Искусный рыболов, или Досуг созерцателя - Исаак Уолтон

Спаситель, выражая свою любовь к Иерусалиму, говорит о курице как о примере нежной материнской привязанности, подобно тому, как Его Отец называет Иова образцом терпения. Существуют рыбы, которые, подобно беспутному петуху, мечут свою икру в корни прибрежной травы или камни, и затем оставляют ее непокрытой и беззащитной перед хищниками или другими рыбами. Но есть и другие рыбы, например усач, которые заботятся о защите своего потомства: самец и самка (в отличие от петуха и кукушки) трудятся сообща, закапывая икру в песок и охраняя ее, или укрывают ее в тайном месте, редко посещаемом хищниками и другими рыбами, кроме них самих. Сэр, эти примеры могут показаться вам странными, но они подтверждены – одни Аристотелем, другие Плинием, третьи Геснером и многими другими уважаемыми исследователями, они проверены и известны ученым и исследователям – это действительно правда, которая, как я говорил в начале, достойна изучения самыми серьезными и благочестивыми людьми. Несомненно, что именно об этом размышлял пророк Давид, когда сказал: «Те, которые пребывают в глубоких водах, зрят изумительные дела Божьи». Воистину, Вода дает нам такие чудеса и такие удовольствия, какие суша дать не может. И то, что эти чудеса полезны для созерцания большинством разумных, благочестивых и добропорядочных людей, проверено практикой многих праведных патриархов и пророков древности, в том числе и апостолов Спасителя, ведь для того, чтобы сообщить свою Божественную волю всему человечеству, Он выбрал, вдохновил и послал с доброй вестью о спасении человечества четырех людей, и все они были рыболовами. Он наделил этих четверых способностью говорить на всех языках и своим блестящим красноречием возбуждать веру в не верующих во Христа евреях, чтобы они сами согласились пострадать за Спасителя, которого их предки распяли, и, освободившись через эти страдания от пут иудейского закона, обрели новый путь к вечной жизни. Убедить их должны были именно эти блаженные рыболовы. Проницательные люди заметили, что, во-первых, Спаситель никогда не упрекал этих четырех избранных апостолов за их занятие рыбной ловлей, подобно тому, как Он делал это в отношении писцов и менял. Во-вторых, Он видел, что сердца этих людей по своей природе лучше всего подходят для созерцания и покоя, что это люди с присущим большинству рыболовов мягким, добрым и миролюбивым нравом, и потому именно их избрал наш благословенный Спаситель, который всегда любил сеять благодать в добрых натурах. Выбор Его, несомненно, не был слишком труден, так как люди, которых Он отвлек от их занятия и соблаговолил сделать своими учениками, чтобы они следовали за ним и совершали чудеса – я напомню, что речь идет только о четверых из двенадцати апостолов, – были рыболовами. Достойно особого внимания и то, что именно по воле Спасителя эти четверо рыболовов стоят в списке двенадцати апостолов первыми – святой Петр, святой Андрей, святой Иаков, святой Иоанн, – и только потом все остальные. И еще более достойно внимания то, что когда наш блаженный Спаситель поднимался на гору для молитвы, он оставил у подножия этой горы почти всех своих учеников и взял с собой, как свидетелей своего будущего Преображения, только троих, и эти трое были рыболовами. Вполне вероятно, что все остальные апостолы, после того как они решили следовать за Христом, тоже стали рыболовами, ведь точно известно, что многие из них были именно на рыбалке, когда Христос явился им после Его Воскресения, как это записано в двадцать первой главе Евангелия от Иоанна. И раз уж вы обещали слушать меня с терпением, то я позволю себе обратиться к наблюдениям, сделанным одним остроумным и сведущим человеком, заметившим, что Бог позволил излагать Его волю в Святом Писании только тем, кого Он сам назначил, и в таких метафорах, к которым Он сам был предрасположен. Он выбрал, например, Соломона, который до перемены своих взглядов был в высшей степени влюбчивым человеком, а после избрания его Господом написал духовный диалог между Богом и его Церковью, его еще называют святой любовной «Песнью Песней», в которой он пишет: «Глаза его возлюбленной похожи на озера Хешбона». Если это посчитать достаточным доводом, чему я не вижу препятствий, то можно сказать, что и Моисей, написавший «Книгу Иова», и пророк Амос, который был пастухом, оба были рыболовами, так как вы найдете в Ветхом Завете не менее двух упоминаний о рыболовных крючках, первый раз их упоминает смиренный Моисей, друг Бога, а второй – смиренный пророк Амос. Относительно этого последнего, то есть пророка Амоса, я выскажу еще одно замечание – тот, кто будет наслаждаться скромным, смиренным и ясным слогом этого пророка и сравнит его с высоким, ярким и пышным стилем посланий пророка Исайи, несмотря на то что оба они равно правдивы, сможет легко понять, что Амос был не только пастухом, но и благородным рыболовом, в чем я полностью уверился, сравнивая любящие, преданные и смиренные Послания святого Петра, святого Иакова и святого Иоанна, которые известны нам как рыболовы, с блестящим языком и высокими метафорами святого Павла, который, судя по всему, рыболовом не был. А теперь о законности рыбной ловли: основу для нее мы можем найти в совете нашего Спасителя святому Петру забросить его снасть в воду и поймать рыбу для того, чтобы заплатить дань кесарю. Позвольте мне также сказать вам, что рыбная ловля пользуется большим авторитетом у других народов. Тот, кто прочтет книгу о плавании Фердинанда Мендеза Пинто, узнает, как в некоей далекой стране путешественник «обнаружил короля и нескольких священников, занимавшихся рыбной ловлей». Тот, кто прочтет Плутарха, узнает, что ужение отнюдь не было позорным занятием в дни Марка Антония и Клеопатры, которые в зените своей славы, отдыхая, чаще всего ловили рыбу. Позвольте мне также напомнить, что в Библии ужение всегда упоминается очень доброжелательно. И хотя охота могла бы упоминаться так же, это бывает редко. Тот, кто прочтет древние законы Экклезиаста, обнаружит, что священнослужителям было запрещено охотиться, так как охота – это буйное, утомительное и опасное времяпровождение, а рыбная ловля, напротив, священникам была рекомендована как невинный отдых, побуждающий к размышлению и покою. Я мог бы еще рассказать, как хвалил ужение наш ученый Перкинс и каким ярым приверженцем и великим знатоком рыбной ловли, как, несомненно, и многие другие ученые, был доктор Уайтэйкер, но ограничусь воспоминанием лишь о двух незабвенных людях, живших не так давно. Их имена я упомяну для преумножения славы искусства ужения. Первый – это доктор Ноуэлл, бывший одно время деканом кафедрального собора Святого Павла в Лондоне, где теперь воздвигнут памятник в его честь.