Космострим (СИ) - Гранд Надежда

Студенты живо разошлись в разные стороны, только Рэм остался на площадке, что не укрылось от взгляда Хромина.

— Чего тебе, герой космоса?

— Не надо освобождать меня от летных занятий, пожалуйста, — тихо попросил преподавателя Рэм. — Мне больше негде летать, на нашем факультете изучение такого типа кораблей уже закончилось.

— Хм… — задумчиво прищурился Хромин. — Я не против, конечно, но зачем это тебе? Такие нагрузки…

— Мне нравится скорость и космос! Всегда нравились…

— Ясно. Почему же ты поступал на отделение Стюардов, а не на Летное?

— Я и поступал на летное. Просто не прошел по баллам, — смутился Рэм. Говорить правду было почему-то стыдно.

— Ладно, приходи через неделю на тренировку. Моим обормотам полезно видеть, что такое настоящий талант к летному делу.

Рэм двинулся в сторону туннелей с гиромобилем и скоро мчался к главному корпусу Академии, как всегда выключив автопилот. Настроение было на нуле, не смотря на отлично выполненное задание на летном поле. Но Хромин разбередил душевную рану, которая не заживала уже почти год с момента неудачного поступления.

Рэм помнил тот день до мельчайших подробностей. Как сначала не обнаружил свое имя в списках поступивших, как потом звонил полдня по всем телефонам Академии, но никто не мог сказать ничего внятного. Как приехал в Академию, добрался до приемной комиссии. И толстенький дядечка в очках подтвердил, что никакой ошибки нет — его действительно не приняли.

— Но у меня же баллов за экзамены больше, чем у половины поступивших! — в отчаянии кричал Рэм, понимая, что его мечта стать летчиком-космонавтом почему-то не сбывается.

— Молодой человек, сбавьте тон! — резко ответил дядечка. — Разве вы не знаете, что для поступления на это отделение кроме баллов по предметам очень важен личный информационный рейтинг?

— Виртуальный рейтинг из соцсетей? Вы шутите?

— Ничуть. Он показывает ваше умение общаться, контактность и психологическую устойчивость. Кандидаты с рейтингом ниже ста тысяч вообще не рассматриваются.

— Как же так? — Рэм чуть не плакал. — Я не знал! Почему об этом не предупреждают еще в школе?

— Потому что в школе при Академии, где вы учились, таких низких рейтингов, как у вас, никогда раньше не бывало. В каком классе вы учились?

— С технико-физкультурной направленностью.

— А, ну тогда ясно. Эти никогда не поступают на Факультет летной эксплуатации. Они идут либо в тренера, либо в стюарды. Там информационный рейтинг ни к чему.

— И почему он там не нужен, а для пилотов настолько важен? — пытался спорить Рэм.

— Потому что стюарды работают практически в одиночку, настраивая роботов на корабле и всякую технику, тренеры следуют обучающим программам, какие-нибудь механики тоже работают в основном с приборами, а не с людьми. А пилотам необходимо все время общаться с командой, это работа не для одиночки. Им надо ладить с капитаном, штурманом, бортинженером, погрузочной командой, а иногда и с пассажирами. Ну, вы же должны это понимать!

— И что же мне теперь делать?

— Подавайте документы на другую специальность, где рейтинг не учитывают. Вон у вас замечательные баллы по информатике, идите на Технико-инженерный факультет или факультет Стюардов и программирования бытовой техники.

— Но я хочу быть пилотом! Я могу поступить на следующий год, если подтяну рейтинг?

— Боюсь, что нет, мы не набираем учащихся прежних лет. Но могу подсказать одну лазейку, правда, она маловероятна…

— Говорите!

— Подавайте документы на другой факультет и подтягивайте рейтинг. На летном бывают отсевы, хоть и редко. В основном, после второй сессии и практики. Тогда можно перейти на этот факультет, если успешно сдать зачет по летной практике.

— Я сдам! — ухватился за соломинку Рэм и направился за старичком переписывать анкеты на поступление.

Так он оказался на Факультете стюардов и программирования бытовой техники, куда никогда не собирался поступать.

