За гранью возможного. Биография самого известного непальского альпиниста, который поднялся на все четырнадцать восьмитысячников - Нирмал Пурджа

получить удовлетворение или совершить нечто, чем впоследствии можно похвастаться. Попадание в военную элиту стало идеей фикс, и я посвятил себя этому без остатка.

И вот пришло время полугодичных отборочных испытаний, это невероятный тест на физическую и психическую устойчивость. Отбор начался с этапа «Холмы», который заключался в серии забегов по горной гряде Брекон-Биконс в Южном Уэльсе [10]. Главное было сосредоточиться на ближайших сутках и не думать о том, что впереди много других испытаний. «Сегодня я отдамся делу на сто процентов и выживу, – думал я каждое утро. – А решать завтрашние проблемы буду завтра».

Приходилось задействовать все резервы, поскольку малейшее послабление грозило провалом. Я пахал на этих холмах сутками напролет, успевая немного отдохнуть лишь ночью, и то приходилось собирать всю волю в кулак, чтобы не снижать темп на следующий день. С самого начала казалось, что я в отстающих.

Одна из ключевых способностей спецназовца – умение становиться неприметным. В реальном бою или разведке это означает суметь слиться с окружающей средой, чтобы избежать обнаружения или чтобы не привлекать внимания. Это умение помогало и в процессе отбора. Наиболее успешные из нас – те, кто постоянно опережал остальных, сразу таким образом обращали на себя внимание проверяющих, и те могли специально психически давить на них. А кто не справлялся с физическими нагрузками, часто подвергался грубым оскорблениям и насмешкам, после чего их вышвыривали вон с соревнований и отправляли обратно в родное подразделение.

Из-за цвета кожи я выделялся из группы, и хотя все мы в процессе отбора совершали ошибки, мои промахи проверяющие замечали сразу, иногда даже с большого расстояния. За этим следовал град насмешек и словесных издевательств, однако я старался не терять концентрацию, и это удавалось почти всегда. Во время одного забега я отстал от норматива на целую минуту и сразу ощутил интерес со стороны инспекторов. С каждым днем испытания становились все тяжелее, и я знал, что в случае проблем или неудачи следующие сутки будут еще хуже. На кону стояли мое честолюбие и стремление достичь цели.

Предпоследний день испытаний в холмах обещал быть чудовищным – форсированный марш более чем на тридцать километров. Однако финальный марш-бросок еще хуже – надо пройти шестьдесят километров с полной выкладкой, водой и припасами. Поклажа весила более 36 килограммов. Я оказался перед дилеммой: проиграть или победить. То есть можно либо пройти гонку на время, а затем финальный марш-бросок, уложившись при этом в норматив – в двадцать часов, либо сойти с дистанции и отправиться назад, в свой полк. Вот только я бы не перенес позора. И я решил, что если «Холмы» окажутся не по плечу, то уйду с военной службы. «Либо ты сделаешь это, Нимс, – сказал я себе следующим утром, собирая рюкзак, – либо отправишься домой».

Я настроился как надо, но пришлось понервничать. И не потому, что впереди ждали часы тяжелой работы, а потому, что все не заладилось с самого начала, когда на старте инспекторы проверяли нашу экипировку.

– Это еще что, Пурджа? – спросил инспектор, рывшийся в рюкзаке, висевшем на моих плечах. С этими словами он достал бутылку с водой и показал мне. Мое сердце замерло. «Твою мать, – подумал я. – Крышка от бутылки куда-то делась». Хуже того, немного воды успело вытечь. Один из ключевых элементов испытания – правильный сбор и упаковка снаряжения и личных вещей. Забыл крышку от бутылки с водой, и все – противник ее найдет, вычислит тебя, и ты раскрыт, а задание провалено. Усталость в этой ситуации не оправдание – как бы ни был измотан, нужно уметь сосредоточиться и обращать внимание на любые мелочи. Сейчас, правда, не настоящая спецоперация, но все равно придется расплачиваться.

– Похоже, ты сегодня пойдешь с лишним весом, – довольным голосом произнес инспектор и сунул мне в рюкзак большой тяжелый камень.

Лямки рюкзака натянулись, груз потянул назад. Но как ни странно, такое начало лишь раззадорило меня.

Я открытый человек и уважаю все религии. Но больше всего я верю в себя. В детстве было желание пойти в гуркхи, и это стало моей религией.

Марш-бросок начался. «Что ж, Нимс, – подумал я, – придется доказать, что ты один из лучших». Ощутив знакомую боль, испытанную первый раз на отборе в Непале, когда бежал с корзиной на голове, я помчался вперед. Требуемый темп по пересеченной местности, похоже, был в пределах того, что я мог выдержать. Довольно быстро стало понятно, что основная задача этого этапа не определить человека-робота, которому любые препятствия по плечу, а выявить тех, кто в состоянии приспособиться и пытается выжить в любой ситуации.

Я смог адаптироваться к тяжелым условиям и психически, и физически и чувствовал себя нормально, поднимаясь по крутым склонам, а под уклон и по ровной местности получалось перемещаться либо быстрым шагом, либо бегом. И так километр за километром, час за часом. После почти полного дня тяжелейшей работы я первым пересек финишную черту. Я не сдался и не сломался, но был гибким и приспособился.

* * *

Порою мои способности и выносливость проверялись по максимуму, до крайних пределов. Одним из наиболее тягостных испытаний было выполнение заданий в джунглях.

С военной точки зрения удаленные и сверхсекретные районы в тропических лесах, где приходилось работать, – самый настоящий фильм ужасов. Чудовищные жара и влажность. Для меня это одно из самых тяжелых воспоминаний. Ты воняешь, и все вокруг воняют, и из-за этого еще тяжелее. В джунглях полно змей и насекомых, и это тоже враги, которых стоит опасаться. Однако всякий раз, как приходилось отправляться в джунгли и порою жить там неделями напролет в этой грязи и влажности, я всегда улыбался. Я был в своей стихии, действовал эффективно и радовался, а вот некоторым ребятам приходилось нелегко. Некоторые даже предполагали, что со мной что-то не так. Однажды, когда мы лезли на большой холм, чтобы осмотреть местность, я обратил внимание, что часть ребят глядела на меня с недоверием.

– Черт возьми, Нимс, – прошептал один из них, – я удалбываюсь на этом патрулировании, промокший насквозь, а ты что, наслаждаешься этим?

Я рассмеялся и объяснил, что просто с детства привык к жизни в джунглях. Но я по-прежнему допускал ошибки, как и все мы, хотя удалось подняться уже довольно высоко по карьерной лестнице. Я полагал, что служба в элитном подразделении потребует решимости и гибкости, что никто не будет делать мне одолжение или побуждать работать лучше.

Мотивировать себя приходилось всегда. Если попадаешь в трудную ситуацию – выбирайся самостоятельно.