Последний джинн - Василий Головачев

Ульрих с недоверием глянул на Кончиту, стоявшую перед ним без малейшего движения, как статуя.

— Вы серьезно?

— Не задавай глупых вопросов.

— От каких проблем я должен отвлечь федералов?

— Ты слышал об открытии так называемой Великой Пустоты?

— Нет.

Кончита отстегнула красивую висюльку серьги, протянула Хорсту. На месте серьги тотчас же выросла новая.

— Здесь вся необходимая информация. Изучи ее, составь план действий и сообщи мне.

Ульрих взял необычной формы флэш, повертел в пальцах.

— Как я вам сообщу?

— Просто мысленно позови, я откликнусь.

— То есть вы сядете на мое сознание?

— В этом пока нет необходимости.

— А если я передумаю… вы меня ликвидируете?

— И в этом нет необходимости.

Ульрих сжал челюсти, унимая внутреннюю дрожь. Он вдруг осознал, что ему предстоит сделать, и ужаснулся, и почувствовал восторг одновременно, понимая, что такого шанса отомстить всем врагам у него больше не будет.

— Я согласен!

— Мы не сомневались.

— Разумеется, я все сделаю, — усмехнулся Ульрих. — Но мне нужна полная свобода!

— Ты ее получишь.

— Мне нужны исполнители.

— Конкретно?

— Насколько я знаю, в мире полно всякого рода сект и союзов, борющихся за свою свободу.

— Конкретно.

— Ну, УПАУН, Албанера, Ндрангета, всякие Ордена. Кстати, хорошо бы выяснить, жив ли еще Орден Белого Крыла?

— Мы дадим тебе все связи.

— Что ж… тогда… я посмотрю, что вы мне приготовили.

Глаза Кончиты зажглись… и потускнели, превратились в глаза обыкновенной девушки по вызову, которая ничего не помнила из того, что говорила минуту назад. Она тут же защебетала какую-то чушь.

Ульрих понял, что Посредник неведомых инвазеров покинул своего временного носителя.

— Иди ко мне, — глухо сказал он, торопливо стягивая с себя уник.

Глава 4

ВСКРЫТИЕ ПОКАЖЕТ

Зари-ма грезила с открытыми глазами. Перед ней стояла красивая длинноногая девушка с хорошей фигурой, излишне полная на взгляд Игната, а на девушке играла нежными переливами опала удивительная конструкция, которую трудно было назвать платьем.

— Привет, ма, — сказал Игнат.

Зари-ма оглянулась, ее затуманенные глаза прояснились.

— Игнаша! Проходи, я сейчас закончу.

— Познакомь, — кивнул Игнат на девушку.

Зари-ма показала ему кулачок, он засмеялся и открыл в стене мастерской дверцу бара, достал пластет клюквенно-брусничного морса. Налил в чашку, вернулся к матери.

Зари-ма уже несколько лет занималась моделированием женской одежды, у нее это хорошо получалось, и бренд «Зарима» уже пользовался популярностью в России. Девушка же, стоящая перед ней, была всего лишь видеофантомом, и как только Зари-ма закончила мысленное приглаживание голографической проекции нового платья, фантом безмолвно растаял в воздухе.

Зари-ма заказала улетон с лунным медом, и они с сыном сели друг против друга в уголке помещения, заставленного десятками видеорам с платьями разного фасона.

— Тебе пора жениться, — строго сказала женщина, не потерявшая в свои сорок с лишним лет ни грана красоты и изящества.

— Мам, ты совсем оземлилась, — улыбнулся он.

— Что? — не поняла она. — Оземлилась?

— Стала совсем земной. А ведь родилась на Полюсе Недоступности. Ангел, практически.

— Издеваешься? — свела она брови.

— Ни в коем случае! — вытянул он руки вперед. — Просто пока не найду такую, как ты, не женюсь. Папа сказал, что ты готовишь новую коллекцию?

— Пригласили на весеннее прет-а-порте в Брюссель, — сморщила носик бывшая полюсидка. — Приходится напрягаться.

— Европа, однако, — сказал Игнат значительно, хотя в душе относился к европейским «стандартам» с пренебрежением. — Может, пообедаем вместе?

— У меня встреча назначена на два часа, — огорчилась Зари-ма. — Ты не работаешь сегодня?

— В отпуск отправили, на три дня, за непричинение большого ущерба делу и государству.

Зари-ма засмеялась.

— У тебя хорошее настроение, это радует. Отец ничего мне не передавал?

— Нет, ничего, а должен был?

— Обещал показать какой-то старинный русский костюм.

— Обещал — покажет. Ну, я побежал? Переоденусь и махну в Никола-Ленивец, к теткам, подышу природой. Да и Сашка звонил, звал на очередное «архстояние». Там у них готовится фестиваль ландшафтной архитектуры, интересно посмотреть.

— Хорошая идея, я бы и сама посмотрела.

— Так полетим вместе.

— Сегодня я занята, не люблю отменять назначенные приемы, а завтра могу прилететь.

— Созвонимся.

Игнат поцеловал мать в щеку, получил ответный поцелуй и вышел из мастерской. А уже садясь в такси на площади Большого Сердца, почувствовал странную неловкость, будто забыл какую-то важную вещь. Прислушался к себе. Ощущение забытой вещи было связано с мастерской мамы, а возможно, и с ней самой. Но интуиция, подсказав некое нарушение полевой обстановки, замолчала, и он успокоился, не чувствуя нарастания потенциалов, связанных с опасностью.

Семья Ромашиных: отец Артем, мать и сын — уже лет пятнадцать жила в Рязанской губернии, в новом районе Славенский, на реке Оке. В нынешние времена расстояния между городами, поселками и странами вообще не имели значения, человечество повсюду перешло на воздушный и мгновенный транспорт, сокращенно — метро, и достичь любой точки земной поверхности можно было за считаные минуты. Однако Артем, проживший много лет с Зари-мой в Харькове, долгое время обивал пороги соответствующих инстанций и в конце концов получил вид на жительство на родине дедов и прадедов. Некомфортно ему стало жить в Харькове, особенно после смерти деда Игната, а также бывшего главы ОВР Володи Калаева, который жил в Днепропетровске.

Игнат жилище свое не выбирал, для него дом в Рязани, недалеко от громадного здания УАСС, был родным гнездом, и жилось в нем хорошо. Хотя, конечно, он мечтал со временем получить свой личный жилой уголок, который принадлежал бы только ему. Но об этом пока можно было только мечтать и ждать, пока кто-нибудь из родственников не умрет, после чего получить квартиру в наследство. А думать о таком способе получения жилплощади Игнат не хотел. Да и надеялся в конце концов заработать на приличное жилище собственным трудом.

Дома он искупался в акваблоке, посмотрел новости по видео, собрал сумку: пара летних костюмов, спортивный тренч, кроссеры, деловой уник на всякий случай, рубашки — и, облачившись в белый, с черными и серыми вставками, повседневник, закрыл за собой дверь квартиры.