Хочу, чтобы меня слышали! Книга 1. Жизнь – это Любовь! - Юрий Широков

– Не бряцайте оружием!

– Русская общественность против войны!

– Война не встретит сочувствия в широких кругах населения!

И что после этого можно говорить о настроении артурской эскадры и гарнизона крепости?

Воины понимали, что за их спиной нет поддержки страны и их тяжелый труд никому не нужен, и даже презираем.

Шаги, которые предпринимались в Петербурге, делались скорее с целью «не дразнить гусей», чем с целью укрепиться, или хотя бы не отстать от неприятеля по силе флота и армии.

Эх, россияне, что же мы за люди такие?

Героев своих не ценим, завоеванное кровью и потом своих предков сберегать нам лень, все денег жалко – ждем, пока нас «в угол не загонят», да «не оберут до нитки».

Уж тогда мы соберем «с миру» и отдадим на войну все свои сбережения, будем радостно голодать, и ждать кровавой победы, которая, все одно, не вернет нам былого, но заберет жизни близких людей и кровно нажитые гроши.

Создадим себе трудности, героически их преодолеем, но, зато проявим при этом дьявольскую изворотливость! – это наш, и именно наш лозунг!

Не послушай мы тогда этих толстобрюхих «умников» – удержали бы Порт—Артур и Сибирская магистраль уперлась бы своим восточным концом не в воды враждебного Японского моря, а пришла бы к берегам своего – теплого незамерзающего Желтого моря, имеющего прямой выход в океан!

Мы никогда не слышим предупреждающих голосов своих соотечественников – патриотов Родины, которые, рискуя своей жизнью, пытаются достучаться до наших мозгов и предупредить о грозящей опасности.

Вот и сейчас, военно-морской агент в Токио, капитан 2 ранга Русин, во многих своих наиподробнейших донесениях, своевременно дал полную картину развертывания вражеских сил, точно указав дату начала вторжения – конец января.

А ему в ответ – не может быть, не верим, не бряцайте оружием – не раздражайте японцев, не будет войны!

Зима в конце января 1904 года выдалась солнечной, сухой и бесснежной.

За пять лет российского владения город Порт-Артур обрусел, в глухих стенах китайских одноэтажных домишек появились резные оконца да крылечки русские.

С вершины самой высокой горы под названием «Перепелиная» – гордо стремилась ввысь русская пожарная каланча, между Старым и Новым городом строился большой каменный православный собор.

Город хорошел, жил полной шумной жизнью, открывались магазины, расширялись улицы – жизнь обрусевшего городка кипела.

Но, незаметно так, пестреющие вывески магазинов и ресторанов стали вдруг исчезать, их владельцы – японцы устраивали спешную распродажу товаров, закрывались и уезжали.

Утром 8 февраля 1904 года в город прибыл из Чифу японский консул и вывез на пароходе последних подданных Страны Восходящего Солнца.

А в обед пришло известие о том, что японцы отозвали своего посланника из Петербурга.

– Война? Надо срочно объявлять 4-х часовую готовность к выходу в море! – волновались офицеры.

– Не время! Дипломатическая часть штаба разъясняет, что разрыв сношений не есть объявление войны – отвечало начальство.

– Не бряцайте оружием!

А в полночь уже лежал на боку смертельно пораженный «Цесаревич» – лучший наш корабль, зарывалась носом в воду тонущая громадина броненосца «Ретвизана» и тихо уходил на дно крейсер «Паллада», подорванный японской миной.

И уже не смогли исправить ситуацию подвиги погибшего вместе с флагманским броненосцем «Петропавловск» вице-адмирала Макарова, мужество защитников Порт-Артура, погибших вместе со своим командиром – генералом Кондратенко, всей 158-тысячной армии генерала Куропаткина, русских корпусов в героических сражениях под Мукденом и Сандепу.

И еще, бессмертные незаметные подвиги отдавших самое дорогое – свои жизни 31630 солдат и матросов, 5514 – умерших от ран, 11170 – скончавшихся от болезней, 1643 – умерших в плену.

И 60 000 плененных с поломанными навсегда судьбами.

Упокоились в морских глубинах заступившие на вечную вахту экипажи погибших русских кораблей «Новик», «Полтава», «Пересвет», «Победа», «Боян», «Суворов», «Осляба», «Александр III», «Бородино», «Варяг».

