Побег с «Оборотнем» - Фридрих Незнанский

— И часто скандалишь с родичами, Валентина?

— А вам-то что? — фыркнула девчонка. — Они просто не умеют мною пользоваться.

Он собрал почтенное семейство на кухне, предложил облегчить душу чистосердечным признанием. Внимательно всматривался в лица, выискивая что-нибудь необычное.

— Прошу вас вспомнить, уважаемые Анна Андреевна, Павел Сергеевич и Валентина Павловна, не заметили ли вы в прошлое воскресенье что-нибудь необычное. Расскажите, как вы провели утро 14 июня. Расскажите о вашем отношении к соседям.

— Да боже ты мой… — пробормотал мужчина. — Нас терзали весь день, неужели это никогда не кончится…

— Успокойся, Павел, если нужно, значит, нужно.

— А мне по хрен, — безапелляционно заявила девчонка, — я вообще до обеда дрыхла. Так что сами разбирайтесь.

Мужчина покраснел. Женщина всплеснула руками, набросилась на дочь с упреками. Но та лишь фыркала.

— Вы думаете, Валюша не умеет себя вести? — смущенно бормотал отец семейства. — Все она умеет, если захочет. И учиться может хорошо, и вести себя прилично… Просто ей шлея иногда под хвост попадает, начинает самовыражаться…

— Опять этот семейный адвокат! — схватилась за голову женщина. — Да это из-за тебя она такой и выросла!

— Вам рефери не требуется? — мягко поинтересовался Турецкий. — Давайте серьезнее относиться к делу, господа.

Анна Андреевна и Павел Сергеевич занимали неплохие должности в институте микробиологии. Всю жизнь на научной работе. Трудились вместе, дома вместе. В последнее время работы даже прибавилось — чтобы не пропасть в тяжелую кризисную пору, приходится брать дежурства по лаборатории. До ночных смен пока не дошло, но часто случается, что нужда заставляет работать по выходным, приходят домой очень поздно, вымотанные до предела, а тут еще Валюша со своим «самовыражением»…

В прошлое воскресенье они всем семейством дружно отсыпались. В субботу поздно вернулись с работы, а еще Валюша где-то колобродила, явилась после них.

В квартире, как всегда, был бедлам, в холодильнике шаром покати (хотя оставили ей деньги на продукты), поскандалили, долго наводили порядок, сочиняли ужин, легли спать. Был уже третий час ночи. Анна Андреевна проснулась около одиннадцати — с совершенно чугунной головой. Пыталась растолкать Павла Сергеевича, но тот лишь отмахнулся, перевернулся на другой бок. Выходной — не значит, что в доме делать нечего. Работы столько, что хоть на работу не ходи. Побрела в детскую, сделала попытку растолкать Валюшу — та даже ухом не повела. Стала орать, требовать, предъявлять ультиматум — та забралась под подушку, и хоть бы хны. Махнув рукой на своих засонь, Анна Андреевна побрела в ванную, в этот момент и началось. Тревожно зазвенел звонок в прихожей, вторглись люди в форме и без, стали задавать какие-то глупые вопросы. Проорав, что у них имеется санкция прокурора, бросились обшаривать квартиру. Анна Андреевна даже не нашлась, что сказать — стояла, руками разводила. Милиционеры вытряхнули из кровати Валюшу — той спросонья почудилось, что это грабеж, запустила в одного тапком и, что интересно, попала. Отец вступился за дочь — чуть и ему не досталось. Слава богу, недоразумение разрешилось. Милиционеры уверили, что вторжение — мера вынужденная, извинились сквозь зубы, побежали дальше. В этот день они возвращались несколько раз. Настойчиво допытывались, какие у Латыпиных отношения с Евгением Михайловичем Поличным, где его можно найти, и прочую чушь…

— А какие у вас, кстати, отношения с Поличным? — осведомился Турецкий.

— Хреновые, — буркнула Валюша, — он мне курить на площадке не разрешает. Как увидит — сразу клеймит и гонит. Жалко, что его не поймали…

— Валюша, прекрати! — завизжала мать, поперхнулась, стала кашлять. Обыкновенная российская семья. Турецкий дождался очередного затишья, попросил еще что-нибудь вспомнить. Никаких особенных отношений у семьи Латыпиных с семьей Полипных не было. Здоровались, обменивались ничего не значащими фразами. Разумеется, все знали, что Полипный занимал ответственный пост в милиции, но в форме видели его редко. Не любил он форму. И вел себя с окружающими вне работы людьми, как обыкновенный гражданин. Был приветлив, хотя и немного замкнут, однажды дал «прикурить» Павлу Сергеевичу, когда его машина не могла завестись, а как-то раз его супруга Инна Осиповна совершенно бесплатно отдала Валюше новые джинсы, в которые не смогла влезть ее дочь Раиса.

— Дура толстая, — фыркнула Валюша и храбро посмотрела на Турецкого.

— Кто? — не понял Турецкий.

