Crime story № 4 (сборник) - Татьяна Луганцева

В это мгновение расклешенная юбка девушки взвилась, и Алене стало видно, что сетчатый чулок на коленке порван. Наверное, зацепила, когда одевалась, а запасных с собой не взяла. Теперь понятно, почему она так скованно держится! Ничто так не мешает танцевать, как осознание, что у тебя что-то не в порядке с одеждой!

С другой стороны, ни одна нормальная женщина из дому не выйдет без пары запасных колготок, это всем известно!

Алена нашла себе местечко на хорошем диванчике, откуда ей будет видно всех и всем будет видно ее, запихала сумку за спинку и села, расправив юбку на коленях, но не натянув ее, а как бы чуточку вздернув, при этом стреляя взглядом по сторонам в ожидании партнера. Они уже присутствовали – в количестве пяти-шести человек, но пока не танцевали – присматривались.

«Эй, эй, тангерос-партнерос! – мысленно возмутилась Алена. – Уже начало девятого, у меня времени осталось всего ничего, вы что, не понимаете?! Поторопитесь, ведь я так хочу, хочу, хочу танцевать!»

И, словно услышав ее мысленный призыв, рядом с ней материализовался высоченный Энерджайзер и, сияя улыбкой, протянул ей руку. Алена просияла в ответ и прильнула к нему трепещущим от счастья бюстом. Как всегда, рядом с Энерджайзером у нее возникало ощущение, что она пьет хорошее шампанское. Пузырьки так и будоражили кровь!

Она бы танцевала с ним всегда, но после трех танд[Музыкальный отрезок на милонге, обычно это три танго, милонга и танго-вальс, длится в общей сложности около пятнадцати минут. ] пришлось, увы, расстаться. Впрочем, на своем диванчике Алена не засиделась. К ней подплыл Лебедь Белый и загадочно улыбнулся. Алена блаженно вздохнула и обняла его. Он был такого же роста, как Энерджайзер, то есть не меньше чем метр девяносто. Любимый размер высоченной тангеры на двенадцатисантиметровых каблуках!

После изысканного танца с утонченным блондином Алену пригласил какой-то малорослый немолодой незнакомец в берете, один из эпигонов Че Гевары, но, если тот просто эпатировал публику своим обликом, этот явно скрывал под беретом лысину. Впрочем, ни лысина, ни рост не мешали ему прекрасно танцевать. Однако манера у него была довольно, как бы это помягче выразиться, свободная, чтобы не сказать развратная… Перманентно он двигался, уткнув нос в декольте Алены, и даже иногда забывал вытащить его, чтобы перевести дух, а уж приткнуть свои выступающие части тела к ее бедрам – это для него вообще было святое дело!

Ну да ладно, такому партнеру можно многое простить за качество введения в волькаду[Одна из самых сложных и весьма эффектных фигур аргентинского танго: некая взаимная «пирамидка» между партнерами с различными движениями ног. ]! Потом, усевшись на свой диванчик и мимолетно проконтролировав наличие сумки (на месте, все ОК), Алена обнаружила, что в зале появился МММ, Мужчина Моей Мечты (в смысле ее, Алены Дмитриевой, мечты), и принялась его гипнотизировать по всем правилам кодигос[Свод традиционных правил, регламентирующий поведение на милонге. ], внушая, что он должен, непременно должен, просто обязан ее пригласить. Но МММ, по обыкновению, никак на это не отреагировал и понесся по залу с какой-то хорошенькой дебютанткой, закружив ее в вихре танго-вальса. Это был «Desde El Alma», восхитительная классика, его Алена обожала. Впрочем, его все обожали, и на паркете, вернее, на длинных, безупречно отполированных досках танцпола, вдруг стало довольно много народу.

Алена взглянула на часы. Батюшки, она здесь уже почти полтора часа! Вот летит время, это просто что-то. Однако у нее довольно много времени до ухода, можно вволю натанцеваться. Впрочем, не факт… Как раз начали прибывать московские танго-пижоны (элита нации!), которые считают дурным тоном явиться на милонгу вовремя. А среди элитных партнеров котируются только элитные партнерши – несчастных провинциалок вроде Алены и не замечают (да что они понимают в женщинах!). Для многих залогом счастья было непременно потанцевать с какой-нибудь знаменитой тангерой, а потом, в кулуарах, небрежно обмолвиться: я-де танцевал с Аллой Сусиной, и она на пьернас[Изощренная фигура аргентинского танго, высокие махи ногой партнерши за спину партнера. ] не повелась, а мне Аля Юстиньина наступила на ногу, а Муся вообще не ловит синкопы… Конечно, все это было обычное мужское вранье, но до чего же высоко эти мужики задирают носы!

«Может быть, меня больше никто и не пригласит, – грустно подумала Алена. – Мною ведь не похвастаешься! Они же не знают, что я писательница… правда, совсем не знаменитая, это раз, а во-вторых, в атанго идет в счет только мастерство. Все прочие регалии несущественны!»

