Американский муж. Попытка ненаучного исследования - Майя Валеева

Мировое демократическое сообщество очень любит напоминать нам о сталинских временах, когда стукачество было образом жизни. Но тогда подставляли друг друга под страхом смерти: если не ты, так тебя. Слаб человек, инстинкт самосохранения для большинства сильнее разума и чести.

А что заставляет ябедничать и жаловаться на ближнего своего сегодняшних американцев? Это и доходящий до маразма патриотизм, и слепое преклонение перед любым правилом, любым законом. Есть что–то туповатое в этой принципиальности; для того чтобы быть бескомпромиcсным, много ума не надо. Эти люди часто напоминают детей–ябед. Наябедничают на кого–нибудь, потом удивляются: как сурово того наказали! Иногда и сожалеют об этом, но, увы, поздно…

Например, ваша собачка иногда громко лает. Казалось бы, если соседу не нравится шум, он придет к вам и попросит следить за своей собакой. Но американский обыватель поступает по–другому. Мило улыбаясь вам при встрече, он звонит в полицию и жалуется на вашу собаку. И вот шериф со товарищи тут как тут: «Мы получили жалобу на вашу собаку». Ах, она и на полицейского лает?! Могут даже немедленно пристрелить. За неуважение к власти. (Увы, я не утрирую. Был такой реальный случай с нашим знакомым, у которого полицейский застрелил лающего пса.)

Если вы случайно запарковались на месте инвалидной парковки, но при этом не имеете специальных «инвалидных» номеров, немедленно образумьтесь! Вполне возможно, что гражданин, припарковавшийся рядом, уже хватается за мобильник и сообщает об этом полиции.

На работе, во время перерыва, вы дружески делитесь с коллегой: например, вам не нравится работать за этим станком или собирать какие–то детали… Коллега тут же ябедничает супервайзеру, порой искажая смысл вашей фразы. И вот уже ваша репутация старательного работника изрядно подпорчена. Если что — вас уволят первым, а коллега останется.

Ваш ребенок капризничает, плачет и катается по полу магазина потому, что вы не хотите купить ему игрушку. Не вздумайте прикрикнуть на чадо и, упаси бог, дать ему подзатыльник! Бдительные чадолюбы уже набирают: 911…

Мне кажется, если бы наш пролетарский поэт понаблюдал здешние нравы, то написал бы: «Стучать всегда, стучать везде, до дней последних ваших! Стучать — и никаких гвоздей! Вот так–то, знайте наших…».

Поэтому, выходя замуж за настоящего американца, будьте готовы и к неожиданным стукам. Жить с мужем–ябедой нелегко. Того и гляди, что нарвешься на неожиданность.

Линка — Блондинка (так мы ее прозвали за откровенное безжалостное обесцвечивание своей шевелюры) к такому готова не была.

Жила она в Тамбове и работала директором птицефабрики. Все у нее было схвачено, как надо. До развала СССР была она образцовым советским руководителем–коммунистом, но и в перестройку не пропала — с негодованием выбросила партбилет и начала строить счастливое демократическое будущее. Вот только с личной жизнью у нее не ладилось. Развелась с никчемным мужем–подкаблучником и, утратив последний энтузиазм насчет своих перспектив на отчизне, как в прорубь окунулась в Интернет. Добросовестно заполнила анкету и фото присовокупила.

А что, женщина она видная, даже издалека. Все при ней… голова на месте, прочее тоже… К тому же — блондинка, мечта любого нормального американского мужчины. В графе «профессия» Лина написала — бизнесвумен.

Интересующихся русской бизнесвумен окзалось немало. Как в них во всех разобраться? Все они подозрительно хорошие, положительные, богатые… вот только почему такие одинокие? Лишь один показался ей достаточно нормальным и честным — Том, с романтической фамилией Нельсон. «Капитан Нельсон»… пусть даже он не капитан, а супервайзер на колбасной фабрике. Почти что ее коллега по мясному фронту. Она примерила его фамилию: а что, Лина Нельсон — это звучит гордо.

Внешность у Тома была средняя, мягко сказать — типовая… Такого легко с другим первым попавшимся на улице мужиком перепутать. Упитанность Карлсона, усики, очечки… Разведен, дочь — ровесница ее Насти.

И Лина завязала с Томом переписку.

Что сыграло определяющую роль в их решении скрестить свои судьбы — сказать трудно. Возможно, Лине, прирожденному руководителю, понравилась мягкость Тома, по всему было видно, что он тихий и спокойный человек. Немного смущало то, что в графе «сексуальные особенности», истец робко запрашивал секс при свете… Ну да бог с ним, чего мы там и здесь не видали…

В общем, процесс пошел семимильными шагами. Получили визу, отыграли свадьбу. Новые ощущения вскоре стали привычными, и деятельная натура Линки — Блондинки заскучала в провинциальной тиши. Одно дело — руководить целым коллективом птицефабрики, а другое — когда под рукой только один муж, тихий и покладистый, но немного занудный. Поставит Лина чашки не на ту полку, а Том нудить начинает: чашки должны стоять здесь, то — здесь, это — там… ковер надо пылесосить не в субботу, а в пятницу… и так далее. Лине это быстро прискучило, и она начала порыкивать на мужа.

