Измененное пророчество - Татьяна Форш

Барга был прав. Этот мир переделывал меня под себя, заставляя даже мой мозг думать по-другому. У меня уже не вызывала панику мысль о том, что я, бог знает где, среди пугающих меня незнакомцев, больше похожих на пациентов дома скорби, чем на реальных здравомыслящих существ.

Во всяком случае – скучать не придется!

Мое нынешнее состояние мне даже нравилось. Казалось, словно я, как древние воины – нажралась мухоморов и стало совершенно наплевать, с кем воевать, зачем и для чего. Только бы дали в руки чего-нибудь потяжелее!

Приятно чувствовать себя сильной и ничего не бояться!

«Тьфу ты, блин! Чем этот хмырь меня опоил? Как бы точно не начать всем стучать в бубен, начиная со своих, ничего не подозревающих соратников»! – Я хихикнула, представляя, как красочно будет смотреться с бланшем на лице самовлюбленный маг.

А что, и отговорка есть: сам сказал – тренируйся! Да-а, скорей бы домой, а то, не дай бог, понравится такое состояние души и тела.

Потом возникло ощущение, будто меня давно искали и вот нашли. И теперь этот мир спешно создавал меня заново для чего-то настоящего и такого нужного мне. С каждым вдохом чистейшего воздуха, с каждым звуком, с каждым биением сердца мне становился симпатичен этот непростой мир. Я начала ждать свое будущее, стремиться к нему, словно в том, что должно было произойти, была единственная цель моего существования. В общем, как и говорил Барга – этот мир постепенно принимал меня. И это почему-то радовало….

Внизу хлопнула дверь, протопали быстрые шаги, послышался шум, и через некоторое время запахло чем-то вкусным. Я, свесив голову, с любопытством огляделась. Возле печки опять колдовал рыжий слуга. Ферес сидел на лавке и быстро тараторил Велии на непонятном языке, а тот, задумчиво глядя перед собой, делал вид что слушает, и лишь иногда ему рассеянно кивал.

Пользуясь моментом, я стала украдкой рассматривать необычное, довольно симпатичное лицо мага: его высокий лоб, опоясанный кожаным ремешком; темные, прямые брови; продолговатые, светящиеся малахитовой зеленью глаза, под которыми пролегли, выдавая усталость, темные тени; прямой нос; резко очерченные губы; упрямый подбородок.

Хм, колоритный тип!

Внезапно подняв голову, он встретился со мной взглядом. От неожиданности я смутилась, словно пойманная на месте преступления, а потом подумала: «Какого черта?», и словно не замечая внимательных глаз, нахально продолжила его разглядывать. К тому же, лежа на печи, я была в более выгодном положении в отличие от него. В результате моих разглядываний колдун занервничал, но взгляда не отвел. Скрестив руки на груди, он, сложил ногу на ногу и, покачивая носком сапога, с кривой ухмылкой продолжал меня гипнотизировать.

Хлопнула дверь. К печи протопали тяжелые шаги.

– Эй, Воительница! Не спишь? Ну, тогда и нечего бока отлеживать! Слезай! Перекуси, да в путь. Шевелись! Вам еще через все селение к Лендину Плюгалину топать, – раздался зычный голос Барги.

Вот блин! Похоже, на мне сейчас отыграются.

Я уселась на печи и, стараясь не замечать откровенных взглядов развлекающегося мага, спрыгнула вниз. Ощущая почти физическое прикосновение к своим, затянутым в джинсы ногам, неторопливо натянула сапоги, выпрямилась, одернула водолазку и встретилась с его странным оценивающим взглядом…

И почувствовала себя дурой.

Зачем я решила его подразнить? Зеленые глаза источали такой высокомерный холод, такое отрешенное равнодушие, что я не придумала ничего лучшего как, опустив взгляд, пойти завтракать, грязно матерясь на себя за эту выходку.

На столе уже стоял кувшин с молоком и несколько выточенных из черного дерева чашек. Усевшись на один из табуретов, я ухватила горячую оладушку и начала жевать.

– А Плюгалин – это кто? – прочавкала я, застегивая сапоги.

– С этого момента твой оружейник, друг и учитель. А если хочешь доброго к себе отношения с его стороны – не издевайся над Ларинтеном, – и, заметив мой вопросительный взгляд, поспешил добавить. – Это – эльф, друг Плюгалина. Он научит тебя стрелять из лука.

Целитель перевел внимательный взгляд на мои сапоги.

– Зачем в такую жару тебе теплая обувь?

– Это у вас жара, а у нас в ноябре довольно холодно в босоножках ходить! – парировала я. – Меня же никто не предупредил о коварных планах вашего мага на счет нашего похищения, – короткий выразительный взгляд на колдуна. – Кто ж знал, что я перемещусь в ваш мир, а у вас тут лето!

– А летом вы ходите босиком?

