подлинное письмо Наполеона, но написанное не в тысяча восемьсот пятнадцатом году, а в тысяча восемьсот седьмом, перед заключением Тильзитского мира. Кстати, этот русский фильм заставил Стенли Кубрика отказаться от постановки его собственного фильма о Наполеоне. А ведь он снял фильм «Спартак», который всем, особенно мальчикам, так нравился в детстве. Там Марка Красса играет Лоренс Оливье, а ведь на самом деле этот Марк Красс, разбивший армию Спартака, не был таким уж выдающимся полководцем. Через три года он потерпел сногсшибательное поражение от парфян, отдав им в качестве трофеев знаки легионов, за возвращение которых римляне бились еще лет тридцать, и им пришлось обменять на них часть подконтрольной территории Сирии. В то время как царица Клеопатра…