— Раиска, кто еще? Как была дурой, так и осталась. В институт московский поступила по протекции папочки, ходит тут, понтами колотит…

— Валюша, прекрати! — взмолилась Анна Андреевна.

В пятой квартире им открыта то ли девушка, то ли виденье — настолько худое и прозрачное, что у Турецкого закралось опасение, не попал ли он в мультик. Девушка смотрела на него, как смотрит Богоматерь с иконы. Он покосился на стоящего рядом сержанта. Тот пожал плечами, дескать, разговоры — это по вашей части.

— Гражданка Полякова? Позвольте отвлечь вас и вашего мужа буквально на несколько минут?

В этой квартире тоже не обошлось без скандала. Но на сей раз гнев проживающего в квартире чиновника был направлен на правоохранительные органы, которые не умеют работать, а умеют только отвлекать людей в редкие часы их заслуженного отдыха. Угловатый мужчина с обширными лобными залысинами брызгал слюной, возмущался громовым голосом, стучал кулаком по стене. Дальше прихожей он посетителей не пустил, пришлось выслушивать познавательную лекцию прямо под дверью — благо прихожая была вместительной. Он не оставит этого безобразия, он завтра же пожалуется мэру, и тот примет соответствующие меры. Сколько можно надоедать, лучше бы Поличного ловили! При этом его супруга — бывшая труженица подиума — сидела бестелесной зыбью на тумбочке, молитвенно смотрела в пол, иногда поднимала большие жалобные глаза и словно бы хотела что-то сказать.

— Как шумно-то, господи, — вздохнул Турецкий, дождавшись паузы. — Мы, собственно, и ищем Поличного, господин Поляков. Обыскались уже. Возможно, найдем его с вашей помощью, если вы снизойдете до того, что окажете ее. На вашем месте я поубавил бы громкость — с вами разговаривает представитель Генеральной прокуратуры Российской Федерации, которому плевать на ваши угрозы и вашего мэра, и неизвестно еще, кто кому доставит неприятности. Расскажите, за что вы невзлюбили Поличного.

— Это не имеет отношения к его пропаже, — огрызнулся Поляков и как-то сник, неласково покосился на супругу. — Представьте себе, я не беру взяток, уважаемый представитель Генеральной прокуратуры.

— Да вы что? — изумился Турецкий. — Вы считаете это достижением, господин Поляков? А мне кажется, это — норма поведения любого нормального человека, отягощенного властными полномочиями.

Хрюкнул милиционер у него за спиной. С интересом уставилась на Турецкого бывшая модель.

— И кое-кому это страшно не нравится! — повысил голос чиновник. — Поличный имел наглость обвинить меня в присвоении части денежных средств, выделенных на строительство нового здания детского сада номер четыре. Приписывал какие-то взятки, якобы полученные при выделении земельных участков у Большого оврага. Это нонсенс! Там все прозрачно! Какие, к черту, взятки? Ей-богу, если уж ему вздумалось меня утопить, мог бы действовать поумнее. Даже до суда не дошло — в связи с полной смехотворностью! Как он вообще посмел меня обвинить!?

— Понимаю, господин Поляков, вам чужого не надо, — вздохнул Турецкий. — Свое бы унести.

— Что вы хотите сказать? — побагровел чиновник.

— К слову пришлось, простите. А теперь давайте по порядку. Когда вы в последний раз видели Поличного, что имеете объективного о нем сказать, как провели воскресенье четырнадцатого июня…

Предваряя свою «исповедь», Поляков достаточно аккуратно поднял с тумбочки супругу, поцеловал ее в ухо и подтолкнул к проему. Видение медленно таяло, Поляков терпеливо ждал, пока она растает окончательно, хотя мог бы просто дунуть ей в спину — ее бы унесло. Он прикрыл дверь. Обвинять его в том, что он укрывал Поличного, — даже не смешно. На месте правоохранительных органов он не стал бы рассматривать эту версию. В последний раз он видел Поличного в субботу, 13 июня. Дело было вечером. Оба одновременно подъехали к дому. У обоих в личном пользовании внедорожники. У Поличного — «Subaru Forester», у Полякова — самый заурядный черный «X-Trail». Чиновника привез с работы шофер, Поличный за рулем был сам. Столкнулись в дверях подъезда. Так уж получилось, очень редко такое случается, что двое мужчин оказываются где-то рядом. Видимо, оба задумались. Уж Поличный точно задумался — рассеянно посмотрел на Полякова и буркнул «здрасьте». Такого не было в новейшей истории. Не здоровались, в глаза не смотрели, гордо проходили мимо, задрав носы. Поляков был настолько изумлен, что машинально ответил. Потом ему стало стыдно. Он не стал заходить за Поличным, мялся у подъезда, ждал, пока тот поднимется к себе в квартиру. Выждав положенное время, отправился наверх. Подъезд был пуст. Он беспрепятственно поднялся на третий этаж, отомкнул дверь ключом — и до воскресенья из дома никуда не уходил…