Ленка-пенка - Сергей Арсеньев

— Что, шестерых уже?

— Нет. Двое точно живы, в госпитале. Одному мальчику ногу до колена оторвало, а Маришку, с которой я в прошлом году за одной партой сидела, осколком в грудь ранило. Я её навещать ходила. Один мальчик эвакуировался на Большую землю. А ещё одна девочка пропала без вести. Ушла из дома, да так и не пришла никуда. Где она сейчас —никто не знает. Не нашли. Но ведь понятно, что это означает.

— Понятно. Под обстрел попала.

— Скорее всего. Ну, а ещё двоих мы уже наверняка потеряли. Сиротину в дом фугаска попала. Прямое попадание. Тело потом откопали и опознали. А Григорьеву, который у меня прямо за спиной сидел в классе, на той неделе снаряд руку вместе с плечом оторвал, когда он из школы домой шёл. Нам в школе на перемене Верка Самохина рассказывала, она это своими глазами видела. Как обстрел закончился, тот уже умер. Да и всё равно бы не спасли. Самохина говорила, у него пол туловища разворочено было.

— Суки.

— Обычно я не ругаюсь, дяденька. Не люблю, когда ругаются. Но в данном случае я с Вами полностью согласна. Суки фашистские…

Тихонько игравший в углу комнаты в кораблики моих братьев вредный Вовка Круглов, услышав от меня такое, довольно хмыкнул, почесал себя пальцем под носом, но вслух ничего не сказал. Наверное, какую-то пакость по старой памяти придумал. Хоть мы с ним больше и не воюем. Я вот даже старую коробку с самодельными корабликами своих братьев для него со шкафа достала. Поиграть, пока Сашки нет дома.

Я опять взяла в руки задачник, повернулась так, чтобы на него падало побольше света из окошка, и принялась читать. Из пункта «А» со скоростью 40 км/ч вышел… навстречу ему… в пункте «В» он увеличил скорость до… окажутся в пункте «Г». Брр. Ничего не поняла. Что ж я такая к математике-то неспособная?

Математика —это моё больное место. Вот по всем другим предметам у меня четвёрки и пятёрки. А по математике вечно трояк. Честно говоря, в прошлом году иногда и двойки были.

А Сашка наоборот, математику любит. У него пятёрка твёрдая по ней. И эту задачку, над которой я уже второй час сижу, Сашка за пять минут решил.

Мы с ним теперь вдвоём уроки делаем, вместе. Сидя за моим столом. Потому что у него в комнате окна фанерой заделаны и темно, а у нас пока стёкла целы. Впрочем, уже не совсем целы.

Хмурый седоватый дядечка прорезал в стекле аккуратное отверстие и вот как раз сейчас крепит там жестяную трубу. Нам печку ставят. «Буржуйка» называется. Во время Гражданской такие в Петрограде много у кого дома стояли. Дедушка Кондрат помнит, как он грелся зимой возле такой буржуйки.

Конечно, это его идея была с печкой, дедушкина. Он у себя дома уже завёл такую же, а теперь вот и нам привезли. И мастера привёл, который за банку тушёнки согласился помочь дотащить разобранную печку, собрать её у нас в комнате и провести в окно дымоход.

Мастер, вроде бы, хороший. Всё делает качественно, не спеша. Когда он просунул в окошко трубу, то даже обмазал потом стекло вокруг трубы замазкой. Чтобы ветер не задувал. Мы, правда, не уверены, что печка вообще понадобится. Пока что у нас и так тепло дома, отопление работает. Может, наши наконец-то прорвутся?

Мы с Сашкой по карте смотрели, где бои идут. Из газет названия занятых фашистами деревень вычитывали и на карте Ленобласти отмечали. Там расстояние всего километров двадцать шириной получается. Даже я дошла бы за день. Даже по лесу. Даже под дождём. Но наши пройти эти несчастные двадцать километров не могут уже больше месяца.

Впрочем, фашистам до Ленинграда ещё меньше идти осталось. Они прошли от самой границы, но вот эти последние километры пройти как раз и не могут. Хотя бои, кажется, идут непрерывно.

Вот дедушка Кондрат и решил печки ставить. Если отопление пропадёт, нам совсем худо станет. Он это столь важным делом считал, что даже на тушёнку расщедрился. Мастер был хороший, но работать соглашался лишь за еду, за деньги не хотел.

Да, деньги как-то стали терять свою ценность. Магазины по большей части стоят пустыми. Про еду я молчу, купить что-то помимо хлеба с каждым днём становится всё труднее и труднее. Того же керосина достать ну совершенно невозможно.

А керосин нужен. Керосин —это освещение. Без нашей коптилки мы бы измучались. Ночью в комнате темнота абсолютная. Окна плотно-плотно занавешены одеялами. Светомаскировка. Пока окна не занавесишь, свет зажигать нельзя. С этим очень строго. Специальные патрули по улицам ходят. Следят, не выбивается ли где из окна полоска света.

