Режиссер Советского Союза 2 - Александр Яманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот такая ситуация, — рассказываю коллективу итог разговора с Фурцевой.
Если Зельцер ни грамма не обиделся — он вообще мало чего хорошего ждал от наших властей, то Пузик явно расстроилась. Рыжая старалась не показывать вида, но у неё это плохо получалось. Акмурзин был абсолютно спокоен. Но он по жизни немного пофигист, так что думаю, долго переживать не будет.
— Не стоит расстраиваться, друзья, — в первую очередь пытаюсь успокоить Пузик, — Это не последний наш фильм, и будут ещё поездки.
— Тебе хорошо говорить, — шмыгнула носом Оксана, — А я вот на Канны хотела посмотреть и по красной дорожке пройтись. Такой шанс раз в жизни выпадает.
Дабы пресечь истерику решил сбить рыжую с толку.
— И чего бы там делала, на дорожке? Пугала людей макияжем, в стиле — индейцы вышли на тропу войны? Спотыкалась на высоких каблуках, которые ты не носишь? Или путалась в вечернем платье? Я же не просто так пытался отправить тебя к двум учительницам, но кто-то отказался. Пойми, мелочей в нашем деле не бывает. Буду ещё беседовать даже с Агаповой и Серовой. А то иногда разглядываешь фотографии наших актёров в журналах, и кажется, что они пришли на похороны. Надо над собой работать, уметь себя подать, правильно двигаться и постоянно улыбаться. Кинематограф — это не сказочный мир, а лицемерная индустрия. И мы вынуждены подстраиваться под правила игры, которые сейчас определяют европейцы с американцами.
— Твоя студенточка, — последнее слово в устах Оксаны прозвучало как шлюха, — Ситуацией воспользовалась, хотя к кино не имеет никакого отношения. Вышагивает, будто модель на подиуме, и нос задрала, аж затылок к спине прилип.
Вот к чему мне сейчас эти склоки? Но и с Пузик ссориться нельзя, слишком многое на неё завязано. Плюс я считаю её своим ближайшим соратником. Может, это у неё от отсутствия нормальных отношений с мужчиной? Девке-то уже скоро двадцать пять. И Самсон чего-то сопли жуёт, бегая за ней, как собачонка. Хоть на работоспособности Оксаны всё это не отражается. Пузик пишет уже четвёртый рассказ про Терешко, и что-то своё на мове про родной край. Плюс, на ней следующие сценарии про Рюриковичей. Думаю, к осени мы снимем ещё две серии. Только вот в голове рыжей полный раздрай, оттого она периодически выплёскивает негативные эмоции.
— Не надо лезть в мою личную жизнь, — отвечаю спокойно, — Если у Татьяны хватило ума воспользоваться подобной возможностью, то зачем завидовать? Нравится тебе образ серой мышки — так и живи с ним далее. Зачем на людей кидаться?
Пузик не просто покраснела, а пошла пятнами. Грешным делом, подумал, что сейчас в меня опять запустят дыроколом. Нет, обошлось. Наша бобруйская принцесса успокоилась, встала, и с гордым видом пошла на выход.
— Мне нужно работать, — произнесла она, уже открыв дверь, — Если захотите присоединиться, то знаете, где я сижу.
Надо чего-то делать. Серову попросить или с Самсоном поговорить по душам, хотя он тоже стал морозиться в последнее время. Мне ещё раскола внутри коллектива не хватало.
* * *А вот звонка этого человека я точно не ожидал. Как-то уже и забыл о разговоре с Фурцевой. Вот только министр помнила всё хорошо, и умела извлекать выгоду из грамотных советов. Мне же стало просто интересно, что решили ответственные товарищи, и на встречу я согласился сразу.
Благо, идти далеко не пришлось. Знаменитая чебуречная на ВДНХ в это время была полупустая. Обед уже закончился, а рабочий день ещё продолжался. Здесь можно было встретить людей совершенно разных социальных групп. За соседними столиками могут вкушать местный продукт работяги и профессора. Поэтому элегантный Рабин, облачённый в стильный костюм и шейный платок, смотрелся за столиком вполне естественно.
— Я взял пока четыре чебурека, — Оскар кивнул на две тарелки, — И как вы смотрите на то, чтобы немного употребить? Так сказать, забыв прошлые обиды и вообще за встречу?
Настроение после демарша Пузик было не очень. Поэтому я сам подошёл к прилавку, где заказал два по сто пятьдесят и бутылку Дюшеса. Получив прозрачную жидкость в гранёных стаканах, взяв ещё посуду для запивки, я присоединился к собеседнику.
Мы молча чокнулись, отпили треть прозрачной жидкости и приступили к насыщению. Что я могу сказать? Чебуреки хороши, для советского общепита — тем более. Был у меня уже негативный опыт, хотя, не хочу наговаривать — случай единичный. Сфера услуг ещё не впала во всеобщее безразличие и воровство. Пиво не мешали с порошком, водку наливали вплоть до грамма, и мяса в чебуреке было ровно столько, сколько положено по ГОСТу.
Съев два чебурека, протёр губы салфеткой, и подумал, что не прочь повторить. Чокнувшись с Рабиным, допил водку и пошёл за добавкой. Поставил на столик две новые тарелки и стаканы.
— Прежде чем начать серьёзный разговор, — внимательно смотрю на художника, — Мне нужно понимать, что вами движет. Если это какие-то глупые либеральные идеи, про власти, мешающие людям самовыражаться, и подобную хрень — то мне не о чём с вами говорить.
Собеседник криво усмехнулся, но ответил сразу.
— Я весьма честолюбивый человек, знаете ли. Хочу прославиться, как художник в том числе. Да и финансовый вопрос никто не отменял. Насчёт запретов вы неправы, они действительно существуют. Хотя, в некоторых вопросах, я на стороне властей. Главное — не скажите это в компании, которая собирается у Алёнушки, — улыбнулся Рабин, — Некоторые коллеги излишне увлекаются авангардом на грани фола, и даже непристойностями. Но меня всегда удивляло — зачем душить, и пытаться заставить ходить строем оригинальных людей? Ваша позиция, которую до меня донесли, спорна, но имеет смысл. Надо дать людям площадку для самовыражения, и не загонять их в подполье. И тогда миф о гениальности многих творцов рассеется, как утренний туман.
Поднимаю стакан, чокаюсь, и холодная водка устремляется по пищеводу. Эх, хорошо!
— Мне близок ваш прагматичный подход. Основная идея, которую я недавно озвучил и Фурцевой, заключается в том, что Западу не нужно наше искусство. Кому вообще придёт в голову поддерживать конкурентов? Весь ажиотаж
