Секс, смерть и галоперидол. Как работает мозг преступника. Судебная психиатрия как она есть - Михаил Львович Бажмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нейроны «разговаривают» между собой, передавая импульсы, что обеспечивают химические вещества – нейромедиаторы. Среди них главными считаются дофамин, серотонин, норадреналин, гамма-аминомасляная кислота и другие – всего несколько десятков. Именно дофамин и «обвиняется» в возникновении психозов, а точнее – его избыток или избыточная чувствительность к нему у нейронов. Косвенно справедливость этой версии подтверждается тем, что препараты, эффективные в лечении психозов, конкурируют именно с дофамином за его рецепторы – мишени на стенках нейронов. Получается, что дофамин имеет меньше возможностей стимулировать клетки, потому что рецепторы уже заняты молекулами лекарства. Оно сидит на рецепторе, но при этом его не стимулирует. Примерно так работает самое известное в истории психиатрии лекарство – галоперидол.
Со временем выяснилось, что серотонин тоже вносит свою лепту в развитие психоза, и новое поколение нейролептиков (препаратов для лечения психозов) блокировали уже не только дофамин, но и серотонин. Отмечу, что первый нейролептик появился в 1950-е годы. А идея о сети нейронов и наука коннектомика – дисциплина, изучающая коннектом (совокупность нейронных связей в мозге), – только в 1980-е. В современном понимании механизмов психоза многое изменилось. И сегодня мы уже говорим о нейромедиаторах не как о причине психоза, а как о механизме его развития. Причина гораздо сложнее – нарушение правильности нейронных связей мозга, рассинхронизация бесконечного нейронного диалога.
За последние 30 лет на эту тему написано столько статей, что в западных вузах давно уже есть отдельные курсы коннектомики в программах обучения и врачей, и нейрофизиологов. Существуют довольно сложные математические модели, описывающие эти процессы, одна из них – статистическая модель, основанная на работах Томаса Байеса, пресвитерианского священника XVIII века, который вывел формулу статистического расчета влияния различных факторов на вероятность события. На этой модели развилась целая наука – Байесова статистика, а термин «Байесовский мозг» давно вошел в англоязычную терминологию.
Врачи эту всю математику не изучают – сложно, теория развивается очень быстро, сегодня в расчеты, связанные с работой мозга, вводят различные математические модели, которые довольно сложны для понимания (вроде «одеяла Маркова» – поищите на досуге в Сети, та еще головоломка).
Вы спросите: почему именно для описания работы мозга нам нужна такая сложная математика, а для описания, скажем, работы печени – нет? Вот тут-то вся загвоздка. Все «нормальные» органы в нашем теле работают по одному принципу – каждая отдельная клетка выполняет все функции целого органа, но в миниатюре – гепатоцит (клетка печени) работает как вся печень, альвеола – структурная единица легкого – работает как все легкое, и так далее. Это упрощение, конечно же, но принцип понятен. А с мозгом это правило вообще не выполняется – нейрон не работает как мозг в миниатюре, нейрон вообще ничего не умеет сам по себе, кроме как генерировать сигнал или не генерировать сигнал. Но в их совокупности мы имеем сознание, творчество, эмоции и все остальное.
Построению модели элементарной функциональной единицы мозга многие ученые посвятили свои карьеры, но до сих пор не добились значительного успеха. На сегодняшний день существует модель работы из семи нейронов разных видов, и модель эта вроде бы близка к тому, чтобы объяснить функционирование мозга в целом… Но при ближайшем рассмотрении она так же близка к этому, как мы – к покорению Марса. То есть планы есть – а на практике пока так себе.
Нейронные связи – уникальное явление. Наш мозг всегда пластичен, нейроны постоянно образуют новые и разрушают старые связи, это очень динамичный процесс, который длится всю жизнь, от рождения до глубокой старости. И в этой нейросети закодировано все: наша память, личность, эмоции, поведение и так далее. Не будет преувеличением сказать, что единственно верным ответом на известный вопрос психологов «Кто ты?» будет «Я – это мой коннектом». Там, в темноте черепа, постоянно кипит деятельность – и химическая, и электрическая, и даже гидродинамическая. Мы продолжим разговор о физиологии и биохимии мозга после рассмотрения следующего случая. Но сначала расскажу занятную историю из личного опыта.
ХАИМ И ПЕРФЕНАН
Были у нас в больнице два пациента. Хронические больные с шизофренией, по многу лет лечились, с кучей госпитализаций – все как положено. И они оба были довольны тем лечением, которое получали, все-то им нравилось: и койки мягкие, и еда вкусная, и лекарства помогают от голосов – просто праздник какой-то! А поскольку семьи не соглашались их принимать домой, то, как правило, после выписки оба очень быстро вновь оказывались в приемном покое. Родня привозила их по несколько раз в неделю, поскольку жить с хроническим психиатрическим больным – не сахар. И однажды оба они, с разницей в месяц, решили сменить имена – закон позволяет.
Первый стал именовать себя Перфенаном (это название нейролептика, который ему хорошо помогал с бредом бороться). Я уже не помню точно, какая у него была фамилия, но получилось что-то типа Перфенан Кацнельсон.
Второй пошел по другому пути – он сильно ссорился с родителями, которые его не хотели видеть дома из-за дезорганизованного поведения и постоянного использования наркотиков. Он на них за это обижался и считал, что они желают его смерти, а потому сменил фамилию… на Бен Кака. Нетрудно догадаться, что это переводится с иврита как «сын говна». Получился Хаим Бен Кака…
Принимая их в отделении в очередной раз, я думал, как дорого бы дал, чтобы посмотреть на выражение лица сотрудников МВД, когда два этих кренделя пришли менять удостоверения личности.
Глава 2
Бред и агрессия
«Без лицензии на оружие»
Его напарников нашли на той самой парковке. Одного – по следам крови, он был ранен выстрелом в грудь, начал убегать, но смог пробежать всего метров триста, прежде чем вторая пуля прилетела ему в затылок. Другой был застрелен в голову в каморке охранников.
