Провозвестник Тьмы - Сергей Сезин

Так вот эти заготовки, устроив Кодню по-канзасски, что в итоге получали? Прорыв Тьмы. Именно там образовывалось нехорошее место, откуда потом являлись разные твари. Дальше цирк разрастался, твари расползались по округе…

А заготовки, упившись кровью, наркотиками и алкоголем, садились на свои машины и мотоциклы и ехали дальше, где вновь устраивали гекатомбу…

В мирах, которым еще суждено жить, на пропитанных кровью полях хорошо растет урожай. В мирах, уже обреченных, в которые вползла Тьма, такая гекатомба ускоряет конец мира. Еще один очаг, очаги сливаются, больше тварей, меньше живых, еще ближе конец… Самого финала я, естественно, не видел. Иначе не сидел бы рядом с вами в купе, не пил бы чай и не рассказывал разные ужасы на ночь. Ничего, сегодня еще немного расскажу. Завтра мы еще день вместе ехать будем, тоже кое-что услышите. А послезавтра встанем – и уже не до этого будет: белье сдавать, чемоданы собирать, толкаться возле закрытого при проезде очередной санитарной зоны туалета…

А дальше – вы вернетесь к своей жизни. Будете думать о своем, и не надо будет вспоминать обо мне и моих словах… Пока не откроете газету или радио не включите…

И вот однажды кое-что вспомните. Впрочем, можете и забыть. Ходить по тропинке бедствий проще, когда не знаешь, что это именно тропинка бедствий. Иногда случалось, что человек ходил по минному полю и не знал, что это оно. И не подрывался. Иногда. Так что лучше ходите и не думайте, что, когда наступаете ногой на землю, нажим может вдавить в корпус мины крестообразный выступ черного цвета… О чем это я? А есть такая мина, ПМН-2 называется. Круглая и с крестообразным выступом сверху. Вдавишь этот выступ внутрь у взведенной мины – и взрыватель подорвет под тобой 100 граммов смеси тротила с гексогеном. Одна нога точно оторвется, вторая – как повезет. Иногда взрывная волна отрывает мужские органы. Отчего – не знаю. Может, подорвавшийся инстинктивно приседает и приближает их к мине…

Я уже говорил, как периодически уходил из дома к источнику Святая Ручка и как это интерпретировали. Сначала я уходил из-за нездорового внимания ко мне. А потом и самому понравилось так вот ходить по лесам и горам. Так что раз-два в месяц я устраивал себе такую прогулку. Чаще всего маршрут был такой: Неберджаевская – Святая Ручка – водохранилище Атакаевская щель – Верхнебаканский – Нижнебаканский – Крымск. Последнюю часть маршрута можно было и не пешком преодолевать, а доехать. Либо на попутке, либо на автобусе. Иногда я от маршрута отклонялся, зайдя еще в какую-нибудь долину или забравшись на понравившуюся горку. Иногда я и через Новороссийск возвращался, перейдя хребет по какому-то из двух перевалов. Выйдешь на верхотуру, и дух захватывает от картины перед тобой: море и город как на ладони.

Вообще маршрут получался километров пятьдесят, и проходил я его за два дня, заночевав где-нибудь. Проще с этим было летом, а осенью приходилось искать какую-то хибару. Ночевки у костра я не очень люблю. Чувствуешь себя, как шашлык на вертеле – с одного боку ты уже поджариваешься, а с другого замерзаешь. Правда, мне потом сведущие люди подсказали, как это лучше делать, но тогда как мог, так и ночевал. И вот однажды (а шел уже октябрь двухтысячного) иду я вдоль проселочной дороги в Атакаевской щели. Дело уже к шести часам дня, скоро смеркаться начнет. Погода еще теплая, градусов пятнадцать, но собирается дождь. А дождь под Новороссийском – это событие непредсказуемое. На одном бугре он может лить, а на втором будет сухо. И сколько он будет идти – знают только в небесной канцелярии. Тогда таких страшных дождей еще не случалось, когда люди тонули и город затапливало. Но зимой-осенью три дня дождя – это как с добрым утром. Аж надоедает ждать конца непогоды.

Дождик собирается, уже редкие капли ощущаются в воздухе, и я верчу головой туда-сюда, где бы мне пристроиться в укрытие. Нет пока ни подходящего дерева, нет ни одного строения.

Хотя… Вот чей-то огород, которого здесь раньше не было. Вместо ограды вокруг него живая изгородь из колючих кустов, и сбита из горбылей небольшая будочка. Она, конечно, хозяину летом служила укрытием от солнца и местом, где сложить нужный инвентарь. Если у нее крыша порядочная, то здесь я и пристроюсь. От дождя точно укроюсь, а может, и до утра побуду.

