Жизнь Магомета. Путь человека и пророка - Вашингтон Ирвинг

Собрание разошлось в смущении. Абу Лахаб и жена его, взбешенные за призванное на них проклятие, заставили сына своего, Оту, развестись с женой Рукайей и отослать ее, рыдающую, обратно к Магомету. Впрочем, она скоро утешилась, выйдя замуж за правоверного Османа ибн аль-Аффана, ревностного ученика Магомета.

Нимало не унывая из-за своей первой неудачной попытки, Магомет созвал второе собрание хашимитов в своем собственном доме, где, угостив их бараниной и молоком, подробно возвестил им полученные с неба откровения и божественное повеление сообщить их своим близким родственникам. «О дети Абд аль-Мутталиба, – воскликнул он восторженно, – вам, предпочтительно пред другими людьми, Аллах даровал эти самые драгоценные дары! От имени Его я предлагаю вам блаженство в этом мире и бесконечные радости в будущем. Кто из вас хочет разделить со мной предлагаемое бремя? Кто хочет быть моим братом, моим заместителем, моим визирем?».

Все оставались безмолвными; некоторые удивлялись, другие улыбались недоверчиво и презрительно. Наконец, вышел порывисто Али и с юношеским энтузиазмом предложил себя к услугам пророка, скромно указав при этом на свою молодость и телесную немощь[8]. Магомет обнял великодушного юношу и прижал к своему сердцу. «Смотрите! Вот мой брат, мой визирь и мой наместник! – воскликнул он. – Пусть все внимают его словам и повинуются ему!».

Но порыв такого юноши, как Али, встречен был взрывом презрительного хохота со стороны курайшитов, и они принялись подтрунивать над Абу Талибом, отцом молодого новообращенного, говоря, что он должен падать теперь ниц перед сыном и повиноваться ему.

Хотя учение Магомета и было злобно отвергнуто его родственниками и друзьями, оно нашло понимание среди народа, а главным образом среди женщин, всегда готовых сочувствовать тому, кто подвергается преследованию. Многие евреи также интересовались им некоторое время, но, узнав, что он позволяет ученикам своим есть мясо верблюдов и других животных, не дозволенных их законом, они отвернулись от него и признали его веру нечистой.

Теперь Магомет, отбросив всякую осторожность или, вернее, проникаясь все большей восторженностью, ходил всюду, открыто и ревностно проповедуя свое учение и выдавая себя за пророка, посланного Богом с целью уничтожить идолопоклонство и смягчить суровость еврейского и христианского законов. Холмы Сафа и Кубеис, освященные преданиями об Агари и Измаиле, были его любимыми местами проповеди, а гора Хира была его Синаем, куда он в порывах возбуждения и восторга иногда удалялся и, пробыв несколько времени в уединенной пещере, появлялся с новыми откровениями Корана.

Добрые древние христианские писатели, обсуждая появление Магомета, которого называют арабом, врагом церкви, приводят суеверные рассказы о различных чудесах, совершившихся около того времени, – страшных предвестниках смут, готовых взволновать мир. В Константинополе, этой столице христианской империи того времени, явилось много уродов и страшных видений, вселявших ужас в сердца очевидцев. Во время некоторых религиозных процессий по окрестностям кресты внезапно начинали сами двигаться и сильно колебаться, приводя присутствующих в ужас и изумление. Нил – древняя мать чудес – родил двух уродов, не то мужчин, не то женщин, которые, выйдя из его вод, несколько времени страшно оглядывались кругом и потом снова скрылись в волнах. В течение целого дня солнце казалось уменьшенным на треть против обыкновенной величины и бросало бледные, печальные лучи. В одну темную, безлунную ночь адский огонь ярким светом озарил небо, по которому сверкали кровавые копья.

Все эти и многие другие подобные чудеса объяснялись как предвестники приближающихся бедствий. Старые служители Бога мрачно качали головами, предсказывая наступление царства Антихриста, великих гонений на христиан и разорение церквей; а святые люди, испытавшие на своем веку немало гонений и волнений из-за веры, прибавляет высокочтимый отец Хайме-Бледа, получили свыше дар понимания и объяснения этих таинственных явлений, предвещавших различные невзгоды для церкви; их можно уподобить опытным морякам, которые по состоянию воздуха, неба и моря узнают о приближении бури, грозящей разбить их корабль.

