Смертельное лекарство - Марина Серова

— И что — ничего?

— Не совсем… Там оказалось два с чем-то миллиона. Понимаете, мы с Олегом столько проживали за неделю. Это не роскошь, поверьте — я знаю людей, которые тратят столько же и даже больше за день. Я взяла эти деньги… и от них уже ничего не осталось. А дома я все перерыла и ничего не нашла. Так что уплатить сейчас я вам не могу — а наверное, нужно на всякие расходы?

— Да пока не очень, — сказала я правду (расходы действительно были не слишком велики, другое дело, что я рассчитывала получить сколько-нибудь просто на жизнь). — Потом, когда выручим вашего мужа, тогда и рассчитаетесь.

— Нет, я раньше найду, обязательно, — заверила меня Катя. — Не думайте, что я такая беспомощная.

— Я и не думаю, — заверила я ее. На этом наш разговор завершился, и я отправилась в ванную добирать свою порцию удовольствия. Однако блаженно-расслабленное состояние после звонка Кати прошло, и я начала составлять план дальнейших действий.

Во время визита на подпольный винзавод я узнала много интересного. Во-первых, что он действительно существует, и, по всей видимости, Митрохин вместе с Луниным поставляли туда спирт. Во-вторых, что у владельцев завода шли разборки с бандой Спиридона — Сергея Спиридонова, известного в городе «крутого» бандита. На моих глазах произошел налет, закончившийся для нападавших весьма печально.

В-третьих, в разговоре упоминался «хозяин», «сам», которого кто-то убил. Я не сомневалась, что кавказец имел в виду Вязьмикина. В убийстве он подозревал Спиридона, а капитан скорее грешил на «своих» — то есть на милицию. Это что же получается? Вязьмикина убили люди из органов? Из милиции или из ФСБ? До меня доходили слухи о том, что именно это ведомство убирает наиболее видных представителей организованной преступности, на которых никак не удается найти достаточно улик, чтобы упрятать их за решетку. Таким образом осуществляется своеобразная теневая юстиция. «Рыцари плаща и кинжала» организуют и конфликты между преступными группировками, натравливая одних бандитов на других, чтобы те своими руками содействовали справедливости. Проверить эти слухи до сих пор мне не приходилось. Да, по правде, и желания особого не было. Связываться с такими делами — только неприятности зарабатывать. И ничего, кроме неприятностей. Так что лучше эту версию пока оставим.

В разговоре преступников мелькнуло еще одно имя — Турок. Несомненно, имелся в виду тоже известный в городе человек — Владимир Туркин, владелец фирмы «Глафира». Фирма занималась торговлей недвижимостью, у нее был даже собственный банк. В деловых кругах считалась очень криминальной, с нею старались не связываться. А мне, судя по всему, придется связаться — все остальные варианты еще хуже. Из ванны я выбралась с готовым планом и в мрачно-решительном настроении.

Офис Туркина располагался в весьма престижном месте — в здании проектного института в центре города, занимая в нем целых три этажа. Охрана там была что надо. Меня прямо от входных дверей начали спрашивать, кто я такая и по какому делу. В мой план по ходу пришлось вносить коррективы.

— Хочу побеседовать с Туркиным о кое — каких событиях в Павловске, — сказала я мрачному амбалу с дубинкой, дежурившему на входе. — Так и передайте, слово в слово.

Пароль подействовал, и меня пропустили на этаж, а затем и в кабинет. Судя по всему, хозяин кабинета много ждал от нашего разговора — кроме самого Туркина, там находились еще двое парней, вполне годных для участия в японской национальной борьбе сумо — каждый весом в центнер, наверное. Сам Туркин оказался жилистым нервным парнем чуть старше меня, с золотой цепью на шее.

— Ну что там у тебя, выкладывай, — заявил он вместо «здравствуйте», мигнув парням. Те заняли позиции возле дверей.

— Может, побеседуем наедине, — предложила я, усаживаясь в кресло (приглашения здесь можно было дожидаться до конца света). — Или ты меня боишься?

— Кто тебя боится… тебя в… — хозяин кабинета не стеснялся в выражениях. Ненормативная лексика здесь, как видно, являлась нормой. — Нечего тут херню разводить. Есть что говорить — говори. Нет — употребим без разговоров, так тебя и так!

Учить его вежливости не входило в мою задачу. Поэтому я последовала приглашению любезного хозяина и приступила к рассказу.

— Есть такой город Павловск, — начала я. — А в нем есть такая улочка, Карла Маркса называется, и стоит на ней домик под номером девять. Дом как дом, забор только высокий. Но ведь даже через высокий забор перелезть можно, верно?

— Ближе давай, кончай херню пороть! — заорал Турок — Чего ты знаешь?