Словом, Алена совсем уж приуныла, как вдруг увидела, что в обход танцующих пар к ней приближается не кто иной, как сам АВ, Александр Великий.

Точно, он шел к ней… и смотрел ей в глаза… по всем правилам кодигос! Алене показалось, что АВ невесел и чем-то сильно озабочен, однако, подойдя, он приветливо улыбнулся и протянул руку:

– Потанцуем?

Сто раз Алена внушала себе, что не должна принимать приглашения с такой радостной улыбкой, но разве можно было скрыть неистовый восторг от возможности потанцевать с самим АВ?! Алена вскочила, улыбаясь ну натурально до ушей, и просто-таки кинулась в его объятия – такие мягкие, такие вальяжные, такие надежные.

И снова как укололо: «Почему он такой грустный?» Но снова он улыбнулся, а она забыла обо всем от удовольствия. Больше всего на свете она любила танцевать с АВ, жаль, что такое счастье выпадало редко, но уж сейчас она намерена была воспользоваться им на полную катушку, тем паче что звучала ее любимая, любимейшая «Felicia» в самой удачной, на взгляд Алены, аранжировке – оркестра Альфредо д’Ангелиса.

Лишь волны печаль мою хранят, —

начала напевать Алена в такт музыке.

Один стоюНа берегу и жду.Так жизнь пройдет,Как ты прошла, любовь!Так жизнь пройдет…Покинут яЗвездой моей,Покинут яОтрадой глаз,Покинут я,Умру, умру…Вернись, вернись,Вернись ко мне,Фелисия!

Но если Aлена ожидала, что АВ похвалит ее перевод (а ее переводы все всегда хвалили!), то она ошибалась. Он напряженно улыбнулся – и повел Алену в самую гущу танцующих, наперерез линии танца. Круто повернул, уворачиваясь от Развратника, который прижимался своим беретом к пышной груди не кого-нибудь, а питерской Брунгильды, – и втолкнул Алену в какую-то тесную каморку, в которой была навалена пластиковая мебель – столы и стулья. Тотчас выпустил ее из объятий и деловито спросил:

– Вы говорили Афине, что сегодня уезжаете?

– Да, – растерялась Алена. – Убегу сразу после полуночи.

– Так. – АВ взглянул на часы. – Времени мало, но еще есть. Я прошу вас о помощи. Случилось нечто страшное… страшное и непонятное, я… – Он нервно провел рукой по лбу, и Алена поняла: он и в самом деле вне себя от беспокойства! – Здесь произошло убийство.

– Убийство? – повторила Алена севшим голосом. – Какой ужас… Здесь?!

И она обвела взглядом комнатушку.

– Нет, – качнул головой АВ. – В туалете.

И при этом слове Алена, как во сне, вдруг проговорила:

– Крест, восемь С, бутерброд.

АВ так и вытаращил глаза:

– Откуда вы знаете?! Неужели уже пошел слух? Но ведь они обещали никому пока не говорить!

– Да мне никто ничего не говорил, – растерянно объясняла Алена, не имевшая представления, кто такие эти они, и пытавшаяся как-то привести в порядок мысли, бестолково и беспорядочно сновавшие в голове. – Я сама не пойму, почему это ляпнула. Просто сегодня днем на Курском вокзале тоже случилось убийство в туалете… там прозвучали эти слова – крест, восемь С, бутерброд, ну, вот, видимо, записались на каких-то файлах моей памяти… К тому же туфелька валялась под дверью так странно… В ней было что-то трагичное, обреченное.

– Вы тоже видели туфельку?

– Ну да, я как раз переодевалась, когда вы пришли открывать кабинки. Но неужели и правда эта туфелька принадлежала убитой? А ведь она купила ее только сегодня! Я видела эту пару в «El choclo»!

– Да, Афина сказала, что сегодня туфли купила Роза Рыбина. Это одна из преподавательниц аргентинского танго в Москве. Раньше она с Белым Лебедем танцевала, а теперь и свою школу открыла. Дела у нее, правда, неладно идут, но Роза – весьма амбициозная дама, она свое непременно возьмет.

– Так, значит, это ее убили? – воскликнула Алена, немного удивившись, почему это АВ говорит о Розе Рыбиной в настоящем времени.

– Да нет, – покачал он головой, – жива-здорова, дома сидит. Я ей сразу позвонил, и она объяснила, что ногу подвернула, когда от нас с новыми туфлями шла, и теперь может только платонически любоваться ими. Сидит, дескать, и плачет…

– Но получается, такие туфли покупал кто-то еще?

– Да, где-то полгода назад была у нас еще пара, но кому мы их продали, Афина, конечно, не помнит. Очевидно, эту девушку и убили. Кошмар…