Многие из этих святых собирались прославить Бога, прежде чем исполнятся их пророчества, и уже с высот небес смотреть с состраданием на смуты в христианском мире, подобно людям, которые, стоя на безоблачных высотах гор, смотрят вниз на бури, бушующие на земле и на море, потопляющие большие корабли и разрушающие высокие башни.

Глава восьмая

Очерк магометанской веры.

Хотя мы и не имеем здесь в виду подробно изучать учение, проповедуемое Магометом, нам необходимо, однако, рассмотреть его в главных чертах для верной оценки характера и деятельности Магомета и тех событий и обстоятельств, о которых дальше пойдет речь.

Нужно, главным образом, помнить, что Магомет не объявлял открыто, что он основывает новую религию, а считал, что только возрождает веру, полученную людьми в очень давние времена непосредственно от Самого Бога. «Мы следуем, – говорится в Коране, – религии правоверного Авраама, не бывшего идолопоклонником. Мы верим в Бога и в то, что ниспослано нам и было ниспослано Аврааму и Измаилу, Исааку и Иакову и племенам их; верим в то, что было даровано от Господа Моисею и Христу и другим пророкам. Мы не делаем различия между ними и покоряемся Богу»[9]. Коран[10] – великая книга, излагающая его веру, – появлялся не вдруг, а по частям, смотря по требованию обстоятельств и по степени возбуждения его чувств. Он выдавал его не за собственное творение, а за Божественное откровение, за слово Самого Бога. Во всем Коране говорит как бы Само Божество. «Мы ниспослали тебе книгу истины, подтверждающую ее во всей чистоте»[11].

Закон Моисея, говорит он, был одно время правилом, руководящим жизнью людей. С пришествием Христа он заменен Евангелием, а последнее, в свою очередь, должно уступить свое место Корану, который более полон, точен и ясен, чем предыдущие законы, и имеет в виду исправить те искажения, которые вошли в них по небрежности или по испорченности их последователей. Это уже восполнение закона; после него не будет больше Божественных откровений. Магомет – последний и величайший из ряда пророков, посылаемых для возвещения воли Бога.

Единство Бога было краеугольным камнем этой исправленной религии. «Нет Бога кроме Бога» – вот главный ее догмат. Отсюда и название религии «ислам»[12] – арабское слово, означающее покорность Богу. К этому руководящему догмату прибавлено: «Магомет – Божий пророк», что, как утверждали, узаконено Божественным возвещением и важно для того, чтобы откровения охотно принимались.

Наряду с единством Бога внушается вера в ангелов, или служебных духов, в пророков Божиих, в телесное воскресение, в награду и возмездие в будущей жизни и в предопределение. Многое в Коране заимствовано из Библии, Мишны и Талмуда[13], в особенности же дикие, хотя подчас и прекрасные предания об ангелах, пророках, патриархах, злых и добрых джиннах. Магомет в детстве проникся уважением к еврейской вере, так как его мать, как предполагают, исповедовала эту религию.

Система, лежащая в основе Корана, опирается главным образом на христианское учение Нового Завета в том виде, как его усвоил Магомет, беседуя с христианскими еретиками в Аравии. Спаситель наш чтится высоко, как боговдохновенный пророк, величайший из всех посланных раньше Магомета для исправления закона; но всякая мысль о его божественности была отвергнута как нечестивая, а учение о Троице было объявлено посягательством на единство Бога. И то и другое признано ошибочными или умышленными вставками толкователей; и мнение это, как увидим, разделяли и некоторые арабские христианские секты.

Поклонение святым, иконам и картинам, их изображающим, отвергалось как уклонение от чистой христианской веры в сторону идолопоклонства, и таковы, как известно, были взгляды несториан, с которыми Магомет, как мы видели, был коротко знаком.

Всякая живопись, изображающая живые существа, запрещалась. Магомет любил повторять, что ангелы не входят в дом, где имеются подобные изображения, а людей, рисующих их, они обяжут в будущем мире под страхом наказания найти душу для своих картин.

Большая часть христианских заповедей милосердия введена в Коран. Раздавание милостыни повелевается как положительная обязанность, а непреложный закон справедливости – «поступай с другими так, как хочешь, чтобы и с тобой поступали» – предписан как нравственный долг для правоверных.

«Не поступай несправедливо с другими, – говорит Коран, – и никто с тобой не поступит несправедливо. Если должнику трудно уплатить долг, то кредитор должен ждать, пока ему будет легко, а лучше всего, если он обратит такой долг в милостыню».