Ругаться нельзя мириться. Как прекращать и предотвращать конфликты - Дэвид Бернс

Во время сеансов Эллисон начала рассказывать о том, как она расстроена тем, что Берт никогда не говорит о своих чувствах. Она жаловалась, что, несмотря на все ее старания, он просто не желал открыться ей. Женщина чувствовала себя несчастной из-за того, что он был холоден, как рыба. В итоге она потеряла всякую надежду. По ее мнению, он был безнадежен, этакий эмоциональный урод, и она считала, что в ее депрессии и неудавшемся браке был виноват только он.

Берт слушал Эллисон очень внимательно. Когда она закончила, я попросил его перефразировать ее слова, преследуя две цели. Во-первых, я хотел, чтобы он пересказал мысли Эллисон как можно более точно. Во-вторых, мне хотелось, чтобы он рассказал Эллисон, что он думает о том, какие у нее чувства, в связи с ее словами. Берт повернулся к жене и произнес: «Эллисон, ты только что сказала мне, что тебе одиноко и обидно, потому что я никогда не выражал своих чувств, несмотря на все твои усилия заставить меня раскрыться. Ты также сердишься и сокрушаешься, что я – словно холодная рыба. Ты сделала все, что могла, но ничего не помогло. В результате ты решила, что я безнадежен, и сдалась. Ты считаешь меня эмоциональным уродом, виновным в твоей депрессии и несостоявшемся браке. Мне думается, ты сильно обижена, расстроена и одинока. Возможно, ты чувствуешь себя несчастной».

Я спросил Эллисон, насколько точен был Берт в своем заключении, и попросил дать оценку по стобалльной шкале. Достаточно ли внимательно он слушал? Действительно ли он осознал то, что она сказала? Понял ли он, что она чувствовала?

Эллисон казалась удивленной и признала, что Берт все сделал правильно. Она оценила его ответ на 100 баллов. Я объяснил, что нам удалось узнать много нового. Прежде всего мы узнали, что Эллисон умела выражать свои чувства ясно и открыто, не притворяясь. Во-вторых, мы обнаружили, что Берт умел слушать очень внимательно: он точно пересказал речь Эллисон и получил самую высокую оценку. В-третьих, мы заметили, что Берт относился к Эллисон с уважением, ибо не заметили ни тени сарказма или враждебности в его комментариях.

Я сообщил, что настало время для смены ролей, чтобы узнать, сможет ли Берт выразить свои чувства, а Эллисон – выслушать его. Пришлось напомнить Эллисон, чтобы она слушала внимательно, не выражая своего согласия или несогласия со всем, что скажет Берт. Ей предстояло сосредоточиться на том, что он говорил и чувствовал, чтобы наиболее точно пересказать его речь.

Берт рассказал, что он тоже одинок и печален и что ему хотелось более тесных отношений. Он сказал, что хочет поделиться с ней своими чувствами. Фактически он пытался рассказать ей, что чувствовал многие годы, но ему казалось, что он словно зажат в тисках. С одной стороны, она постоянно требовала, чтобы он открылся, но всякий раз, когда он пытался поделиться с ней своими чувствами, взамен получал критику и унижение. Он сказал, что это его сильно расстраивало и смущало. В результате ему стало казаться, что она его не понимает. Он заметил, что пытался открыться ей в тот самый момент, но боялся, что она снова в него «выстрелит».

Пока он говорил, Эллисон начала хмуриться. Ее глаза потемнели, и она стала неодобрительно качать головой. Вдруг она поднялась, наклонилась и стала махать пальцем у него перед носом, воскликнув: «Ты не имеешь права говорить такую чушь! Это все неправда! Замолчи! Меня на это не купишь!» Она выбежала из кабинета, хлопнув дверью. Я растерялся и приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, что происходит. Эллисон сидела в приемной, обхватив себя руками. Я спросил, желает ли она вернуться в кабинет, чтобы обсудить случившееся, но она отказалась наотрез. Мы с Бертом попытались провести оставшееся время с пользой, но ситуация была очень неловкая.

На следующей неделе Эллисон пришла без Берта. Она сказала, что сеанс оказался пустой тратой времени, как она и предполагала, и что Берт был совершенно не способен выражать свои чувства всю неделю, несмотря на ее усилия помочь ему. По ее мнению, это лишь доказывало то, о чем она пыталась рассказать мне все это время, – Берт совершенно безнадежен. Она согласилась посещать меня при условии, чтобы я никогда не допускал Берта к участию в следующем курсе занятий. Я спросил Эллисон, существует ли какая-либо связь между ее поведением и трудностями Берта в общении. Она выпалила, что, если я буду настаивать на этой теме, наш сеанс будет последним. Она предупредила меня, что трое предыдущих специалистов были уволены за то, что ошибочно и глупо предположили, что во всем виновата именно она.

В том, что во всех ее проблемах виновата она, сомнений не осталось. Если бы она нарочно создавала модель поведения, при которой муж никогда бы не смог выражать свои чувства, то лучшего варианта придумать было нельзя. Всякий раз, когда он пытался открыть ей свои чувства, она его наказывала, и это продолжалось десятилетиями.

В то же время она отказывалась определить свою роль в ситуации, считая этот вопрос неприемлемым. Возможно, самокритика была для нее невыносима.

Эллисон вряд ли понравится вам, но не спешите бросать в нее камни. Когда мы не ладим с окружающими, признаться, что в этом есть и наша вина, бывает очень больно. Сам знаю, что когда я бываю с кем-то в плохих отношениях, то не люблю винить себя, будучи совершенно уверен в том, что виноват другой, а не я. Когда же до меня доходит, что я практически спровоцировал конфликт, становится стыдно.

Со временем этот факт прояснялся для меня все больше и больше: можно научить людей всевозможным приемам доброжелательного общения, но ничто не поможет им, если у них нет сильного желания наладить более близкие отношения с тем, кто не нравится. В большинстве случаев враждебность и конфликтность происходили вовсе не из-за дефицита навыков общения, но скорее из-за преобладающих факторов мотивации. Теории дефицита навыков общения выглядят красиво на бумаге, но в реальную жизнь вписываются плохо.

Основные принципы когнитивной межличностной терапии

Я разработал радикально отличающийся подход, который назвал когнитивной межличностной терапией (КМТ). КМТ основана на трех простых, но полезных идеях.

1. Мы все провоцируем и поддерживаем проблемы общения, на которые сами жалуемся. Однако, похоже, мы не осознаем, что делаем это, а потому чувствуем себя жертвой и говорим себе, что во всем виноваты другие.

2. Мы не признаем собственной вины в конфликте, потому что самокритика очень болезненна и сильно шокирует, а