Хочу тебя напрокат (СИ) - Лакс Айрин

— Ты думал обо мне всё эти годы? — спрашиваю невпопад.

В ответ Хан целует меня. Горячо и глубоко. Со стоном целую его в ответ.

Так неправильно.

Так не должно быть. У него семья — жена и ребёнок.

Но я безумно сильно хочу его.

— Ты хочешь меня? — спрашиваю, дрожа.

Так хочется к нему ближе. Сейчас. Не теряя ни одной секунды времени.

Темирхан выносит меня из ванной комнаты и с размаху опускает на туалетный столик.

Я полностью обнажена, и с волос капает вода. Прямо на столешницу.

Хан одет с иголочки, только от влаги рубашка прилипла к коже, обрисовывая фактурную мускулистую грудь.

Мне нужно, чтобы он ответил прямо сейчас. Но Хан упорно молчит, а вот-вот скачусь в истерику. Если не сделаю хоть что-то…

Я сама приподнимаюсь и сцепляю руки за его мощной шеей, глажу плечи, бугрящиеся мышцами.

Кайфую от ощущения силы, которая перекатывается под его горячей кожей, обжигающей даже сквозь ткань рубашки.

Всегда восторгалась им — его подготовкой и совершенным телом, а сейчас он стал таким… заматерелым, что ли.

Движения рук скупые, но точные и резкие, как прицельные выстрелы. Глаза стали ещё глубже, а в волосах кое-где видны серебристые нити.

Ещё одно свидетельство разницы в возрасте между нами. На которую мне совершенно плевать.

Мне нравится в нём всё. Я сама тянусь вверх, к его точёным, сурово сжатым губам.

Не прикрывая глаз, наблюдаю за его реакцией. Ничего.

Только ноздри носа трепещут сильнее, выдавая частое дыхание.

Легко целую его губы. Простое, мимолётное прикосновение и отстраняюсь.

Стоило мне только отодвинуться от него, как Хан нахмурился, и складка между его бровей становится губительно резкой.

Хмурый, молчаливый и дико сексуальный.

Желанный. Между ног наливает горячим напряжением и влагой.

Но вот только Темирхан не делает ничего.

Мне начинает казаться, что меня нет.

Он меня не видит. Не замечает. Не чувствует.

Мне хочется вернуться в прошлое, снова ощутить всю его жажду обладания на себе.

Когда я в глубине души понимала, что его заводило очень многое. Но только не сейчас.

Сейчас я обнажена, открыта и доступна, а ему — точно плевать.

Обида снова начинает владеть моим телом и его реакциями.

— Не хочешь, тогда дай мне одеться! — шиплю с уязвлённой гордостью и толкаю мужчину в грудь узкими ладонями.

Он резко придвигается так, что грубая ткань его джинсов натирает мои нежные складочки. Двигает бёдрами. Вверх и вниз, натирая, причиняя боль, но тем не менее давая почувствовать, что он сильно возбуждён.

— Что не терпится приступить к отработке долга, Диана? Прямо щас мне дашь, а? — спрашивает зло.

Внезапно резко сгребает мои волосы на затылке в кулак, заставляя ахнуть и простонать удивлённо.

— Грубиян!

— Думаешь, буду с тобой нежным? После всего… После того, как ты мне в душу плюнула?

Голос тихий, но звенящий от эмоций.

Чувствую злую радость. Ему не плевать! Может быть, он меня после всего тоже возненавидел. Как и я его.

Это значит, что мы хотя в чём-то на равных.

Во всём остальном я проигрываю ему. В особенности, в желании быть ближе.

— Я тебе в душу плюнула лишь после того, как ты сделал выбор, — отзываюсь с сильными чувствами, от которых тело трясёт дрожью, а нервы заплетаются в тугой узел.

Его пальцы оживают в моих волосах, усиливая захват.

— Будем говорить о прошлом. Ди? Бесполезное занятие!

— Верно. Ты хотел семь ночей? Ну, приступай. Разделаемся с этим поскорее и разбежимся!

— Дурная, избалованная и такая же… взбалмошная!

Темирхан с размаху опускает ладонь на мой обнажённый зад, шлёпнув его. От громкого шлепка в ушах надолго остаётся звон, а кожа горит.

Через мгновение губы Темирхана обрушиваются на мой рот. Его губы накрывают мои жёстко и страстно. Он перестаёт сдерживать себя, и мне тоже не хочется держать внутри то, что рвётся наружу.

— Ди, дурочка ты! — стонет, жадно целуя.