– Отчего ты так решил? – удивилась я, запивая оладьи предложенным молоком.

– Ты же сказала, босы ножки? Значит босиком! – отрезал Барга.

Я махнула рукой – босиком так босиком! – и, не вдаваясь в объяснения, стащив еще три оладушка, поспешно вышла во двор. Не до лингвистических путаниц мне сейчас.

На улице меня уже ждал Глисс.

– А что Ферес? – посмотрела я на него. – Не пойдет с нами?

– Пос-с-зже придет. Они там о чем-то с-с Велией с-совещаютс-ся. Пойдемс-с?

Ага, видели мы это совещание.

– Ну, пойдемс-с. – передразнила я заураска, шагая за ним по едва видимой тропинке прочь от дома Барги.

Глава восьмая

И гномы сыты и эльфы пьяны

Срезав несколько метров по колено в траве, мы вышли на утоптанную, не широкую дорогу. Видимо на днях прошел дождь, и кое-где зеленели небольшие лужицы, сияя отражающимся в них солнцем. Невероятно свежий, прохладный с ночи воздух, будоража душу какими-то смутно знакомыми ароматами, вливался в меня, прогоняя сонливость. Я с любопытством принялась вертеть головой рассматривая чужой, и в тоже время словно знакомый мне мир.

Поселение целителей расположилось на пригорке и достаточно сильно походило на большую деревеньку из нашего мира, которую словно частокол окружал лес. С полсотни домов располагались неподалеку друг от друга, а в центре виднелась небольшая, украшенная странной скульптурной композицией площадь.

В каждом дворе прочертились вереницы ровных грядок и радовали глаз небольшие сады. Возле домов, там, где не было посадок, раскинулся ковер изумрудной травы, в которой, как соринки, просвечивали разноцветные цветы. Чуть дальше я заметила ограждение, откуда доносилось разномастное мычание, блеяние и даже рычание. Наверное, загон для местной живности.

Удивительно! По словам Барги, до нашествия тьмы здесь существовала высокоразвитая цивилизация, но тех благ прогресса, к которым привыкла я, не существовало и в помине. Ни электричества, ни машин, ни компьютеров и сотовой связи. Тут не было той бесконечной гонки от рождения до смерти, и все шло неторопливо и мудро. Вначале это повергало в шок, потом начинало нравиться.

«В принципе, я бы не сильно огорчилась, если бы мне предложили остаться здесь навсегда!» – мелькнула в моей голове неожиданная, испугавшая меня мысль.

– Вс-с-се, пришли! И не думай так много, голова заболит! – прервал мои размышления Глисс, тарабаня когтистой лапой в высокие железные ворота.

Минуту никто не выходил, лишь из-за забора раздавались гулкие удары молота о наковальню. Потом послышались легкие шаги, и рядом с воротами скрипнула маленькая неприметная калитка.

– Привет, Ларинтен! Я к вам девушку привел, – худощавый, прыщавый блондин, не первой свежести, масляно ощупал меня глазками с головы до ног. Глисс покосился на меня и, издав горловой звук, торопливо добавил. – Воительницу! Протеже Велии! Понимаешь?

Хипующий эльф тут же состроил разочарованную физиономию и, поколупав длинным мизинцем в заостренном ухе, печально протянул.

– О-очень рад! Приветствую, проходите! Лендин Плюгалин уже ждет вас! – после чего, утратив к нам всяческий интерес, повернулся и быстро скрылся в воротах.

Мы с Глиссом переглянулись и вошли следом.

Двор оружейника был обычным. В смысле – он был обычным двором оружейника. У старого, покосившегося сарая, под навесом, в кучу было свалено оружие и доспехи, чуть поодаль стояли соломенные чучела, наверное, для разминок. Две большие постройки, маленький огородик, крепкий бревенчатый дом в два этажа с пристроенной к нему беседкой – вот, пожалуй, и весь двор. Засмотревшись по сторонам, я едва успела заметить хвост Глисса, мелькнувший в дверях дальней постройки и поспешила за ним.

Войдя в полутемное, освещаемое лишь бликами огня жаркое и влажное помещение, я сразу сообразила, что нахожусь в кузне. В огромной бадье, рядом с наковальней, остывали железяки, а рядом, по ярко-красной полоске железа долбил молотом голый по пояс, чумазый и бородатый дядя. Ростом он был чуть ниже меня. Его широченные мускулистые плечи и торс переходили в непропорционально короткие ноги, на которых красовались кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги с тупыми носами, напоминающие армейские «берцы». Голову покрывала темная бандана, из-под которой свисала туго заплетенная, короткая, на три пальца, косица. Росту ему и получился бы вылитый байкер из моего мира. При каждом замахе его руки вспухали литыми мускулами и если судить по тому, как он управлялся с огромным молотом, расплющивая металл – силы в нем было более чем достаточно.