— И вот вечерком, часов этак в десять, — продолжала я, не обращая внимания на его крик, — подъезжает к домику машина. С тарой. Тару, понятное дело, разгружают, а хозяин с приезжим тем временем ведут разговор…

Я передала хозяину кабинета содержание услышанного в тот вечер — естественно, то, что считала нужным, чтобы он понял, что я действительно много знаю, — а затем рассказала и о том, что произошло вслед за разговором.

— Итого пять трупов и один тяжело раненный, — завершила я свое повествование. — Надеюсь, с капитаном все благополучно. Операцию сделали?

— Сделали, — машинально (и впервые на нормальном русском языке) ответил мне Туркин и тут же сообразил, что разговаривает с этой нахалкой как со своей, и взорвался: — Ты что приперлась с этой мотней, сука спиридоновская?! Тебя зачем послали? А знаешь, что мы сейчас с тобой сделаем?

— Потише, потише! — начала я остужать пыл хозяина кабинета. — Я не от Спиридона. Зачем бы он стал кого-то посылать? Сам подумай. Я сама по себе работаю.

Соображал Туркин, как видно, хорошо. И хорошо управлял своим «неуправляемым» гневом. Он сел за стол, уставился на меня и спросил:

— Сама по себе, говоришь? Ну а по правде? И чего тебе все-таки нужно?

— Может, все же поговорим наедине? — вновь предложила я.

— Ладно, — согласился Турок и мигнул своим амбалам. Те неожиданно ловко исчезли. — Ну выкладывай.

— Я работаю на Митрохина, — начала я излагать свою легенду. — Знаешь, конечно: когда его партнера загребли, он скрылся. Ему тоже сизо светит. Он хочет найти настоящих убийц Вязьмикина и так закрыться. Понятно?

Мой собеседник кивнул. Первая часть легенды сработала.

— Теперь вот что. Мне нужны сведения о Вязьмикине — кто еще вел с ним крупные дела, кто был ему должен, в общем — кто мог его убить. За эти сведения я плачу молчанием — о домике в Павловске никому ничего. Если нет — стучу. Понятно, там и мой шеф завязан, но органы это и так знают, а ему важнее из мокрого дела выпутаться. Ну как, идет?

— Идет, идет! — неожиданно легко согласился Турок. На его хищном лице даже появилось что-то вроде улыбки. — Сейчас мы тебе все расскажем… и даже покажем. Ну-ка, ребята, — позвал он, обращаясь к дверям, и в них тотчас выросли давешние амбалы, — возьмите эту тварь и потрясите ее хорошенько, пока из нее дерьмо не посыплется. Угрожать она мне вздумала, б… поганая!

Амбалы дружно двинулись на меня. Я вскочила и отступила к стене. Первого я саданула ногой в живот и тут же ушла в сторону, чтобы достать второго. Я успела сообразить, что бить моих тучных противников в солнечное сплетение бесполезно — оно хорошо защищено толстым слоем жира. Бить надо по костям!

Бац! — пяткой второго по коленной чашечке. Трах! — первого ребром ладони чуть ниже уха. Ага, кажется, подействовало?

Теперь, пока хозяин не позвал на подмогу еще парочку (а вчетвером они меня, конечно, задавят), надо успеть сказать кое-что важное.

— Ты учти, — крикнула я Турку, — если я из этого дома не выйду, мои друзья тут же едут в ментовку! Менты будут здесь через тридцать минут.

Очухавшиеся амбалы были уже готовы к новой атаке, однако хозяин сделал им знак подождать. Мое предупреждение подействовало.

— Врешь, падло! — заорал Туркин. — Брешешь, сука!

— Ты сам подумай, — урезонивала я его. — Кто же пойдет на такое дело в одиночку?!

Последний аргумент оказался самым весомым. Туркин согласился, что да, надо быть полным психом, чтобы пойти к нему с таким делом одному. Он не догадывался, что в наше сложное время такие психи иногда все же встречаются. Редко, но встречаются.

— Ладно. Идите, ребята, подождите за дверью, — скомандовал он. — Ну, чего тебя интересует?

— Так-то лучше, — сказала я, усаживаясь напротив. — Значит, так: мне нужно знать о людях, близких к Вязьмикину. Какие у них были отношения? И о его деловых партнерах.

— О близких? Ну Танька. Жена его. У нее свое дело — «Шубы от Татьяны», знаешь? Только Татьяна никогда против Вязи не пойдет. Уважает очень. Там все крепко. Еще есть сын. Он — неродной, родных у него нет, приемный. Но Вязя его любил. Даже фирму свою сперва назвал «Вязьмикин и сыновья». А сын свою открыл — чего-то там проектирует, а дела не идут. Женей его зовут. С Вязей они не ладили, это факт.