Принцесса из одного места - Мария Александровна Ермакова

не знает, что ему предстоит задержаться в Самыйсоксе. Зато теперь об этом знаете вы. Ваша задача, герцог, обеспечить максимальное количество времени, которое должны совместно проводить принц Стич и Ее Высочество Альвина. И крайне желательно, чтобы это максимальное количество времени они провели с пользой. Вы понимаете, о чем я?

Кевинс уставился на герцога немигающим взглядом. Герцог в ответ уставился на Кевинса, а затем всплеснул руками и воскликнул:

– Ах вот, в чем дело! Господин Кевинс, передайте Его Величеству мою искреннюю благодарность за оказанное доверие, и уверьте его, что я не подведу. Самыйсокс – прекрасная декорация для зарождающихся между молодыми людьми чувств, и вы скоро сможете в этом убедиться. Я сделаю все, что в моих силах, совершенно бескорыстно, ведь я служу королю и Отечеству!

Тонкая улыбка впервые тронула бесцветные губы Кевинса.

– Его Величество ценит вашу верность, Ананакс, – произнес он, вставая. – Королю стало известно, что ваш сын вернулся из Неверии с прекрасными рекомендациями. Он хотел бы видеть Онтарио при дворе… после событий, которых мы все будем ожидать с нетерпением!

От герцога не укрылась пауза, впрочем, она его не смутила. Он уже мысленно составлял список тех, полных прелести и романтичности мест в Самыйсоксе и окрестностях, где юноша и девушка могли бы «проводить максимальное время с пользой» ради «событий, которых мы все будем ожидать с нетерпением».

– Примите мои благодарности, господин Кевинс, – поспешил подняться герцог.

Он проводил гостя до дверей, цветя полной счастья улыбкой, однако улыбка завяла, едва королевский поверенный покинул кабинет.

– Робио, зайдите! – крикнул Ананакс, и когда секретарь вошел, махнул рукой на кресло. – Садитесь и прошу учесть, что разговор совершенно конфиденциален.

* * *

Оказавшись в Самыйсоксе я впервые получила свободу, о которой ранее могла только мечтать. Окрестности провинциального городка – это вам не улочки и площади Тессы, наводненные шпионами отца, следящими за каждым моим шагом. Находясь здесь, я довела искусство побегов от свиты до совершенства, и сейчас, ловко улизнув из сада Ананакса через мною же оторванную (и, естественно, прилаженную на место) доску в заборе, наслаждалась неспешной прогулкой по роще, соседствующей с герцогским поместьем. Свежий ветер и тонкий аромат роз из близлежащих садов кружили голову посильнее крепкого вина. Конечно, я скучала по отцу и бабуле, но аромат свободы для меня теперь навсегда ассоциировался с этими запахами. Я шла, раздумывая о том, как здорово просто идти туда, куда хочется, не ощущая спиной осторожных взглядов папенькиных соглядатаев, как вдруг ощутила чей-то пристальный взгляд. Грудью.

Онтарио Ананакс стоял на моем пути, изображая бастион, который мне было не взять. Да, я снова оценила широту его плеч и добродушную улыбку, но в голубых глазах блондина плескалась такая решимость, что я едва не споткнулась.

– Вы получили букет, Ваше Высочество? – спросил он.

Его взгляд подавлял мою волю. Слегка замешкавшись, я взяла себя в руки:

– Я? А разве он не был предназначен Аманде Кивис?

– Аманде? – прищурился блондин.

– Конечно, Аманде! Вашей подруге детства, с которой вы собирались пожениться по возвращении из Неверии, – горячо уверила я его.

Онтарио изменился в лице.

– Я? Жениться? Господи боже, я… – он резко замолчал, а потом вдруг со всего размаха стукнул себя по лбу. – Ах, жениться! Ну, конечно, жениться!

И захохотал.

Я смотрела на него в немом изумлении. Похоже, тетушка была права, когда сказала, что «мальчик совсем сбрендил».

– В этих заграницах, знаете ли, забываешь себя, – отсмеявшись, сообщил Онтарио, чем только подтвердил мои опасения. – Конечно, я собирался жениться на милой Аманде, но это было давно, да и чего стоят детские обещания?

– Так ваши планы изменились? – холодно поинтересовалась я.

Его глаза хищно блеснули.

– Еще как изменились! – воскликнул он и шагнул ко мне. – Вы позволите проводить вас до дома?

Во мне мгновенно вскипела ярость. До дома? Меня? В момент, когда я наслаждаюсь свободой?

– Не позволю, – отрезала я, – вас ждут в другом месте.

– Это где же?

Я на миг задумалась, припоминая один из папенькиных разносов, которые он устраивал своим министрам (будучи маленькой, я частенько пряталась в его кабинете, под угловым столом, на котором стоял бюст дедушки, и выучила много полезных слов, которые, к сожалению, мне запрещено было произносить). А потом, глядя в бесстыжие голубые глаза Онтарио Ананакса, подробно описала маршрут, по которому ему следовало идти.

Онтарио открыл рот. Закрыл. И закашлялся.

– Вы совсем больны, бедняжка, – с жалостью произнесла я, – ступайте домой и лечитесь. Всего хорошего!

И, обогнув его, я быстро пошла прочь. Мне хотелось бежать, потому что я прекрасно понимала – парень тот еще репей! Но королевского достоинства терять не следовало.

Какое-то время за моей спиной царила тишина, а затем послышались быстрые шаги. Я бесшумно спрыгнула с тропы и спряталась в кустах, густая листва которых была моим спасением. Онтарио прошел мимо, бормоча под нос ругательства, затем прибавил шагу и скрылся за поворотом. Радуясь своей нехитрой уловке, я вылезла из кустов и пошла в обратную сторону. Что ж, прогуляюсь во-о-он туда, в сторону пруда, в котором местная ребятня ловила некрупную рыбешку. Но, к своему удивлению, пройдя пару шагов я снова ощутила пристальный взгляд. И снова грудью.

– Я вызываю у вас отвращение, Ваше Высочество? – Онтарио Ананакс пошел рядом, как ни в чем не бывало. – Я урод? Не в вашем вкусе? Вы любите брюнетов? Или мужчин с бородой? Или худых?

Понимая, что он обдурил меня так же, как я его, я лишь тяжело вздохнула и сделала вид, что возмутилась:

– Для чего мне отвечать на ваши дурацкие вопросы?

– Хочу узнать вас поближе, – пожал плечами этот хам. – Узнай, какие мужчины нравятся женщине – и ты узнаешь и саму женщину.

– А мне не нравятся мужчины! – я едва сдержалась, чтобы не показать ему язык. – И вообще, я подумываю о том, чтобы уйти в монастырь. Там не будет ни уродов, ни брюнетов, ни блондинов, ни худых и ни толстых. Красота!

– Сомневаюсь, что Его Величество, ваш отец, допустит это, – хмыкнул Онтарио. – Вы – национальное достояние, разве можно жертвовать таким сокровищем?

– Его Величество, мой отец, любит меня, и сделает, как я захочу, – высокомерно ответила я.

Блондин поморщился.

– Когда вы ведете себя как принцесса, Ваше Высочество, у меня сводит желудок. Почему вы сейчас не можете быть самой собой, ведь нас никто не видит? У вас же восхитительный характер!

Я едва не споткнулась, но крепкая рука Онтарио бережно поддержала меня. Восхитительный характер?.. У меня? Таких комплиментов мне еще никто никогда не делал!

Ладонь блондина сжалась на моем