(не) отец моего ребёнка - Которова Ольга

Глава 4

За то время, пока Полина наводила порядок в квартире и ходила за продуктами, лифт уже починили, и они с тётей Галей успешно поднялись на лифте на пятый этаж, где проживала женщина. Уже минут через пятнадцать они вдвоём сидели за небольшим столом в маленькой кухоньке и пили чай с мятой.

— Ну, рассказывай. Надолго ли ты приехала? — произнесла женщина, отламывая кусочек торта чайной ложечкой.

— Да вот только сегодня утром. До обеда в квартире прибиралась и решила в магазин сходить, а то холодильник пустой.

— И надолго ты приехала? А жених твой где? — О Серёже тётя Галя знала. Они с Полиной созванивались раз от раза и делились новостями. Только вот сейчас было больно рассказывать о том, что любимый выгнал её, беременную, на улицу, обвинив в том, что это не его ребёнок, и вообще она ему изменяла, а ещё больнее было узнать, что Сергей ей сам изменял. И стоило только прикрыть глаза, как та фотография с женщиной до сих пор стоит перед глазами.

— Он не приедет. Мы расстались, — тихо сказала она и попыталась улыбнуться, думая, что вот сейчас тётя Галя будет её допрашивать, как и что, но этого не случилось.

— Ну, значит, так оно и должно было случиться. — Это всё, что ответила женщина. — Ты, я так понимаю, теперь надолго приехала?

— Да. Думаю, что насовсем. Но это ещё не всё. — Полина замолчала и только сейчас вспомнила, что не рассказала Вадику о том, что беременна. Забыла поставить в известность. Что, если она ему признается, а он скажет, что им такие работники не нужны? С беременными всегда возникают ненужные проблемы. Сначала декретный отпуск, а потом постоянные больничные из-за насморка детей. Да и нужно было бы к врачу сходить и встать на учёт по месту прописки.

— Только не говори, что беременная от него ушла, — сразу же поторопила её с ответом тётя Галя и когда поняла, что попала в точку, ахнула и прижала ладонь к груди. — Ох, бедовая ты девочка. Как с дитём-то одна будешь? Мать вон твоя всю жить промаялась. А как ты будешь? Цены-то какие сейчас. А работать как? Может, всё-таки есть надежда ещё вернуться. Ну, или алименты с него стребовать?

— Нет, — мгновенно возразила Полина. Он отказался от ребёнка, так что этот ребёнок не его. А Полина как-нибудь разберётся. Не пропадёт. Да, первое время будет тяжело, но она будет стараться. Сколько у нас в стране матерей-одиночек и ничего, как-то справляются. Вот и она справится.

— Не была бы ты так категорична, девочка. Тебе ведь работу найти нужно. А кто пузатую девку возьмёт? Ты же через несколько месяцев в декрет уйдёшь.

— Работу я уже нашла, — заявила Полина и немного сникла, снова подумав о том, что, возможно, завтра, когда она скажет о беременности, ей откажут.

— И куда это? — с подозрением прищурилась тётя Галя.

— В отель администратором. К Вадику.

— Это к Воронову, что ли? К этому жулику?! — взволнованно взмахнула руками женщина.

— Почему к жулику? — удивилась Полина.

— Как это почему? Людей он обманывает. Ты знаешь, сколько слухов про него ходит? — Почему-то последние слова женщина сказала чуть слышно и даже обернулась, словно кто-то мог их подслушать.

—Тётя Галя, слухи про каждого ходят. Так что из-за этого теперь и не работать? Может, он моя последняя надежда, — уже тише добавила Полина.

— Он ведь после того как в армию сходил, вернулся и уехал из города. Про него никто ничего не знал. Первый раз его увидели, только когда к отцу на похороны пять лет назад приехал. Ты ещё в городе была, но навряд ли знала это. А потом снова уехал и всё, с концами. Даже к матери не приезжал. Есть у меня одна знакомая, она с матерью Вадика работает, так та рассказывала, что он в тюрьме сидел и уже оттуда вышел при деньгах. Ох, не знаю, как и что там было, но факт в том, что три года назад он гостиницу за городом открыл напополам со своим приятелем. А потом, через год, этот приятель на машине разбился, и весь бизнес к Вадику перешёл. Вот тогда-то он и стал гостиницы свои строить. В городе их уже три штуки, и люди говорят, что ещё будут строиться. У вас в школе учительница математики была. Старая такая, на один глаз ещё слепая, помнишь?

— Да, Мария Руслановна.

— Ну, не знаю, как её звать, а это и неважно. Так Вадик полтора года назад внучку этой учительницы и взял по пьяни силой. Они, видимо, с дружками в баре гуляли, а девчонка там эта работала. Он её и зажал. И чтобы не посадили, женился на ней. У них ребёночек сейчас. Пацана он любит, балует, а вот жену свою поколачивает. Вот так вот. Ты и думай, идти к нему работать или нет.

— Начнём с того, что это всего лишь слухи. А ты знаешь, тётя Галя, как в нашем городе слухи расходятся. Наподобие сломанного телефона. Один сказал одно, а второй уже передаст третьему совсем другое. Так что не факт, что хотя бы пятьдесят процентов тобою сказанного — правда. Я вот, например, сегодня с Вадиком общалась, и он показался мне хорошим парнем. И если уж на то пошло, то когда узнают, что я беременная приехала из столицы, куда уехала два года назад, про меня тоже много чего пойдёт. Так что я всё же поработаю, если ещё возьмут, когда узнают про беременность. Деньги мне нужны. На первое время-то есть, а вот что будет потом — не известно.

— Ох, не знаю, девочка, как бы всё это боком не вышло. Но ты не переживай, я, чем смогу, помогу тебе, — сказала женщина, снова отломила кусочек торта чайной ложечкой, и положила его в рот, блаженно щурясь от удовольствия.

Посидев ещё немного в гостях, Полина пошла домой. Нужно было ещё что-то приготовить и на завтра найти, что надеть на работу. Старая одежда навряд ли на неё налезет, за этот год она немного поправилась. Но покупать одежду она пока не спешила. Понимала, что через несколько месяцев прибавит ещё в размерах, да и живот начнёт уже совсем скоро расти. Деньги нужно немного поберечь.

Полина встала раньше заведённого будильника. Что уж сказать, волновалась она. А вчера никак не могла уснуть от постоянных мыслей, что крутились у неё в голове. Почему-то всё ждала, что позвонит Серёжа и они поговорят. Он извинится и скажет, что то фото просто обычное недоразумение и это ошиблись номером. Но он не звонил и не писал, а сердце Полины с каждым разом сжималось всё сильнее и больнее при воспоминаниях о любимом. Предательство — это больно, кто бы что ни говорил, и его нужно было как-то пережить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