Вызывающий бури - Хидеюки Кикути

Ди кивнул.

Считалось естественным, что человек, укушенный вампиром и превратившийся в ночного демона, восстав из мертвых, наследует способности своего «убийцы». Жертва аристократа, наделенного умением обращаться в волка, также может принимать обличье свирепого четвероногого хищника, а вампир, повелевающий дикими животными, приобретет слугу, умело управляющего зверями.

Однако и новорожденный младенец не есть точная копия одного из своих родителей. Существует определенная и очевидная разница в генетически переданных возможностях. Жертва-оборотень вольна оставаться в зверином облике гораздо меньше времени, чем ее господин. К тому же такие физические характеристики, как скорость, сила и регенеративные способности, у нее на несколько порядков ниже. Новообращенные вампиры не становятся истинными аристократами — скорее уж их бледной имитацией.

Что же касается людей, обитающих в подлунном мире, то они считали, что поимка подобного псевдоаристократа дает отличную возможность распознать полную силу настоящей угрозы — истинного вампира. Сто пятьдесят лет назад некий чиновник по имени Саммерс Монтегю, путешествуя по Фронтиру, исследовал несколько сотен подобных случаев, в результате разбив жертв аристократов на несколько классов и приведя точную статистику сил злодеев-вампиров. Широкую известность получил также труд ученого-аристократа Т. Фишера «Методы определения уровня силы аристократов через их жертв и защитные контрмеры» — жители Фронтира передавали фолиант из рук в руки, несмотря на то что столичное революционное правительство книгу запретило.

Однако угроза, которую представлял собой вампир, терроризирующий маленькую деревеньку, обещала добавить новую ужасающую страницу в книгу общеизвестных истин, а точнее, опасность была столь серьезна, что грозила потрясти незыблемые прежде основы людской веры, уничтожив ощущение безопасности, позволявшее людям безмятежно жить при свете солнца. Подумать только — аристократ, бодрствующий днем!

— Мне известно, что у охотников на вампиров имеются собственные методы идентификации и классификации знати, и я готов помогать тебе, не щадя сил. Спрашивай что угодно и делай что хочешь. Видишь ли, я все еще желаю узнать, что произошло там, на холме, — и не меньше, чем ты.

Повода усомниться в искренности учителя не было.

Левая рука Ди потянулась ко лбу Мейера.

Учитель инстинктивно отшатнулся, но тут рука охотника застыла, поскольку раздался стук в дверь и в комнату, не дожидаясь ответа, вошла девочка с золотистыми кудрями. Она несла поднос, представляющий собой простой поперечный срез древесного ствола. На подносе стояла пара железных чашек.

— В чем дело? Если закончила уборку, иди домой.

Пропустив слова мистера Мейера мимо ушей, девушка поставила чашки на стол:

— Вот.

Обращенный к Ди профиль пылал, точно маков цвет.

— Я бы сказал, что твое поведение в качестве хозяйки оставляет желать лучшего, — недовольно заметил мистер Мейер. — Чем обусловлена такая разница в количестве налитого, а? Полагаю, тебе известно, что деньги на школьный пунш я даю из своего кармана!

Горячего напитка в чашке Ди было втрое больше, чем в чашке учителя.

В деревне, где зимой температура подолгу держалась за отметкой гораздо ниже нуля, не существовало табу относительно употребления алкоголя, в том числе и на занятиях.

— Ну, мм… это все, что было, — промямлила студентка, пожирая Ди влюбленными глазами. — Вы еще тот выпивоха, мистер Мейер! Кроме того, гости являются к нам не так уж и часто, так что мы посовещались, метнули жребий, и я выиграла… Какой симпатичный молодой человек!..

— Довольно нести чушь!

Мистер Мейер поднялся и с брезгливым видом препроводил юную леди к двери, но, едва он рывком распахнул створку, целая лавина не удержавшихся на ногах и попадавших на пол девочек хлынула в учительскую, а глаза преподавателя чуть не выскочили из орбит.

— Что все это значит? Ваше бесстыдство и грубость поразительны! Убирайтесь отсюда сию же минуту! Завтра же зачинщица заговора получит тридцать ударов ремнем!

— Хоть сорок! — воскликнула одна из девушек. — Пожалуйста, позвольте и нам поговорить с ним. Мы хотим услышать о внешнем мире, о Столице.

— Так нечестно, мистер Мейер, — насупилась другая. — Вы сидите тут наедине с этим великолепным представителем мужского рода, и в этом есть что-то жутко подозрительное…

— Он… Эй, да ты никак спятила?

Неудивительно, что, обычно спокойный и сдержанный, мистер Мейер вспылил. Как-никак, он и сам был еще молод. Приказав всем выйти вон, учитель захлопнул дверь перед носом оравы галдящих девиц, которые, стараясь быть вежливыми, требовали у Ди ну хотя бы автограф!..

Учитель, хмурясь, вернулся на место, но в глазах его плясали веселые огоньки.

— Прости за то, что тебе пришлось стать свидетелем подобного безобразия. Надеюсь, ты не обиделся.

Как ни странно, Ди покачал головой. Охотник редко выражал свое мнение открыто. А сейчас даже зловещая аура дампира, обычно излучаемая каждым дюймом его существа, будто поблекла.

Мистер Мейер был достаточно чутким человеком, чтобы уловить перемену в собеседнике, и тон его стал почти фамильярным:

— Видишь ли, путешественники очень редко заглядывают в нашу деревню. Наверное, погодный контролер нашего сектора сломался; на весну и лето мы не жалуемся, но чуть только наступает осень, приходит пора белых мух — снег засыпает все на свете. Не помню, чтобы хоть кто-нибудь из чужаков — торговец или странник — задержался бы у нас зимой дольше чем на пару дней. А для девочек в их возрасте эта деревня поистине безрадостное место.

— Не только эта, — тихо заметил Ди, любуясь раскинувшимся за окном лазурным небом. — Все маленькие селения похожи друг на друга. Но весна скоро придет.

— Да, весна придет, но они-то останутся здесь.

До сих пор Ди не замечал, какой у молодого учителя тяжелый, серьезный взгляд.

Деревни Фронтира крохотны и бедны. Даже малое изменение численности населения может обернуться бедствием. Чтобы выживать, собирая скудный урожай с истощенных земель, отражая атаки чудовищ с голодными глазами, требуется сила всех и каждого, вплоть до едва вставшего на ножки младенца. Революционное правительство Столицы неизменно называло Фронтир главным пунктом повестки дня, считая запрет на перемещения жителей области наиболее приемлемой мерой контроля. Так что вдобавок к снегу существовал еще один, невидимый барьер, отъединявший зимнюю деревню от остального мира.

— Есть идея, — заявил учитель, вновь решительно разглядывая Ди. — Если ты еще будешь здесь и у тебя найдется свободная минутка…