Королева Великого времени - Адриана Триджани

— Можно мы пойдем на речку? — спрашивает Рома.

— Такая жара! — Диана обмахивается.

— Идите, но ненадолго, — разрешаю я.

— Позови, когда пора домой, и мы придем! — кричит Рома, убегая вслед за Дианой к реке.

Я выхожу на крыльцо и слышу, как сигналит из своей машины Алессандро.

Он останавливается у ворот и выскакивает из машины.

— Нелла, у меня хорошая новость. Папу выписывают.

— Идем в дом, скажешь маме. — Я открываю ворота, и мы направляемся к крыльцу. — Спасибо, что помогаешь нам. Этим летом мы бы без тебя не справились.

— Вы же теперь моя семья, — улыбается он.

В эти выходные начинается недельное празднество в честь Богоматери. Его называют «Великое время», потому что это самый большой праздник в Розето. Будет карнавал, вдоль Гарибальди-авеню выставят палатки с итальянскими вкусностями, а напротив кафе «У Тони» — целый ряд со сладостями. В этом году впервые выберут королеву. Она возложит тиару на статую Святой Марии, которую затем понесут по улицам. Рядом будет идти священник, а за ним прихожане, читающие молитвы.

Глава четвертая

Первый вечер праздника просто чудесен. Огромная полная луна — кажется, что до нее можно дотянуться с чертова колеса. На темно-синем небе нет ни единого облачка.

Нью-йоркские оркестранты в красных шляпах с перьями начинают играть, и со всех сторон на церковную площадь собираются люди. Они стекаются сюда из переулков, с автостоянок, с трамвайных остановок.

— Сегодня торговля должна пойти хорошо, — говорю я Алессандро.

— Надеюсь, — улыбается он.

Мы рады, что можем хоть как-то отблагодарить Алессандро за все, что он сделал для нашей семьи. Ассунта сшила нам белые фартуки и вышила на них букву П, чтобы всем сразу было понятно: мы работаем на фирму «Паджано: сладости, орехи, сухофрукты». Наша палатка стоит в самом лучшем месте: как раз напротив входа в церковь.

Рядом с нами продают сандвичи с колбасой и перцем. Мы смотрим, как ребята жарят перец и лук в оливковом масле и переворачивают колбасу, пока она не станет золотисто-коричневой. Люди приезжают издалека, ради того чтобы поесть этих сандвичей.

— Королева! — Елена указывает на проходящую мимо симпатичную девушку со светлыми волосами, одетую в простое белое платье.

— Это Мигелина де Франко, — говорю я. — В этом году она окончила школу в Розето.

— Ты же знаешь, почему она стала королевой? — шепотом спрашивает Ассунта.

— Потому что самая красивая в Розето?

— Нет. Потому что продала больше всего билетов. Чтобы стать королевой, надо ходить по домам и собирать деньги для церкви. Побеждает та, которая продаст билетов больше всех.

Алессандро смотрит на меня и подмигивает:

— Почему бы вам, девочки, не отдохнуть и не прокатиться на чертовом колесе?

— У нас нет билетов, — грустно говорит Рома.

Из кармана рубашки Алессандро вытаскивает четыре желтых билетика.

— Теперь есть. Вы хорошо поработали. Бегите.

— Спасибо! — говорит Елена и берет за руки Рому и Диану.

Ассунта бросает на мужа сердитый взгляд, но, прежде чем она успевает что-нибудь сказать, мы исчезаем в толпе.

— Ассунта опять в плохом настроении.

— Ей это можно простить, — говорит Елена. — У нее скоро будет ребенок.

— Да ну? — Мне стыдно, что я не знала об этом.

— Я слышала, как она говорила маме. — Елена прикладывает палец к губам: надо говорить потише, чтобы маленькие не услышали. — Она плохо себя чувствует.

— Зачем она тогда работает? Она же провела весь день на жаре. Ей же, наверное, нельзя так.

— Им нужны деньги. Она хочет остаться в доме на Дьюи-стрит, а им еще предстоит кредит выплачивать. Поскольку Алессандро все лето помогал нам на ферме, он не смог заработать столько, сколько обычно.

Мы пробираемся сквозь толпу. Елена ведет за руку Диану, а та держит Рому.

Очередь на чертово колесо двигается быстро. Служитель опускает огромный рычаг, останавливает карусель, и закончившая кататься пара спускается на помост. Наконец очередь дошла и до нас. Рома и Диана подбегают к кабинке и залезают на крутящиеся сиденья.

— С этой, маленькой, должен сесть кто-то из взрослых, — указывает служитель на Рому.

— Я сяду. — Елена взбирается на помост. Она сажает Рому в середину и обхватывает за плечи.

Я машу им, мол, езжайте без меня. Все равно в кабинке нет места для четвертого. Служитель застегивает цепочку.

— А как же ты? — кричит Диана.

Я поднимаюсь и сажусь одна в следующую кабинку. Служитель собирается застегнуть цепочку и у меня, но тут я вижу в очереди Ренато Ланзару и решаюсь помахать ему.

— Подождите секундочку, — прошу я служителя.

Ренато подходит, садится рядом со мной, и я чувствую, что краснею.

— Не могу парить над Розето одна, — объясняю я.

Служитель закрепляет цепочку у нашей кабинки и поднимает рычаг. Чертово колесо вздрагивает, и мы едем. Я приглаживаю волосы — Елена заплела мне аккуратную косичку — и замечаю, что поверх моих блузки и юбки все еще надет фартук. Ну почему каждый раз, когда я встречаю Ренато, я одета как-то по-детски?

— Что-то не так? — спрашивает он.

Я смотрю на него. Он очень хорошо выглядит: загорелый, в чистой белой рубашке и бежевых льняных брюках.

— Каждый раз, когда мы с тобой встречаемся, я выгляжу по-идиотски.

— Ты о чем?

— Да вот, о фартуке. Детский сад какой-то.

— А мне нравится. Что значит буква П?

— Паджано. Это фамилия мужа моей сестры. Он продает сладости. Мы стоим возле сандвичей с колбасой и перцем.

Как только я это сказала, то тут же поняла, что от меня, должно быть, пахнет колбасой. Ужас!

— Обожаю сандвичи с колбасой и перцем.

— Да, мне они тоже нравятся.

Мы поднимаемся все выше, и мне становится немного страшно. Я хватаюсь за поручень.

— Боишься? — спрашивает Ренато.

— Ну, я не умею летать, поэтому, если что…

Ренато обнимает меня за плечи. У меня внутри все холодеет. И я знаю, что это не от страха, а от счастья: мы очень близко друг к другу. Мне кажется, что еще никогда в жизни я не была настолько счастлива. И вдруг карусель остановилась. Мы оказались на самом верху.

— Как твой отец? — спрашивает Ренато.

— Нам повезло: он ходит уже гораздо лучше.

Мысль о папе заставила меня переложить руку Ренато с моего плеча на его колено.

— Фермерская жизнь — тяжелая штука. Не думаю, что я бы мог так жить.

В голосе Ренато мне послышалась какая-то снисходительность. Вообще-то я его понимаю. Если бы можно было выбирать, я бы ни за что не согласилась родиться в семье фермера. Но папа любит животных, и землю, и маму, и тишину. Как объяснить это образованному человеку? Я не стала даже пытаться, только ядовито заметила: