Настоящий американец 3 - Аристарх Риддер

И после этого у посольских началась веселая жизнь. Приглашение в МИД Бельгии для дачи объяснений, требования впустить полицию на территорию посольства и выдать грузовик со всем содержимым для проведения расследования. От последних пришлось отбиваться, как и от вопросов по поводу ночного происшествия. Дело едва не дошло до международного скандала. И в условиях этой возни вокруг посольства Комитету пришлось проводить спецоперацию по вывозу панелей от янтарной комнаты с территории Бельгии в Советский Союз.

Имелось еще одно, не менее важное обстоятельство — новое послание было сделанное в ультимативной форме.

Политбюро теребит, требует ответы на вопросы, а их нет. Единственное, что им удалось установить, это то, что пересмешник мужчина. По возрасту эксперты дали довольно большой разбег — от двадцати до семидесяти лет. Эти хваленые эксперты даже не смогли установить его национальную принадлежность.

— Сошлись во мнении, что, скорее всего, пересмешник относится к какой-то европейской этнической группе, но точнее они сказать не могут, — доложил сидящий по правую руку генерала-лейтенанта Грибанов, когда тот в очередной раз захотел прояснить этот момент.

— То есть он может оказаться как русским, так и итальянцем или французом, или даже англичанином. Отличная экспертная работа, ничего не скажешь! — вспылил Федотов.

— Судя по тому, что он вернул нам янтарную комнату, он русский, — заявил Щебняков.

— А почему не грузин или армянин? — удивился такой уверенности заместителя начальник второго управления. — Эти ребята похожи на итальянцев, а второй контакт с пересмешником произошел в Италии, да и в США итальянцев полно, и он вполне мог там среди них затеряться. Или ты только русских считаешь советскими гражданами? — тон генерал-майора стал опасно жестким.

— Нет, конечно, но зачем грузину или армянину янтарная комната?

— А русскому зачем? — не понял Грибанов.

— Хочет восстановить историческую справедливость, например, — предложил вариант ответа полковник Щебняков.

— То есть, хочешь сказать он из беляков? Вряд-ли какой-то солдат или даже командир, оставшийся в Европе после войны, знал о существовании янтарной комнатв. Удачей бы оказалось если бы он хотя бы о Екатерининском дворце что-то слышал, — пояснил свою мысль Грибанов.

— А почему нет? Эксперты же не исключили эту версию, — Щебняков пожал плечами.

— Ладно, оставим это пока, — генерал-лейтенант закурил новую папиросу. Короткий окурок от предыдущей занял свое место в переполненной пепельнице. — Что мы с этим ультиматумом будем делать?

Вместо ответа полковники прилипли взглядами к лежащим перед ними копиям послания: «Панели янтарной комнаты должны быть переправлены в Союз в кратчайшие сроки. О начале восстановительных работ в Екатерининском дворце прошу сообщить в западную прессу до конца 1955 года».

— В этот раз хоть не иероглифы, — позволил себе съязвить Грибанов. — И даже ни одной метафоры нет.

— Да, по-русски, хоть и с помощью латинских букв, и теперь все предельно ясно, но лучше бы иероглифы про щук и медведей, — Федотов раздраженно вдавил окурок в пепельницу.

— Там не хотят выполнять? — Щебняков показал глазами на потолок.

— Не до дворцов нам пока! — скрипнул зубами генерал-лейтенант. — Нам бы народ накормить.

— Петр Васильевич, нельзя нам ссориться с пересмешником, — Щебняков даже выпрямился на стуле, до этого сидел, ссутулившись, и локтями подпирал стол. — А вдруг он действительно предсказатель? Мы же тогда потеряем ценный источник информации.

— Вот нам и поручено подготовить аналитическую записку, в которой нужно указать все риски в случае невыполнения требования пересмешника, — устало прикрыл глаза Федотов.

— Его надо искать! — эмоционально выкрикнул Грибанов.

— Где? Сперва он проявил себя в США, затем была Италия, теперь Бельгия — география постоянно расширяется. Да, во всех трех странах начался сбор информации, но когда еще будет результат, — Щебняков развел руками. — Мы даже не знаем кого искать! — ткнул он пальцем в экспертное заключение.

Глава 4

— Фрэнк, не представишь нас своей спутнице? — за наш столик бесцеремонно пристроились три грации. Майкл, предатель, снабдил их стульями, а на мой возмущенный взгляд только плечами пожал и скорчил пантомиму: «я тебе, конечно, сочувствую, парень, но моя жизнь мне дороже».

— Алессандра, моя гостья из Италии, — сделал я что просили.

— Прямо из самой Италии? Это где Рим, да? Эмигрантка что ли? — вразнобой, но с одинаковым стервозным выражением прощебетали грации.

— А это Джессика, сестра моего делового партнера, Дона — ее кузина и Катрин — девушка солиста группы, что выступает на сцене.

— Очень приятно, — Алессандра лучезарно улыбнулась. — Ах эта милая провинциальная мода, эти очаровательные рюшечки с воланами! — проворковала она, разглядывая наряды американок. — Для меня — это как в детство вернуться.

— Леди, вам что-нибудь заказать? — от большого ума влез я в дамское противостояние, предотвращая драку, и спровоцировал атаку на себя.

— Фрэнк, как ты считаешь, кто красивее американки или итальянки? — и тон, которым был задан этот вопрос, и сузившиеся глаза Джессики источали нешуточную угрозу.

— Мне все нравятся, — попытался я соскочить.

— Ты не ответил, — теперь угроза исходила уже от всех четырех девушек.

— Это очень сложный вопрос, — отхлебнул я пива, чтобы дать себе передышку. — Красота — это ведь не только внешность. Это и душевные качества, и характер, и ум и даже навыки домоводства. Вы со мной согласны, леди? — Леди задумчиво нахмурились, явно не понимая к чему я клоню. — Вам разве не хочется, чтобы вас оценивали не только за размер груди и симпатичное личико?

Девушки синхронно кивнули, соглашаясь.

— Вот поэтому, ответить на ваш вопрос очень сложно. Я же не знаю всех ваших достоинств. Вот, например, ты Донна, умеешь печь кексы?

— Я…что…какие кексы? — захваченная врасплох девушка, запуталась в словах.

— А ты, Джессика?

— И не только кексы, я вообще очень вкусно готовлю, — сориентировалась более сообразительная из кузин.

— А я борщ умею варить, — поделилась своими кулинарными успехами Катрин.

— Правда что ли? — опешил я, никак не ожидая такое услышать от американки.

— Бабушка научила, — потупилась, порозовевшая от моей реакции дочка будущего мэра, а я позавидовал Дереку, что сейчас выделывался на сцене.

— Так, как я делаю лазанью, больше никто в мире не делает! — поспешила заявить о себе Алессандра, почувствовав, что первенство