А мы не только не помогли своим героям, а наоборот, усилили их боль, затеяв в поддержку врага, революцию «во счастье народа».

– «Спасибо» тебе, наша «русская общественность», счастливо отсидевшаяся в тылу, рассуждающая за сытным столом о бездарности Русской армии.

Русской армии, которую топтали, топчут и будут топтать всегда и все – кому не лень, но, прежде всего, свои «благодарные» сограждане.

Чтобы было бы со всеми нами, с нашей страной, если бы мы были все похожи на эту мразь?

Вот они, ваши «достижения», предатели своей Родины – по Портсмутскому миру, заключенному 5 сентября 1905 года Россия уступила аренду Ляодунского полуострова вместе с веткой Юго-Маньчжурской железной дороги, потеряла южная часть Сахалина, Маньчжурию. Утрачены позиции в Корее, Китае, да, и на всем Дальнем Востоке.

Япония сделалась великой державой.

А проигравшая войну Россия ввязалась в первую свою кровавую революцию.

Промышленный спад, расстройство денежного обращения, неурожай, голод и огромный государственный долг, начавший свой стремительный рост со времен русско-турецкой войны, требовали решительного и кардинального реформирования деятельности власти.

Большинство населения страны – крестьяне, заметно нищали. Быстрый рост численности крестьян привел к тому, что величина среднего надела сократилась почти в два раза, а средняя урожайность только немного выросла.

Как результат – постоянное падение среднего сбора хлеба на душу земледельческого населения и, как следствие, ухудшение экономического положения крестьянства в целом.

В это же время в Европе произошли большие экономические перемены, вызванные появлением там дешёвого американского зерна.

Это поставило Россию, где зерно являлось основным экспортным товаром, в очень трудное положение. Американцы, которые финансировали армию Японии, решили добить Россию экономическими методами.

Курс на активное стимулирование экспорта хлеба, взятый с конца 1880-х годов российским правительством, явился ещё одним фактором, ухудшившим продовольственное положение крестьянства.

Лозунг «не доедим, но вывезем», выдвинутый министром финансов Вышнеградским, отражал стремление правительства поддерживать экспорт хлеба любой ценой, даже в условиях внутреннего неурожая.

Это привело к голоду.

Кризис сельского хозяйства перерос в затяжной и глубокий недуг всей экономики Центральной России.

Крестьяне работали все хуже – не было интересу…

Витте тогда воспоминал: «Как может человек проявить и развить не только свой труд, но инициативу в своем труде, когда он знает, что обрабатываемая им земля через некоторое время может быть заменена (общиной) другой, что плоды его трудов будут делиться не на основании общих законов и завещательных прав, а по обычаю.

Когда он может быть ответственен за налоги, не внесенные другими (круговая порука) … когда он не может ни передвигаться, ни оставлять свое, часто беднее птичьего гнезда, жилище без паспорта, выдача коего зависит от усмотрения, когда одним словом, его быт в некоторой степени похож на быт домашнего животного с тою разницею, что в жизни домашнего животного заинтересован владелец, ибо это его имущество, а Российское государство этого имущества имеет при данной стадии развития государственности в излишке, а то, что имеется в излишке, или мало, или совсем не ценится».

Постоянное снижение размеров земельных наделов – «малоземелье» – привели к тому, что крестьяне стали требовать земли за счёт перераспределения помещичьих наделов.

Земли же не помещичьи принадлежали общинам, которые решали вопросы бытия каждого крестьянина.

Волостные суды решали дела не по общегосударственным законам, а по крестьянскому «обычному праву», которое отличалось неполнотой и неясностью.

Невежественные и малограмотные судьи с трудом разбирались в делах, и главную роль в волостном суде играл его делопроизводитель, волостной писарь. За взятку, конечно.

Даже в получении паспорта эти лица бывших податных состояний – мещане, ремесленники и крестьяне, были поставлены в зависимость от мещанских и крестьянских обществ.

При наличности недоимок паспортные книжки выдавались им не иначе, как с согласия обществ.

А неотделенным членам крестьянских семейств для получения и возобновления вида надо было еще заручаться согласием хозяина крестьянского двора.

Полное политическое бесправие, полицейский произвол, кризис, позорное поражение в войне, «малоземелье» бросили в пучину революции не только рабочих и крестьян, но и большую часть мелкой и средней буржуазии, интеллигенцию, служащих.