Самым обидным в этот день было даже не это, а неожиданная встреча с бывшим одноклассником, Георгием Полянским. Как назло, тот не нашел другого времени, чтобы подойти к дверям приемной комиссии для подписания приказа на зачисление. С ним были пятеро других одноклассников, которых Рэм уже едва помнил. А рядом еще и шла Берта с подружками. Рэм не хотел никого видеть, и тем более разговаривать. Сегодня он чувствовал себя абсолютным неудачником. Но скрыться незамеченным ему не дали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— О, кого я вижу! — с наигранной радостью воскликнул Полянский. — Миронов! Я не видел твоего имени в списках. Ты разве не подавал документы?

— Я подал на другое отделение, — процедил сквозь зубы Рэм, гордо подняв голову. Но тоску в глазах было не скрыть. А еще его раздражало жалостливое выражение на лицах Берты и ее подруг.

— Куда, если не секрет?

— Стюарды и программирование.

— Обслуживающий персонал? — хмыкнул кто-то их компании Полянского.

— Ну, ты этого заслуживаешь, — пожал плечами Полянский. — Психам и отщепенцам не место в высших сферах управления звездолетами. Этого следовало ожидать. Твое место в самом низу, привыкай.

— Полянский, перестань, — вступилась Берта. Для Рэма это сыграло роль красной тряпки для быка. Он ненавидел, когда его жалеют.

— Я псих, да? — кровь ударила ему в голову, кулаки привычно зачесались. Но драка в Академии недопустима. И Полянский вряд ли бросится на него сейчас. Один шанс из ста. Но он есть, и почему бы им не воспользоваться? — Хорошо, я — псих и отщепенец, не играющий по правилам большинства. Но я никогда никому не врал и всего добивался сам. Все, что я знаю и умею — моя личная заслуга, а не крутого папочки или лайков обманутых тобой подписчиков, ведь они не знают реально, что ты за тип. А ты — падла, Жорик!

— Ты, придурок, за языком следи! — Полянский покраснел и тоже сжал кулаки.

— А я слежу! — тут же перебил его Рэм. — У тебя и фамилия подходящая — не Полянский, а Падлянский! От слова падла, Жорик, понятно? — он с удовольствием увидел, как Георгий все-таки бросился вперед с явным намерением проучить нахала. Но, к сожалению, его друзья схватили его и отбросили назад. — Даже в морду дать не можешь как следует, — продолжал Рэм, уже не надеясь на победу.

— Обойдешься, — процедил Георгий, и гаденькая улыбочка зазмеилась на его губах. — Ты и в обслуживающем персонале долго не продержишься, слишком много в тебе говна. Айда отсюда, ребята, надеюсь, мы его видим в последний раз.

— Пока, Паааадлянский! — ехидно крикнул ему вдогонку Рэм, отчаянно завидуя тем, кто все-таки прошел на Факультет летной эксплуатации.

— Как интересно ты его обозвал, — захихикала Берта, хитро переглядывалась с подружками. — Действительно, фамилия у него подходящая. Теперь вся Академия его будет падлой называть.

— Надеюсь, — буркнул Рэм и пошел на выход. Будь Берта одна, он бы с удовольствием поболтал с ней подольше. Но ее подружки выводили его из равновесия. Вот поругаться или подраться с парнями он мог легко. А при девчонках язык становился толстым и неповоротливым. Так что лучше сохранить за собой впечатление гордого победителя, чем краснеть перед бывшими одноклассницами, не умея остроумно ответить на какую-нибудь шутку.

Учиться на Факультете стюардов было, в общем-то интересно. Рэму особенно нравился предмет «программирование роботов-стюардов». На современных космических лайнерах они использовались в качестве обслуживающего персонала во всех сферах — от раздачи еды и уборки до проведения инструктажей. Управлял роботами главный стюард-человек, который во время рейса зачастую даже не выходил из своей пультовой. Кабинет главного стюарда на корабле представлял собой наполненную многочисленными экранами комнату, по которым можно было отслеживать любого робота. На небольших кораблях достаточно было одного стюарда. На крупных пассажирских лайнерах их число доходило до пятидесяти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Именно программированию на этом факультете уделялось особое внимание. Но другие предметы тоже были интересны. Особенно часто Рэм спорил с профессором по предмету «коллективная психология», когда дело касалось социальных рейтингов. Уже в начале урока Рэм поднимал руку, и остальные учащиеся вздыхали с облегчением — можно заниматься своими делами, профессору сейчас станет не до них.