Э, а хозяин половину картошки не убрал. Так и торчит засохшая ботва. Заболел, что ли, или умер, а наследникам не до картошки. Будочка, конечно, щелястая, но снаружи обита рубероидом. Крыша сделана хорошо – думаю, что не протечет. Внутри сбита скамейка и нечто вроде столика. Спать придется на земле, потому что скамейка только для сидения. Лечь на ней только ребенок может. И еще оставили довольно большую тряпку – бывшее покрывало. Пусть меня простит хозяин, но я ее под себя подстелю на землю. А пока же надо немного дровишек набрать. Вдруг согреться потребуется ночью. Капли уже постукивают по крыше, так что надо быстро шевелиться, пока дрова еще сухие. Газета с собой на растопку есть. С этим я до усиления дождя и темноты успел. Свалил трофеи в уголку и сел к столу ужинать. С собой у меня были два бутерброда с вареньем и фляжка воды. Вот один бутерброд я сжевал, водичкой запил и решил второй на завтрак оставить. Тогда можно будет даже на запасенных дровах чайку согреть, благо кружка и заварка есть.

Ветер усилился, дождевые капли густо били по стенкам и крыше, а мне стало хотеться спать. Вообще рано, но что еще делать? Идти дальше не получится, делом в этом балагане никаким не займешься, читать нечего, да и темно уже. Поступлю, как люди раньше поступали: день погас – они легли, день зажегся – они встали.

Расстелил это бывшее покрывало по земле, выскочил за дверь и, сделав пару шагов, помог дождю землю намочить. Заскочил обратно, а тут ветром как дверь захлопнуло! От удара двери я аж малость испугался. Так неожиданно она ударила. Прямо домашний гром. И стало как-то здорово холодно. Как будто температура упала к нулю. Ну ладно, сейчас лягу и согреюсь. Лег, завернулся в это покрывало, чтобы теплее было, и задремал.

Все вроде бы вокруг шло совсем обычно, но это была только видимость. На самом деле, пока я спал и кутался от холода в покрывало, со мной происходило то, чего не стоит желать и врагу: попадание в другое время и в другой мир. Причем буквально с голыми руками. Что у меня с собой было – кружка, ложка, фляжка, складной ножик, спички, газета для разных надобностей.

Из еды – бутерброд, немножко соли и заварки чая. Ага, забыл сказать еще про иголку с ниткой.

Денег пятьдесят рублей. Правда, от них было меньше всего толку в новом мире.

«Ненужный мусор», – как говорил Робинзон Крузо, сидя на острове и глядя на приличную сумму, бывшую у него, но абсолютно бесполезную там, на острове. А его читатели, читая это, офигевали: «Как это может быть, чтобы деньги были ненужным мусором?» А потом думали: «А ведь правда, на острове они – мусор». И офигевали еще больше от происшедшего разрыва шаблона.

А я тоже офигел, встав утром и увидев, что вокруг совершенно не то место, где я вечером лег спать. А дальше фигел еще больше, познавая этот дивный мир.

Но об этом потом. Пора спать. Надеюсь, что ночью нам внезапно холодно не станет и мы не въедем всем поездом в Углегорск. И вы тоже надейтесь.

Глава 2

«Проснувшийся в Армагеддоне»

Да, вы правы, это похоже на Брэдбери. Я тоже уснул и проснулся не там, где хотел.

Только герой американского писателя днем жил нормальной жизнью, но во сне его настигал ужас этой планеты. А я проснулся, и ужас был вокруг меня. Спать – ничего страшного, лег и спишь. Не страшнее, чем обычно, пока во сне кошмар не явится. И потом такие странные звуки в голове зазвучали, как у героя Брэдбери. Но это было позже, когда я приблизился к самой Тьме. Пока ты от нее далеко – есть только давящее ощущение безнадежности. Вы про такое в глянцевых журналах часто читаете, как у звезды была депрессия. И советы, как ее избежать, а когда не удалось, то как с ней бороться. Чаще всего рекомендуются шоколад, шопинг и поездки на модные курорты. Ведь правда же? А то.

Только, девушка, про что там пишется – это не настоящая депрессия. Это так, приступ усталости и жалости к себе. Настоящую депрессию шоколадом не пробьешь. Человек в ней вообще лежит и ничего не делает. Ему, извините за выражение, и в туалет идти не хочется, оттого у него и запор.

У него даже лицо выглядит как маска, потому что никакой мимики нет. И дышать тяжело, потому что спазм диафрагмы имеется постоянно. Оттого и постоянное ощущение комка в груди. А чтобы он на работу пошел – такие герои встречаются не чаще героев настоящих. Так что депрессия звезд из журналов похожа на депрессию приблизительно так, как ванна с морской солью на Черное море. Масштаб примерно такой же.

А как было со мной? А вот так – проснулся я от утреннего холода. Руки и ноги замерзли, спине тоже немного холодно, ибо сполз во сне с покрывала на землю. Пора вставать. Встал, распахнул дверь и остолбенел. А был я ну явно не там, где засыпал. Никакого недоубранного огорода, никакой Атакаевской щели. А нахожусь я в сосновом лесу. И сосны не крымские, которых у нас полным-полно, а мачтовые. Рядом еще какой-то полуразваленный деревянный домик и остатки забора. Бросил взгляд назад – все вроде то же самое, что и вчера. Покрывало, мои вещи на столике, черенок лопаты в углу, собранные мною дрова.