Герой Саламина - Любовь Воронкова

Ксеркс внимательно слушал Демарата. Кажется, он говорит правду, вон у него даже губы дрожат. Но все-таки можно ли этому поверить?

– Как же они при таких малых силах будут сражаться с моими полчищами, Демарат?

Демарат пожал плечами:

– Поступи со мной, как с лжецом, царь, если будет не так, как я тебе говорю.

– Подождем несколько дней, – с сомнением сказал Ксеркс. – Я уверен, что они одумаются и обратятся в бегство и мы спокойно, без сражений пройдем в Элладу. Пошлите гонца – пусть сдадут оружие.

Демарат поклонился царю и ничего не ответил.

Прошло четыре дня, как гонцы вернулись к Леониду. Каждый день защитники Фермопил ждали появления врага. Каждый день брали в руки оружие, не зная, чем этот день кончится – останутся ли они живы или погибнут.

Начала появляться надежда, что персы промедлят до полнолуния, когда Спарта наконец сможет выступить в поход.

На пятое утро на дороге показался небольшой отряд. Эллины насторожились:

– Персы!

Это были посланцы персидского царя. Краснобородый перс в высокой шапке выступил вперед:

– Великий царь Ксеркс говорит Леониду: «Сдай оружие!»

– Царь Леонид говорит Ксерксу: «Приди и возьми!» – ответил Леонид.

Перс в изумлении от такой дерзости несколько мгновений молча смотрел на него.

– Знайте, – продолжал он с мрачной угрозой, – воины царя столь многочисленны, что могут, пустив стрелы, затмить солнце!

– Тем лучше! – крикнул кто-то из спартанцев. – Значит, мы будем сражаться в тени!

Персы повернули коней.

На другой день в Фермопилы вступили персидские отряды. Высокие войлочные шапки, пестрые одежды, сверкающие железными чешуйками рукава, копья, торчащие над головой… Они двигались потоком во всю ширину дороги, и конца этому потоку не было видно.

Эллины стояли готовые к бою.

– Это еще не персы, – приглядевшись, сказал Леонид, – это мидяне и киссии. Если у мидян персы могли отнять царство, неужели эти самые мидяне могут победить нас?

Азиаты бросились в бой с громкими криками и воплями. Мидяне решили сразу уничтожить эллинский отряд, но словно наткнулись на железную стену. Первые ряды их упали. Тут же на место убитых встали другие, снова бросились на эллинов. И снова легли, ни на шаг не пробившись вперед.

Целый день, до самого вечера, длилась тяжелая битва. Мидяне не отступали, не могли смириться с тем, что не в силах опрокинуть такой малочисленный отряд. Но когда ночной мрак заполнил ущелье и пары горячих источников начали затягивать дорогу, они отступили.

Ксеркс встретил их в гневе:

– Я вижу, что людей у меня много, но мало мужей! Иди ты, Гидарнес, со своими «бессмертными» и уничтожь этот отряд безумцев. Не вечно же мне стоять здесь, у прохода, не имея возможности пройти его!

Гидарнес, сын Гидарнеса, начальник царских телохранителей, тотчас выступил со своим всегда готовым к бою отрядом.

Ксеркс отправился вместе с ним. Он хотел видеть, как будут уничтожены эти дерзкие эллинские безумцы, осмелившиеся сопротивляться персидскому царю.

Эллины похоронили своих убитых. Перевязали раны. И снова взялись за оружие. Они уже не ждали помощи – полнолуние еще не наступило и Карнейские празднества еще не окончились. Не окончилась и Олимпиада в Олимпии.

Мысли невольно обращались туда. Там, на зеленой олимпийской равнине, сейчас полно народу, вокруг стадиона стоят нарядные палатки знатных и богатых людей. Идут состязания… Кого-то увенчивают зелеными венками – тех, кто прославил и себя и свой город победой…

– Мухи там сейчас, – тихо переговаривались воины, занятые своими делами, – такие ядовитые, спасенья нет от них!

– И жара, духота… Деревьев много, мешают ветру.

– Но зато какая холодная там вода! Теперь там ходят водоносы. Как сейчас вижу амфору, запотевшую от холодной воды…

– Да… А ведь и мы могли бы сегодня праздновать там. Но что делать, воля богов.

– И – Леонида.

Разведчики прибежали с вестью, что идет персидский отряд «бессмертных». Сам Гидарнес ведет его. А для царя Ксеркса ставят на горе трон, чтобы он сидел там и смотрел, как будут сражаться его персы: уж на глазах-то царя они отступать не посмеют.