Руки Темирхана гуляют по спине, жадно мнут задницу, щиплют за бёдра, разводя их ещё сильнее, делая меня ещё более открытой и доступной.

Между ног требовательным горячим наливается желание.

До ужаса сильно хочется, чтобы он взял меня сейчас, немедленно! Не откладывая на потом.

Может быть, после этого, немного отпустит и перестанет жечь так сильно изнутри?!

Царапаю ногтями горячую шею Темирхана, мечтая пробраться под рубашку, чтобы прижаться к нему всем телом.

От очередного глубокого толчка его языка мои губы издают жалобный, приглушённый стон.

Темирхан довольно усмехается и начинает целовать меня ещё активнее. Проталкивается коленом и дёргает за бёдра на себя, почти насаживая на толстый член.

Если бы не одежда, он бы уже вонзился в меня.

От этой мысли по телу проносится неконтролируемая судорога, жаркая и острая, быстро набирающая обороты, по мере того, как Темирхан пошло двигает бёдрами, задевая грубой тканью складки и напряжённый клитор.

Его губы спускаются по моей щеке, жадно терзая нежную кожу шеи.

— Хан… — выдаю с протяжным стоном и выгибаюсь к нему, запуская пальцы в его волосы.

Сейчас он снова коротко постригся, даже зацепиться не за что, остаётся только гладить колкий ёжик волос, царапая кожу головы ногтями.

Ещё несколько скользящих движений и меня внезапно скручивает оргазмом, тело трясётся в неконтролируемых судорогах удовольствия, почти кричу, захлёбываясь в стоне, а Темирхан резко опускает пальцы, терзая ими возбуждённый узелок плоти. Ещё больше и жаднее, вызывая новый взрыв во всём теле.

— Надо же, ещё горячее стала, — сипло выдыхает Темирхан, покручивая пальцами у меня между ног, собирает вязкую, горячую влагу и подносит пальцы к моему рту, быстро проталкивая их внутрь.

Не успеваю понять, что он делает, автоматически обхватывая его пальцы, которыми Хан двигает по языку, разнося мой собственный вкус.

Так порочно и грязно. По-взрослому.

Кажется, Хан понимает мои мысли, кивая. Он сжигает меня тёмным взглядом, усмехнувшись:

— Это только начало, Ди…

И отступает.

Хан оставляет меня сидеть на туалетном столике, разгорячённую и влажную, теперь уже не только от душа.

Вода до сих пор стекает с мокрых волос, и я пытаюсь прийти в себя.

— Не опаздывай к ужину, Ди, — негромко советует Темирхан. — Ужин через полчаса. Тебе хватит времени, надеюсь?

— Я не хочу ужинать с твоей семьёй, — отзываюсь севшим голосом.

— Придётся.

— И как ты меня представишь им?

— Дочь моего друга. Что непонятного?

Смеюсь.

— И твоя жена проглотит эту ложь?

Темирхан качает головой:

— Не твои заботы.

— Хорошо. Я буду на ужине, — цежу сквозь зубы. — После ужина ты отправишься в мою спальню?

— Смотрю, тебе не терпится потрахаться. Семь ночей начнутся тогда, когда я этого захочу.

— А сейчас ты не хочешь? — киваю на твёрдый стояк, выпирающий через ткань его джинсов.

— Облизываешься на мой хер? Можешь потрудиться ротиком! Что касается твоего вопроса, то мне нужно семь ночей, Ди. Полноценный секс… Всё остальное не считается. Если решишь сделать мне минет, в счёт ночи это, кстати, тоже не будет засчитано, — ухмыляется широко-широко, видимо, грязно фантазируя на эту тему.

— Ни за что тебе отсасывать не стану! Да ты… совсем офонарел! Если так, то тогда… тогда не трогай меня!

Злости хватает на то, чтобы свести, наконец, ноги вместе и плотно сжать их в коленях.

— Чтобы до долговых ночей ты меня и пальцем не тронул! — ругаюсь, спрыгнув с туалетного столика и натягивая на тело простынь.

— А ты мне запрети! — предлагает Хан. — Ну или попытайся не течь. Сучка не захочет, кобель не вскочит…

— Да уж в этом папа был прав. Ты — тот ещё кобель.

— Чем больше и грязнее ты на меня ругаешься, тем глубже и слаще я буду трахать твой ротик, — угрожает Темирхан, но расслабленно и с довольной улыбкой, а глаза становятся горящими, как два тёмных факела.