Тихий Дозор - Алексей Кунин

– Конечно, – кивнул Телламат, – только возьму свои вещи. – Он отступил в темноту, прошуршало сено и вот уже туат снова на освещенном участке. За плечами у него висел мешок, в руках был посох. – Я готов.

Теперь впереди шел Ройс, за ним вышагивал Телламат, а сзади прихрамывал Азхол.

Войдя в комнату, туат безошибочно направился к лавке, где лежал Уолтер. Холстяное полотенце, которое Ройс недавно положил на рану, было уже не розовым, а багряно-красным. На столе Феликс заметил лежавшую пухлым комом корпию: Долка выполнила свое обещание.

Телламат подошел к лавке, поднял полотенце, несколько мгновений смотрел на рану, затем повернулся к Ройсу.

– Будет нелегко. Я постараюсь, но ничего не могу обещать. Если бы на моем месте был кто-то из старших…

– Сделай, что сможешь, – сказал Феликс.

– Лавка слишком узкая. – Телламат осмотрелся. – Застелите стол чистым холстом и положите его сверху, – распорядился он. – Еще мне будет нужен таз с кипятком, два горшка и две чаши. И ещё вино. Самое крепкое, что есть в доме.

– Простите, мессир, но у нас нет вина, – извиняющимся тоном сказал Азхол, разведя руками.

– У меня есть, – вмешался в разговор вернувшийся с улицы Курт. – Люди Энцо оставили двух лошадей со всем добром, – он водрузил на стол большую флягу, в которой что-то булькало. – Вот, отличное выдержанное хашское. – Судя по всему, Лесьер уже хорошо распробовал содержимое.

– Подойдет, – сказал туат, подойдя к фляге, открыв ее и нюхнув из горлышка.

– Курт, – позвал Феликс старого воина и они, приподняв тело Уолтера, аккуратно перенесли и положили его на стол, уже накрытый Азхолом чистой простыней.

Ройс помог Телламату снять с Уолтера кольчугу и отошел. Больше в помощи туат, судя по всему, не нуждался. Дождавшись горячей, курящейся паром воды, он снял плащ, под которым обнаружились легкие, непонятно из чего сделанные штаны, заправленные в высокие сапоги, бежевая куртка и шелковая рубаха. Бедра были опоясаны ремнем, с которого свешивался десяток мешочков и кошелей, разнообразных размеров и веса.

Сняв пару мешочков с пояса, туат открыл котомку и достал небольшой кожаный футляр. Когда он открыл его, Ройс увидел какие-то инструменты: в металле тускло отразились холодным светом огоньки зажженных свечей. Курт с Феликсом смотрели на приготовления молодого туата с видимым спокойствием: и тот, и другой были знакомы с методами лечения феалотов, считавшимися лучшими целителями в Хионе. Азхол же поначалу смотрел на разнообразные крючки, зазубренные ножи, пилки и тонкие иглы, что раскладывал перед собой туат, с широко раскрытыми глазами, а затем, не выдержав и сотворив перед собой охраняющий знак Святого света, вышел из комнаты.

Телламат, меж тем, разлил кипяток по горшкам и чашам. В один из горшков он положил все инструменты, во второй налил вина. Потом начал доставать из мешочков странно пахнущие травы и кидать их в чаши, одновременно что-то напевая под нос. По комнате поплыли ароматы разнотравья: сирень, гиацинт, мята, свежескошенная трава, душистая полынь, сладкая ваниль и совсем незнакомые Феликсу. Наконец туат поставил оба горшка и чаши перед собой на стол, возле тела Уолтера, и оглянулся на Ройса.

– Нам уйти? – спросил Феликс.

– Можете оставаться, – ответил тот. – Только не шумите.

Ройс кивнул. Курт встал и, пробормотав:

– Пойду гляну, куда же запропастился этот Румпель, – вышел из комнаты.

Туат взял один из коротких острых ножей, лежавших в горшке, разрезал стеганный подкольчужник, рубаху, промыл рану и вокруг нее холстом, смоченным вином. Уолтер застонал, но юноша лишь положил ладонь ему на лоб, что-то напевно выговаривая на незнакомом Феликсу языке, и вскоре Корвин опять затих.

Телламат, взяв из горшка несколько крючков, похожих на рыбацкие, только без бородки, потянулся к ране, раскрыл края, закрепил крючками. Затем надавил возле нее и из раны начала сочиться черная сукровица. Туат, продолжая обтирать место ранения вином, взял один из ножей изогнутой формы и начал чистить рану. Его напевный речитатив усилился, стал более монотонным. Звуки неведомого языка будто выстраивались в призрачную карусель, которая то взлетала ввысь, то падала вниз, обегая в бесконечном движении круг за кругом. Узорчатые листья, украшавшие щеки туата, вдруг словно зашевелились, обвивая друг друга и издавая нежный хрустальный звон, естественным образом вплетающийся в напев. Веки Ройса отяжелели, закрываясь сами собой. Он впал в странное состояние, одновременно ощущая себя сидящим на лавке и чувствуя, что куда-то уплывает, покачиваясь на невидимых ласковых волнах…

– Мессир. Мессир. – Ройс, вздрогнув, открыл глаза. Перед ним стоял Курт.

– Румпель со своим десятком уже здесь.

Феликс поднялся со скамьи, прислушался. Во дворе были слышны громкие голоса, конское ржание, собачий лай. Он взглянул на стол. Уолтер все также лежал в беспамятстве, однако нездоровый землистый цвет сошел, лицо порозовело. Его больше не лихорадило. На животе, там, где раньше зияло отверстие раны, белел чистый квадрат холста.

– С вашим другом будет всё в порядке, Феликс Ройс. Богиня Т'а была сегодня благосклонна к нему.

Ройс повернул голову. Молодой туат сидел на скамье, привалившись к стене. Выглядел он изможденным, как будто несколько дней не ел, не пил и таскал грузы где-нибудь в гавани Мирра.

– С тобой всё в порядке? – спросил Ройс.

– В порядке всё, – отозвался Телламат. – Просто сил много потратить…потратил.

Феликс подошел ближе, встал напротив юноши.

– Я у тебя в долгу, аратар, – использовал он слово, которым туаты именовали самых уважаемых членов своего народа. – В моих землях ты всегда найдешь кров, пищу и любую помощь, какая будет в моих силах.

– О, ты излишне превозносишь меня, друг-человек, – устало улыбнулся Телламат. – Я всего лишь исполнил свой долг. Любой из старших справился бы с такой раной, даже не запыхавшись. А я сейчас, пожалуй, даже маленькой царапины не залечу.

– Надеюсь, ты примешь мое гостеприимство? Тебе надо отдохнуть. Но, если ты торопишься, я могу дать лучших лошадей и эскорт до самого Хребта.

– Нет, – покачал головой туат. – Я никуда не тороплюсь. И с радостью приму твоё предложение.

– Я хотел бы перевезти своего друга в замок.

– Не сейчас. По крайней мере, не раньше чем через два колокола. Рана должна успокоиться, а жизненная сила трав – проникнуть внутрь и смягчить боль.

– Хорошо, – кивнул Феликс, – мы подождем сколько нужно. Я скоро вернусь. – Он повернулся и вышел во двор.