– Пусть не пугает вас, воины, это название «бессмертные», – сказал Леонид, – они такие же смертные, как и все. Встаньте в боевой порядок, каждый к своему племени. А вы, фокийцы, идите на вершину горы и стойте там на страже, чтобы персы как-нибудь не обошли нас. Мы будем сражаться, сменяя друг друга. И помните, что не сила побеждает в бою, но умение воевать. У персов же этого умения нет!

Эллинов ободрили слова Леонида. Появилась надежда, что они еще раз отразят персов и тогда Ксеркс приостановит наступление. Пройдет еще несколько дней, а там уж и праздники окончатся, и к ним в Фермопилы придет помощь. Фокийцы сразу ушли на гору и скрылись в лесу. Эллины разделились по племенам и стали ждать врага.

Отряды Гидарнеса шли, блистая золотыми украшениями богатых одежд и вооружения. Сам грозный Гидарнес вел свое войско. Смуглое, чернобородое лицо его было мрачно и решительно.

Леонид с копьем в руке встал впереди своего отряда.

Персы дрались яростнее, чем мидяне и киссии. Они хотели оправдать свою славу непобедимых и бессмертных. И они знали, что царь Ксеркс, сидя на троне, смотрит на них с горы.

Но эллины не уступали им в отваге, а в умении превосходили. Они то дрались лицом к лицу, то вдруг все сразу поворачивались и делали вид, что бегут. Персы с торжеством бросались их преследовать с криками, с шумом, и, когда уже настигали, эллины внезапно обращались к ним лицом и, пользуясь их смятением, избивали несчетно.

Ксеркс несколько раз вскакивал со своего трона, видя, как убивают его лучших воинов. Ему хотелось самому броситься в эту битву, было нестерпимо сидеть в бездействии, не имея возможности помочь. И опять ночная тьма положила конец сражению. «Бессмертные» в недоумении отступили, унося своих убитых.

– О царь! – сказал Гидарнес, сам изумленный и разгневанный. – Их там мало! Завтра мы возобновим битву, и они сдадутся, потому что многие из них уже изранены и не смогут так сражаться, как в первый день. Они поймут, что силы у них уже нет, и сдадутся.

Но и на другой день эллины сражались так же отважно. И опять не сдались. «Бессмертные» умирали под их мечами и копьями. А когда еще раз отступили, Ксеркс закричал в ярости:

– Я больше не знаю, что с ними делать!

Персы затихли. Бессмысленно отдавать столько воинов на гибель. Но что предпринять?

А эллины в изнеможении глядели на белую, повисшую над морем луну… Уже немного осталось и до полнолуния. Может быть, все-таки удастся продержаться до того счастливого часа, когда к ним придет помощь!

...и на другой день эллины сражались так же отважно.

Но помощь пришла не к этим доблестным людям, защищавшим свое отечество.

Помощь пришла к персам.

Из города Антикиры, где еще стояли войска Ксеркса, к царю явился Эфиальт, человек из племени малийцев, которое сразу стало на сторону персов. Тощий и желтый, с жидкой бородкой, он опасливо поглядывал на царя маленькими жадными глазами.

– Я могу помочь тебе, царь, – сказал он, – я знаю тропу через гору. Твои воины могут напасть на эллинов с той стороны, откуда не ждут нападения.

– Почему мне никто не указал эту тропу прежде? – нахмурясь, спросил Ксеркс.

Эфиальт втянул голову в плечи, будто защищаясь от удара.

– О ней все забыли, царь. А я вспомнил. Раньше, когда фессалийцы воевали с фокидянами, мы указали им эту тропу, и фессалийцы победили. Они обошли фокидян и…

– Довольно! – прервал Ксеркс. – Веди отряд, Гидарнес, я надеюсь, что сегодня ты вернешься победителем!

– Он вернется победителем! – подхватил Эфиальт. – А я… я надеюсь, царь, ты не забудешь о моей услуге?..

– Не беспокойся, – ответил Ксеркс с презрением, – предательство всегда оплачивается золотом.

В час сумерек, когда в шатрах зажигают огни, отряд «бессмертных» вышел из лагеря. Эфиальт привел их к реке Асопу, шумящей в горной теснине. Здесь начиналась полузаросшая тропа и шла вверх по горе Анапее. Тропу тоже называли Анапеей, по имени лесистой горы, по которой она проходила.

Персы переправились через бурный Асоп и ступили на тропу. Они шли всю ночь вдоль горного хребта. Густой лес скрывал их, помогая предательству.

Леонид, тяжело задумавшись, сидел у костра. Ему уже было ясно, что персы не отступят. И так же ясно было Леониду, что помощь к нему не придет. Только что жрец Магистий по его просьбе принес жертву богам. Рассмотрев внутренности жертвенного животного, Магистий побледнел и понурил голову.

– Не скрывай от меня ничего, Магистий, – сказал Леонид, – я готов выслушать самое худшее.