И не было бы у нас коптилки, пришлось бы свечами пользоваться. А они и неудобные и света от них меньше. Вон, мама Кругловых не достала керосин, когда его раздавали в сентябре, так теперь Сашка с Вовкой в туалет ночью со свечкой ходят. Что они станут делать, когда свечки у них закончатся —ума не приложу. Лучину зажигать, наверное. Свечей в продаже тоже нет.

Да, продуктов в магазинах нет. Но вот спички есть. И соль есть. Продаются просто за деньги, без карточек и без ограничений. Как в мирное время. Так что в этом вопросе дедушка Кондрат в лужу сел.

А вот с продуктами он угадал, спору нет. Говорит, что свою квартиру он забил крупой, сахаром и консервами под самый потолок. Все свои сбережения на продукты ещё в июле извёл, когда они без карточек продавались. Он, я знаю, даже к нам приходил. У мамы ещё денег просил. Обещал потом продуктами отдать.

И всё успокоиться не может никак. Продолжает готовиться к зиме с упорством истинного хомяка. Сегодня вот тоже, приехал, узнал, что все карточки, кроме хлебных, у нас не отоварены и жутко раскричался. А что вы сидите, кричит. Нет в ближайшем гастрономе —идите в другой. Нет и там —идите дальше! Нельзя сидеть!

Он хотел в магазин меня отправить. Но тут уж я упёрлась, мне уроки делать нужно. Мы даже немного поругались с дедушкой. Хорошо, Сашка меня выручил. Предложил сходить вместо меня. Дедушка поворчал, но согласился. Сашка забрал все карточки на крупу, мясо и сахар, что были у нас, взял деньги, и ушёл. Он на шесть человек карточек взял —на меня с родителями, своей мамы, Вовкины и свои собственные. Дедушка сказал ему, чтобы не ленился, а сразу ехал на Невский. Там гастрономы лучше снабжают, есть шанс что-то достать. А сам дедушка Кондрат вскоре тоже куда-то свинтил. Сказал лишь, что пока нам тут печку ставят, он пойдёт попробует дрова нам достать. Хоть немножко. Или уголь. А то чем её топить будем? Не мебелью же!

Вот и сижу я уж третий час над задачником. Ну, кто такие сложные задачи придумывает? Просто издеваются над детьми. Как вот это решать?

Вовка сидит в углу, обложившись корабликами. Временами тихонько пухает себе под нос, изображая орудийные залпы. Мастер всё ещё возится у печи, а я сижу и пытаюсь решить эту ужасную задачу.

Самое обидное, что отступать мне нельзя. Раньше я бы просто плюнула на это дело и в школе попыталась бы списать у кого-то из подруг. В крайнем случае —получила бы ещё одну двойку. Но сейчас так делать мне стыдно.

Идёт война. Все трудятся как проклятые. Мама по 12 часов в день вот работает на заводе. А папа нередко и воскресенье в мастерскую уходит. Семиклассники наши уехали собирать картошку. И что же мы, младшие? Будем просто сидеть за их спинами?

На последнем пионерском сборе мы решили, что не можем просто так прятаться. Наши отцы и старшие братья воюют, матери работают. Чтобы быть достойными их, мы должны хотя бы хорошо учиться. И мы пообещали —пока идёт война, учиться лишь на «четыре» и «пять». Это наш фронт! Кто получит тройку —тот трус. А если двойку —то предатель Родины.

И я сижу над задачей и всё пытаюсь понять, как же её решить. Почему Сашка столь легко её решил? Вроде, вместе на уроке сидели. Но он всё понял, а я как пень лесной.

Но я не сдамся. Нельзя. Это нечестно. Вот специально назло фашистам, я решу эту задачу. Сама решу. И получу пятёрку. Пятёрку по математике. Я получу пятёрку!..

Глава 11

Всё-таки керосиновая лампа —великое изобретение. Так удобно! Я чуть подвернула фитилёк, сделав огонь поярче, и продолжила писать.

Писать приходится очень аккуратно, чтобы не посадить кляксу. Нам в школе сказали, что писать нужно как можно мельче. Для экономии тетрадей. Тетрадей тоже нет. Не представляю, на чём буду писать, когда у меня прошлогодние запасы закончатся. Следствием такой экономии является то, что кляксы стали более опасными. Любая клякса сразу несколько букв уничтожит.

Зато я задачу решила! Сама! У меня получилось! Мастер уже собрал печь и складывал в портфель свои инструменты, собираясь уходить. И тут я, наконец-то, поняла, что у меня не получалось. Просто не нужно было складывать скорость с расстоянием, вот что!

Мастер ушёл. За окном к этому времени почти стемнело. Я развесила на окнах светомаскировку, включила коптилку, и принялась начисто переписывать в тетрадь решение.

Вовке надоело играть в кораблики. Он куда-то ушёл, но вскоре вернулся с кружкой горячего чая. Поставил дымящуюся кружку на новую буржуйку и снова ушёл. Опять вернулся с горячей кружкой, которую, посопев, поставил уже на стол передо мной.