Ей хотелось общественной деятельности. Однажды она поехала с Томом навестить его дальнего родственника в тюрьме. Тюрьма, а особенно «коррекшен–офисерс»(так красиво в Америке называют надзирателей) в элегантной униформе, потрясли воображение Линки — Блондинки. И она поняла, работать в тюрьме — это мечта ее жизни.

Но не все так оказалось просто. Помимо безупречной репутации, нужно было иметь и специальное образование, окончить колледж. С ее–то английским! Но Лину этим не испугаешь.

Нужно с чего–то начинать свою карьеру. С трудом освоив медицинские спецкурсы, Лина пошла в сиделки для престарелых и начала учиться в колледже. Все ночи напролет работала, а утром ехала на занятия.

Ее супругу такая жизнь не очень нравилась. Он бы хотел видеть жену почаще… Иначе, зачем же он женился?! Их рабочие расписания вошли в крутое противоречие. Какой уж тут секс при свете! На их свидания дома оставалось два часа смертельной усталости. Кроме того, выходные Том проводил со своей дочерью. Линка — Блондинка оказалась недоброй мачехой, и ребенок отказался приходить в дом отца. Бедная девочка дьявольски обратилась в «яблоко» раздора. У Тома появился комплекс, что он уделяет дочке мало внимания, он стал метаться между женой и дочкой. Лина же имела противоположное мнение: что Том цацкается с дочкой слишком много.

Все чаще и чаще супруги беседовали на повышенных тонах. Вернее, это Лина отшлифовывала свой английский криком и руганью, а Том отмалчивался, смотрел на нее испуганно голубыми глазами.

Начальственные замашки и вспыльчивость, умноженные на тяжелую руку, сделали Линку — Блондинку серьезным противником в семейных конфликтах. Во время одной из постпраздничных разборок Лина с горя выпила пару бутылок пива и так разбушевалась, что в сердцах разбила о стенку их свадебную фотографию и свирепо проколола несколько невинных воздушных шариков.

Не знаю, что из этих нечеловеческих актов вандализма особенно напугало Тома, но он был в ту минуту серьезен как никогда.

— О'кей! Я звоню в полицию! — воскликнул он и, тщательно уклоняясь от ее всесокрушающей подушки, спешно заперся в спальне с телефоном.

— Ха–ха–ха! — засмеялась Лина. Ну какой нормальный человек может поверить в то, что муж вызовет полицию за разбитую фотографию и лопнутый шарик!

Он хочет ее разыграть, трус несчастный, — думала Лина и, примеряя в руках привычную каталку для теста, заходилась в сардоническом хохоте над его бессилием.

Но недолго она так торжествовала. В дверь сердито постучали и, не получив вразумительного ответа по–английски, легко взломали эту условную перегородку. Двое полицейских деловито и решительно облачили подозреваемую в наручники.

— Нет, а что такое? Вот а ю дуин?! — продолжала недоумевать плененная, бессовестно путая при этом языки и обдавая стражей порядка пивным духом.

— Вы арестованы. Поступила жалоба на семейный абьюз (насилие). Сколько алкоголя и наркотиков вы приняли?

Вмиг протрезвевшая Лина испуганно бормотала:

— Ноу драгс, ноу драгс…. ту бир, ту бир… (никаких наркотиков… пару баночек пива…)

— Где пострадавший?! — взволнованно вскричали полицейские, видимо, ожидая обнаружить его изувеченный труп.

Пострадавший вылез на зов и подробно прояснил ситуацию.

Что он там наворотил им по телефону и добавил здесь — для Лины осталось не очень ясным. Но в результате со стороны властей поступил жесткий вердикт: «Пройдемте с нами»!

Блюстители взяли ее за белы рученьки и посадили на заднее сиденье машины, отделенное от передних прочной решеткой. Лина с ненавистью поглядела на подлого ябеду и прошипела: «Ну погоди!»

Том испуганно потупился. Полицаи выключили мигалки и повезли нашу Блондинку в камеру предварительного заключения…

Линке — Блондинке пришлось спокойно и тщательно пересмотреть свое былое безответственное поведение за те три дня, что она провела в тюрьме в ожидании суда(!!), где ей огласили обвинение в нарушении порядка в виде мелкого хулиганства без особо опасных последствий… Так она очутилась в местах своей отдаленной мечты, но совсем не в том качестве, в котором ей хотелось бы.